Министр интеграции Оскарс Кастенс — о русско-латышских перспективах
Нынешний главный интегратор — человек открытый и доброжелательный. Профессиональный журналист, он больше 3 лет отработал спецкором госТВ в Брюсселе, где приобщился к традициям европейской толерантности. Обменяв творческую свободу на узкий мундир чиновника, уверяет, что не лишился личного мнения и свободен в своих инициативах и высказываниях.

В последнее время министр особенно занят новым проектом — поддержкой сельских общественных организаций. То есть активизирует созревание гражданского общества. Поэтому в выходные активно ездит по стране, общается с представителями разных этнических меньшинств Латвии, о чем с удовольствием рассказывает: "Организации неполитизированные, они заботятся о сохранении культурной самобытности своих народов, и у нас нет с ними никаких спорных вопросов".

— Считаете ли вы, что их нет в принципе?

— По–моему, общины (насколько я понимаю, вы имеете в виду латышей и русскоязычных) в основном разделяет мнение о прошлом, точнее, о советском периоде истории Латвии. А вот нынешней ситуацией в стране и одни и другие недовольны одинаково — пропорция отъезжающих в Ирландию это подтверждает. Иначе русских было бы больше. И у неграждан уже почти теряется стимул к натурализации, потому что они практически уравнены в правах с гражданами Латвии — социальные гарантии одинаковые, по Европе могут ездить одинаково свободно, остаются лишь некоторые ограничения вроде запрета покупать землю вблизи государственной границы.

— Вообще–то в правах граждан и неграждан 70 различий. В том числе граждане Латвии получают пенсии за время, отработанное на территории СССР, а неграждане — нет (подробная информация — на сайте www.pctvl.lv).

— Права отличаются в деталях, не в таких существенных, чтоб люди это чувствовали в ежедневной жизни. Да, 18 процентов населения у нас неграждане, и натурализуется все меньше и меньше. Значит, они довольны своим статусом. Но я против того, чтоб приостановить процесс. Наоборот, предлагаю Управлению натурализации исследовать, почему люди стали меньше натурализоваться, чтобы при помощи специальных акций подталкивать к процессу желающих.

— В качестве стимула эксперты предлагают разрешить негражданам выбирать муниципалитеты. Это, говорят, поможет людям почувствовать свою значимость и вызовет у них желание еще больше приобщиться к управлению государством, то есть взять гражданство.

— Это вопрос противоречивый. С одной стороны, эстонцы это уже сделали, и ничего трагического не случилось. С другой — граждане и неграждане тогда будут окончательно уравнены в правах, зачем же им натурализоваться?

— Почему бы тогда автоматически не предоставить всем гражданство, раз уж нет никакой разницы в правах?

— Нет, ну тогда обидятся те 120 тысяч, что прошли процесс натурализации.

— Уверяю вас, переживут.

— Нет, если выборы муниципалитетов еще можно обсуждать, то нулевой вариант — нет. Мы как–то от интеграции съехали к гражданству, а это не моя компетенция — минюста. Наш секретариат заботится о том, чтобы меньшинства могли сохранять свою идентичность и культуру.

— Разве вовлечение меньшинств в жизнь общества — не ваша компетенция?

— Далеко не всегда наличие гражданства само по себе является мощным стимулом к общественной активности. Хотя раздробленному обществу трудно построить благополучное государство.

— А какие вы видите пути объединения? Пока у нашего государства нет никакого понимания, что для него русскоязычные — то ли "пятая колонна", то ли народ Латвии. Не пора ли определяться?

— Ни одна из существующих в Европе моделей нам не подходит. Ситуация, схожая с нашей, только в Эстонии. Русские — часть латвийского народа. Например, старообрядцы исторически живут здесь 350 лет. Но что сегодня в дефиците, так это уважение друг к другу и терпимость к взглядам другой общины. Это нужно воспитывать, в том числе и через общение, которого нам очень не хватает. Вот наш секретариат — хороший пример успешного сосуществования, у нас треть работников русскоязычные.

