В июле 1990 года Верховный Совет принял решение о признании деятельности органов госбезопасности СССР на территории Латвии незаконной. В связи с этим Президиуму Верховного Совета было поручено создать комиссию для определения статуса КГБ в стране. Ее возглавил Эйнар Репше. Комиссия подготовила несколько проектов решений о статусе КГБ, где было сказано, что комитет перестает быть структурной единицей Латвийской Республики, а сотрудников КГБ необходимо лишить статуса представителей государства. Однако проекты этих решений так и не были утверждены, поскольку, просуществовав несколько месяцев и собравшись лишь на парочку заседаний, комиссия почила в бозе.
Почему? Ответа на этот вопрос Эйнар Репше следственной комиссии Сейма так и не дал. Он даже не счел нужным лично явиться на заседание — отделался письменным сообщением, в котором изложил, что прошло слишком много времени, дабы что-то можно было помнить. Переломным моментом в жизни последних месяцев Латв. ССР стали январские события 1991 года, после которых властные учреждения республики окончательно разделились на подчиняющиеся Москве и независимые. Да и непонятно было тогда, что же можно считать властью. До этого времени ее олицетворял ЦК КПЛ, но после января все стало быстро меняться. Совмин оказался в руках Народного фронта, его же представители фактически контролировали и Верховный Совет.
Алфред Рубикс вспоминает, что обстановка была очень сложная, царила неразбериха: "Ничего добиться коммунисты уже не могли, все решения принимались в Совмине. А Дайнис Иванс, не стесняясь, признавался, что у него в кабинете на столе стоит телефонный аппарат прямой связи с Вашингтоном и все действия согласовываются с Америкой. Из-за океана поступали прямые инструкции. В Министерстве иностранных дел на тот момент уже работали два человека, присланные из-за кордона и имеющие двойное гражданство. Приехали инструкторы с Запада: из Скандинавских стран, из США, из Германии. Науськивали и учили Народный фронт, что и как делать, а КГБ бездействовал, потому что опытных чекистов заменили на тех, кто ни черта не смыслил".
По словам Рубикса, тогдашнего главу КГБ Латв. ССР Йохансона приглашали на заседания нового правительства: своей спецслужбы, которая бы про всех все знала, у Годманиса не было. А Йохансон владел очень важной информацией, она шла и по союзным каналам, и по местным. Агентура еще работала, и по тем временам он был очень информированным человеком. В этом качестве правительство Ивара Годманиса его использовало. Но в то же время оно ему и доверяло свои секреты: он был свидетелем всего, что говорилось на заседаниях Совета министров. Рубикс считает, что Йохансон надеялся в перспективе возглавить службу безопасности независимой Латвии.
В противостоянии и провокациях прошел 1991 год. Народный фронт и Интерфронт обвиняли друга в их организации, но выяснением истины никто не занимался, потому что к этому времени в стране фактически воцарилось двоевластие. Бывшие члены КПСС разошлись по фронтам. Было ясно, что советские структуры доживают в Латвии последние дни. Интересно, что "похоронами" компартии в первую очередь занялись ее недавние активные члены. По той же схеме впоследствии развивались и события вокруг КГБ: кто с ним сотрудничал, тот его и ликвидировал.
В августе грянул путч. Под его занавес, 23 августа 1991 года, арестовали лидера латвийских коммунистов Алфреда Рубикса. И на следующий же день Верховным Советом было принято решение о прекращении деятельности КГБ в Латвийской Республике. Для нашей страны начиналась новая эпоха, в которой КГБ уже не было места.
Секретный протокол
Именно с конца августа 1991 года непосредственно начинается период формальной ликвидации КГБ Латв. ССР. Этот процесс напоминает остросюжетный детектив с огромным количеством подозреваемых, с массой интригующих обстоятельств, которые до сих пор не разгаданы. Впоследствии ни одна из парламентских комиссий так и не смогла дать ответ на вопрос: как же такой бардак стал возможен и кто в нем виноват?
Но вернемся в неспокойный 1991-й. 24 августа появляется первый официальный документ, который называет деятельность КГБ "преступной и направленной против интересов латвийского народа". При этом любое сотрудничество с "органами госбезопасности СССР после 24 августа квалифицируется как измена республике".
Обращает на себя внимание 8-й пункт постановления: "Собственность ликвидированного КГБ Латвийской ССР перенять в собственность Латвийской Республики". Министерство связи должно было перенять средства связи комитета, а архив (собрание уголовных дел) передать гендиректору Госархива. В свою очередь, оперативный архив и картотеку должна была перенять ликвидационная комиссия Верховного Совета Латвии.
