А началась вся эта история на хуторе "Предели" Карсавской волости. Отец, отправляя Яниса в Ригу, сказал: "Здесь, на хуторе, тебе делать нечего! А там, в столице, осмотришься, подберешь себе специальность по душе". Дал с собой шмат сала, адрес родственников и несколько рублей в придачу. Оказавшись в Риге, Ян раздумывал недолго. Решил поступать в Рижское мореходное училище на бульваре Кронвальда. Уж очень его привлекали люди в красивой морской форме, которых он увидел в послевоенном городе. А более всего ему, 15–летнему пацаненку, хотелось заполучить самую красивую вещь на свете — бескозырку. И чтоб обязательно с такими вот длинными–длинными лентами — до плеч.
Отличная учеба в школе не прошла даром. Молодой сельчанин успешно выдержал все экзамены и был зачислен на первый курс столичной мореходки. Голову курсанта, как было положено по уставу, тут же обрили под ноль, выдали казенную форму. До начала занятий оставалось всего несколько дней. Но…
"Эй, бой, дай-ка мне сыграть!"
…В то воскресное утро Ян поехал проведать своего закадычного школьного друга, который учился в Школе юнг. Сел на автобус № 2 (кстати, за 58 лет номер этого маршрута так и не сменился на другую цифру) и поехал в Вецмилгравис. Здесь, почти на самом кольце "двойки", располагалось тогда еще небольшое и ветхое здание Школы юнг. Пришел Ян на проходную и вызывает однокашника.
— И тут я глазам своим просто не поверил! — вспоминает Ян Петрович. — Стоит передо мной не мой школьный товарищ, а просто шикарный парень какой–то! Бескозырка с длинными лентами до плеч, брюки–клеш, пышные кудри, будто назло мне, залихватски торчат во все стороны из–под форменной фуражки! А у меня вида никакого — голова лысая, как глобус, брюки какие–то куцые. Одним словом, почувствовал я себя рядом с ним очень нехорошо. Друг тут же повел Яна на экскурсию. Показал, где юнги учатся, где спят, где кружки художественной самодеятельности проходят.
Заходят друзья в зал, а там у окна какой–то парень пытается что–то на аккордеоне наиграть. И так у него нескладно это получается, что лучше бы он вообще инструмент в руки не брал. Ян будто почувствовал, что вот он, его шанс! В те времена людей, которые умели играть на музыкальных инструментах, ценили на вес золота. Хорошо, что Яна маленьким пацаненком брат научил играть. Еще в детстве отец купил сыновьям 32–басовый аккордеон марки HOHNER.
— Я тогда подошел к пареньку и попросил: "Эй, бой, дай мне сыграть!", — вспоминает Ян Петрович.
Кстати, эта, казалось бы, безобидная фраза Яну Петровичу аукнулась сполна. В Школе юнг товарищи иначе как Бой его и не называли. В переводе с английского "бой" означает "парень", "мальчишка". И "боем" он остался на всю жизнь. Спустя полвека друзья зовут его только Боем.
Как рождается дружба…
На звуки музыки в зал сбежалась куча народу. Со всех сторон стали просить: "Давай еще! Еще!" Ян играл и играл, не переставая, пока день плавно не перешел в поздний вечер.
За пареньком, как потом выяснилось, очень внимательно наблюдал серьезный такой дядечка в очках. Это был начальник учебной части. "Этого баяниста обязательно надо к нам!" — смекнул он и пригласил Яна к себе на разговор.
— Мы вас сразу на второй курс зачислим, — пообещал он.
До кольца 2–го автобуса Ян шел уже не один — его провожали двадцать новых друзей. А уже на следующий день будущий капитан забрал документы с бульвара Кронвальда, сдал в канцелярию казенную одежду и приехал в Школу юнг насовсем. И многие из тех, ради кого он тогда вернулся, стали его друзьями на долгие годы.