— Так ведь давно пора этот опыт распространить на другие госструктуры. Например, на МИД, где 97 процентов латышей. В ваших же силах посоветовать им позитивную дискриминацию.

— Нет, но это же не наша компетенция — руководить МИДом. И я не думаю, что такую пропорцию создали специально, так, наверное, исторически сложилось, русские просто не хотят там работать.

— Ну да, русские в основном мечтают работать в тюрьмах, на железной дороге, пожарными. В МИДе им скучно, а там то и дело языковые комиссии шастают, штрафы собирают.

— Штрафовать — это самое плохое, что может делать государство, это касается не только языковой сферы — любой. Есть же много более успешных способов. Например, названные вами организации могут обратиться за помощью и им бесплатно помогут научить работников латышскому языку. Правительство на этот год выделило 350 тысяч латов на обучение латышскому языку Фонду общественной интеграции, который организует конкурс среди обучающих фирм.

— Вы их лучше защитите от произвола инспекторов, оздоровление общественного настроения ведь в вашей компетенции? Ну если не с кем надзирателям разговаривать на латышском — в тюрьмах государственный язык русский. Не нужна им высшая категория, а которая нужна — у них есть, зачем же мучить народ?

– Вы поймите, наша компетенция юридическая, а не эмоциональная. Вмешиваться в работу других ведомств я не хочу, у меня своей работы хватает — программа общественной интеграции, теперь вот готовим информативный доклад правительству, один из важных вопросов там о двойном гражданстве. Я считаю, это исключительно важно — дети, родившиеся за границей у граждан Латвии.

— Неужели не боитесь пополнения со стороны России?

— Это исключено — российское законодательство не допускает двойного гражданства.

— Над чем еще работаете?

— Моя задача — заботиться о комфортном существовании в Латвии каждой этнической общины. Последний случай, который меня возмутил в этой связи (показывает газетную вырезку. — Е. С.) — даугавпилсский предприниматель объявил скидки для говорящих по–русски. Чистая дискриминация!

— Отчего же? 97 процентов латышей в МИДе не являются поводом вашего беспокойства, как и языковые репрессии, и нарушение норм Рамочной конвенции, по которой в муниципалитете того же Даугавпилса русский язык должен быть официальным. Вот люди вместо государства и начинают сами решать свои проблемы.

— Я не считаю приведенные вами примеры поводом для беспокойства. Да, большая часть латышей русским владеет, но остальные–то будут дискриминированы — это меня возмущает. Например, председатель сеймовской комиссии по европейским делам Вайра Паэгле приедет в Даугавпилс, которая русского не знает… Что до Рамочной конвенции, я не думаю, что русские так уж угнетены в Даугавпилсе, где латышей всего 16 процентов. Что, с ними не станут разговаривать в мэрии по–русски?

— Если чиновник захочет. Правильно ли я поняла, что вы против предоставления негражданам права выбирать муниципалитеты?

— Я уже ответил, что это вопрос противоречивый. Я за предоставление такого права, но после тщательной дискуссии.

— А о чем дискутировать?

— Надо проанализировать опыт других стран, так всегда делается в нормальных странах. Надо послушать эстонцев, их рекомендации, может, они недовольны нововведением.

— Инициировать такую дискуссию, разумеется, не в вашей компетенции. – Этот вопрос должен решаться совместно и нашим секретариатом, и минюстом, и другими институциями.

— Что, по–вашему, сегодня больше всего мешает интеграции общества?

— Отчуждение людей от власти. Это проблема не только русских, но и латышей. А причина ее в слабости гражданского общества. Мы в сравнении с другими странами Европы очень инертны. Возьмите Данию, там половина жителей участвует в управлении государством через общественные организации, у нас — меньше 15 процентов. Соответствующий и результат — спрашивать–то с властей некому…

Seko "Delfi" arī Instagram vai YouTube profilā – pievienojies, lai uzzinātu svarīgāko un interesantāko pirmais!