Председателем этой самой ликвидационной комиссии был назначен депутат Вилис Селецкис. В комиссию также вошли и такие известные в то время личности, как православный священник Алексей Зотов и основатель ДННЛ Эдуард Берклавс, а также депутаты Янис Лагздиньш и Зиедонис Зиединьш. Но вскоре стало понятно, что у комиссии не хватает сил, чтобы справиться с тем объемом материалов, который на них свалился. КГБ напоминал спрута, опутавшего все сферы недавней советской жизни, и, чтобы перенять это многослойное хозяйство, нужны были целые институты.
Спустя несколько дней очередным постановлением Президиума Верховного Совета (от 27 августа 1991 г.) была создана еще одна комиссия. На сей раз — для переговоров с КГБ СССР. Ее возглавил депутат ВС Петерис Симсонс. А 29 августа вышел в свет крайне любопытный документ, протокол-соглашение, подписанное Петерисом Симсонсом (как лицом, уполномоченным Президиумом ВС ЛР) и двумя представителями КГБ СССР — товарищами Мясниковым и Кондрашовым. Этот документ до сих пор окутан ореолом таинственности. Хотя бы уже потому, что его оригинал… исчез. С большим трудом парламентской комиссии в октябре 2002 года удалось найти копию этого протокола-соглашения, и то она оказалась на русском языке.
"Телеграф" тоже располагает копией этого документа, который впоследствии стал называться "секретным соглашением". Протокол производит двойственное впечатление. Казалось, "отцы" республики не верят в свои силы, осторожничают и идут навстречу комитетчикам по многим вопросам. К примеру, стороны договорились, что КГБ СССР передает системы связи Латвии, но сохраняет право пользоваться шифрованной связью. Также решено было совместно охранять границы республики. Более того, цитируем: "Президиум Верховного Совета ЛР обязуется обеспечивать социально-экономические, политические и личные права, правовую защиту работников и пенсионеров КГБ Латв. ССР и членов их семей". К тому же на Совмин "возлагается обязанность" оказывать содействие в трудоустройстве бывших работников Комитета госбезопасности. Именно эти пункты протокола впоследствии вызвали настоящий скандал и послужили причиной создания в 2002 году очередной следственной комиссии Сейма.
Два сценария
В показаниях этой комиссии экс-глава Совмина Ивар Годманис так объяснил свои тогдашние планы относительно будущего комитета: "Существовало две концепции. Вначале мне казалось, что было бы правильнее перенять КГБ Латв. ССР у Москвы — под наш надзор, причем стопроцентный. И фактически, вплоть до июля 1990 года (до признания деятельности органов госбезопасности СССР на территории Латвии незаконной), никакого особого сопротивления этому замыслу не было. Об этом свидетельствует тот факт, что по проекту Алоиза Вазниса (тогдашнего главы МВД) с моей резолюцией мы получили от КГБ оружие. Фактически уже наметилась такая тенденция, что мы можем попытаться перенять комитет в свое подчинение со всей материально-технической базой, а затем, поэтапно меняя людей, получить в свое распоряжение всю структуру. Вторая же схема подразумевала ликвидацию КГБ до основания. То есть перенять и поделить материально-техническое имущество, а персонал просто уволить.
Я помню, как еще до августовских событий 91-го ко мне пришел председатель КГБ Эдмунд Йохансон вместе с одним из своих заместителей, и в тот же миг ситуация изменилась. Они больше не были согласны на наш вариант. И поэтому оставался только один выход — ликвидировать эту контору".
Совет Министров отреагировал на решение Верховного Совета о ликвидации КГБ Латв. ССР полтора месяца спустя, издав 4 октября указ, поручающий министру по делам правительства Валдису Зейкатсу руководить перенятием зданий и транспорта КГБ, а временному уполномоченному в вопросах государственной безопасности Айвару Боровкову руководить перенятием средств связи, вооружения, оперативной техники, дел оперативного делопроизводства, материалов, картотек и всего архивного материала в пользу Латвийского государства.
Любопытно еще одно замечание Ивара Годманиса, свидетельствующее о том беспорядке, который происходил при перенятии имущества и документов комитета: "Вспоминаю такой эпизод. Была одна группа, которая должна была войти в здание КГБ. Но еще до того, как они вошли, мне позвонил Йохансон. Очевидно, он боялся, что эти люди могут войти в "угловой дом" со всеми вытекающими последствиями. Он сказал мне, что если это случится и правительство не предпримет определенных шагов, то он попросит помощи у погранвойск. Это было через день-другой после путча. Зная о том, что внутри, скорее всего, находятся вооруженные люди, я послал свою правительственную охрану. Правительственная охрана фактически взяла на себя функцию стражей порядка до тех пор, пока не появилась комиссия ВС, а это произошло в тот самый день".