Во саду ли, в огороде…
Первым делом узенькие брюки–трубочки тут же с помощью вставных клиньев превратились в шикарные клеши! А дальше началась обычная курсантская жизнь. Ранний подъем, обязательная зарядка — даже в морозы — во дворе школы, занятия по специальным предметам — навигация, лоция, морская практика, устройство корабля. И хождение строем с песней по улицам Вецмилгрависа.
— Местные подростки с завистью смотрели нам вслед, — вспоминает Ян Петрович. — А тетушки вглядывались в наши лица, когда мы строем маршировали по улицам, пытаясь угадать, кто же вчера в их саду яблоки тырил. Тех порций еды, что отпускало для курсантов государство, явно не хватало. И небольшое разнообразие в их рацион вносили сады и огороды Вецмилгрависа. Парни хорошо знали, в каком саду какие сорта яблок растут. А печеная картошечка почти для каждого юнги была сказочным деликатесом. Ну а самым большим праздником для курсантов Школы юнг было дежурство по кухне. Вот когда можно было поесть от пуза! Время–то было голодное, послевоенное — еда по карточкам.
Очень скоро помещения Школы юнг было решено расширять. Администрация школы раздобыла стройматериалы, согласовала эскизы будущей пристройки и получила согласие использовать на строительных работах немецких военнопленных. Их лагерь находился в двух километрах от Школы юнг (сейчас это территория Судоремонтного завода). Обеспечить охрану было поручено курсу, на котором учился Ян Петрович.
— Мы вдвоем с товарищем каждый день должны были конвоировать на строительство 40–50 немцев, — вспоминает Ян Петрович. — Мы очень волновались, а не сбегут ли наши подопечные от двух зеленых пацанов. А потом поняли, что бежать им, собственно говоря, некуда… Единственное, о чем просили пленные немцы своих конвоиров, так это разрешения пройтись по вецмилгравским дворам, чтобы попросить еды. Те их на свой страх и риск отпускали.
Лучшая реклама
Как–то в гости к Яну приехал родной старший брат. Братья долго сидели в зале и играли на аккордеоне. Бравый боевой сержант тут же получил предложение после демобилизации работать в штате Школы юнг. С его появлением в школе много что изменилось. Вместе с братьями Херлинями братья Букловские организовали маленькую концертную бригаду и стали выступать в доме культуры "Зиемельблазма" и в других местах. Этот небольшой коллектив даже ездил в турне на стареньком автомобиле по районам Латвии. Это была лучшая реклама для Школы юнг. Потому что выступали ребята в своей красивой форме. А морская форма в сельской местности вообще была бо-о-о-ольшой редкостью. Но в особый восторг провинциальную молодежь приводил запрещенный в то время джаз, который юнги исполняли с особым блеском. После каждого такого выступления местные пацаны обступали юнг кружком и долго выпытывали все подробности, куда поступать и что для этого надо делать. А девчонки тайком вздыхали в стороне.
Однажды 55 лет спустя
…Уже двенадцать лет подряд бывшие выпускники Мореходной школы юнг собираются вместе на свой ежегодный слет. И им, уже пенсионерам, спустя 55 лет есть что вспомнить.
Мореходная школа юнг просуществовала недолго — с 1946 по 1950 год. А потом хотя и осталась в том же здании в Вецмилгрависе, была преобразована в Мореходное училище. Позже это училище перевели в Лиепаю. И так это учебное заведение и существует в городе под липами и по сей день.
И никому до всей этой истории не было бы никакого дела, если бы не неуемная энергия капитана Букловского. Ян Петрович перелопатил все латвийские архивы и, не обнаружив ни строчки упоминания о его родной Школе юнг, сам взялся за перо. Он написал книгу "Заколдованные морем", одна из глав которой посвящена Школе юнг. Сейчас Ян Петрович мечтает издать книгу и активно ищет спонсоров. (Кстати, те, кто захочет помочь, телефон капитана Букловского могут узнать в редакции.)
…Теперь я, когда иду в свое родное домоуправление оплачивать счета за квартиру, знаю, что это не просто здание, а та самая знаменитая Школа юнг, в которой когда–то учился Ян Петрович Букловский, который, между прочим, до сих пор очень здорово играет джаз!