Халатность или продуманная тактика?
Однако куда же исчез оригинал "секретного соглашения"? Запросы были сделаны в различные организации, даже в посольство Литвы в Латвии.
В итоге через какое-то время оригинал в единственном экземпляре обнаружили… в МИДе РФ. Получалось, в России находились документально оформленные социальные и политические гарантии всем сотрудникам КГБ Латв. ССР. Более того, по запросу следственной комиссии Юридическое бюро Сейма признало, что протокол является не чем иным, как "международным договором и нормативным актом".
Сегодня трудно сказать, что же предшествовало подписанию протокола, как велись переговоры между руководителями молодой Латвийской Республики и представителями КГБ СССР. По непонятным причинам не сохранился ни один протокол заседания комиссии Петериса Симсонса, отсутствуют также аудиозаписи. Нам оставалось лишь рассчитывать на показания самих депутатов Верховного Совета. Однако большинство участников событий тех дней, которых опросила следственная комиссия в 2002 году, признались, что ничего не помнят.
Впрочем, сам Петерис Симсонс в своих показаниях другой комиссии Сейма, которая еще в 1993 году пыталась понять, что же получила Латвия в наследство от КГБ, объясняет отсутствие протоколов и других документальных свидетельств работы его комиссии "следствием кратковременной работы". Тем не менее он все же вспомнил о том, что хотела получить при дележке имущества Москва: "Со стороны России были требования о передаче им оборудования, которое по документам принадлежало КГБ СССР. Также были условия о том, что весь автотранспорт КГБ Латв. ССР будет реализован работникам комитета, а оружие будет оставлено Латвии за материальную компенсацию".
Позже самого Симсонса обвинили чуть ли не в предательстве. Дело в том, что 2 сентября 1991 года он в письменном виде оповестил районные самоуправления о необходимости все изъятые документы и оружие КГБ доставить в Ригу. Самоуправления изъятые материалы привезли и сдали в "угловой дом", прямо в руки комитетчиков, которые немедленно уничтожили эти документы. Кроме того, Симсонса обвинили в том, что он недобросовестно вел переговоры с чекистами. По мнению следственной комиссии, "КГБ СССР не замедлил воспользоваться уступчивостью латвийских должностных лиц, заявив 2 сентября 1991 года свои права на технические спецсредства, автотранспорт и оружие".
В свою очередь комиссия Вилиса Селецкиса, которая и должна была руководить перенятием имущества и документов КГБ Латв. ССР, собралась на несколько заседаний, которые опять же не протоколировались — никакие задокументированные решения не были приняты. Вот как оценила работу Селецкиса и его коллег следственная комиссия Сейма в 1993 году: " В Верховный Совет не был предоставлен отчет о проделанной работе. В.Селецкис единолично решил, что комиссия задание "выполнила" и поэтому работу заканчивает. Фактически из-за действий В.Селецкиса комиссия не выполнила решение ВС о перенятии дел КГБ. Комиссия не подписала конечный акт о ликвидации КГБ и перенятии имущества. В.Селецкис проигнорировал 12-й пункт решения ВС от 24 августа 1991 года, который поручал комиссии перенять оперативный архив и картотеку. По причине безответственности В.Селецкиса и из-за недостатка контроля комиссии, позволившей все решать уполномоченному Совмина А.Боровкову, появились предпосылки для уничтожения материалов КГБ или их вывоза в Россию. Только благодаря несанкционированным действиям депутата Л.Муциньша совместно с сотрудниками охраны ВС в собственность Латвийского государства была перенята картотека агентуры КГБ и привезена в мешках 27 ноября 1991 года в здание Верховного Совета".
Досталось от депутатов и председателю Совмина Ивару Годманису, который "ни разу не выдвинул предложение завершить деятельность КГБ Латв. ССР. СМ ЛР по вопросу КГБ Латв. ССР не принял ни одного ограничивающего деятельность нормативного акта. Напротив, председатель КГБ Латв. ССР фактически являлся членом СМ ЛР". В итоге, пожурив конкретных лиц, следственная комиссия Сейма еще в 1993 году беспомощно развела руками: "Что же происходило или не происходило с августа по ноябрь 1991-го в помещениях КГБ? Ответа на этот вопрос нет".
Продолжение сериала — в четверг, 9 декабря.