Более подходящей кандидатуры на пост министра интеграции, чем Нил Муйжниекс, пожалуй, было не найти. Его лояльность к русским в Латвии хорошо известна. Вот уже два месяца, как без его участия не обходится ни одно более-менее значимое мероприятие "нацменьшинств" (берем это слово в кавычки, ибо в Риге никакое мы, русские, не "нацменьшинство"). Но в условиях, когда власти лишь милостиво позволяют нелатышам интегрироваться, один в поле точно не воин. Тогда в чем смысл?
– Вступая в должность в ноябре, вы просили 3 месяца на раздумья — уйти или остаться. Определились?

– Да. Теперь я чувствую, что могу нормально работать. И среди моих ближайших коллег, и в правительстве есть люди, которые меня поддерживают. Большой интерес проявляют неправительственные организации, пресса, а Фонд интеграциии и Управление натурализации оказывают содействие конкретными делами, ведь у меня пока нет даже бухгалтера. Что до бюджета — он хоть и не оправдал моих ожиданий полностью, но все же достаточен для работы. Мы решили экономить на командировках и ремонте помещений, чтобы как можно больше денег направить на интеграционные мероприятия.

– Но ваши взгляды на этническую политику хорошо известны: вы как раз поддерживаете все то, против чего выступают правящие партии. Тогда что же вы собираетесь делать на посту министра в этом правительстве?

– Все что смогу в установленных рамках. Буду работать не только с обществом, но и с коллегами-министрами, и с Сеймом. Как я это вижу? Например, по ратификации Рамочной конвенции у нас впереди еще не одна дискуссия и с правящими партиями, и с оппозицией. Всем придется в чем-то идти на компромисс. Не думаю, что этот вопрос мы можем решить через месяц-два, но через год наверняка — я оптимист. Что касается права неграждан выбирать самоуправления, я по-прежнему "за", но этот вопрос не стоит в повестке дня нынешнего правительства. Мы все об этом будем думать иначе после вступления Латвии в Евросоюз, когда это право получат иностранцы после 6-месячного проживания здесь. Но до этого — сомневаюсь. Сейчас нам нужно делать акцент на ускорение натурализации. Причем я буду стимулировать разъяснениями не только неграждан, но и правительство. Его задача убеждать людей в том, что они нужны Латвии.

– Какие конкретные задачи вы ставите перед собой?

– Во-первых, нужно реабилитировать понятие "интеграция". Во-вторых, нужно активизировать интеграционную политику, ведь до сих пор это направление не было приоритетом для правительства. Хотя кое-какие сдвиги намечаются. Например, в этом году Фонд интеграции будет распределять огромные деньги — его бюджет около 2 млн. латов. И, в-третьих, нужно создать политику в области национальных меньшинств, потому что до сих пор ее просто не было. И еще одно: поскольку мы все знаем, что обычно правительства в Латвии долго не держатся, я нацелен создать такую структуру и такую программу, которые в любом случае будут способны продолжать работу, со мной или без меня.

– И как вам видится модель, которая в реальности позволит меньшинствам влиять на принятие касающихся их решений? Сегодня вроде бы все упирается в натурализацию — бери гражданство и влияй, но ведь на самом деле этого недостаточно. Пример: я выучила госязык, сдала экзамены, получила синий паспорт. Мои избранники заняли в парламенте 25 мест, но в коалицию не вошли. А у нас так: не в коалиции — значит, не имеешь реальной власти. Так какие у меня права как у русской гражданки Латвии? Я говорю министру образования: не хочу, чтобы закрывали русские школы. Он отвечает: а я вас не слышу. Так что нужно сделать, чтобы вынуть бананы из ушей власти?

– Что я хотел бы сделать — так это, во-первых, предоставить нелатышам возможность влиять на политику через Министерство интеграции. Для этого я организую консультативный совет (кстати, через неделю состоится его первое заседание), который будет состоять примерно из 15 влиятельных и авторитетных в среде нацменьшинств людей. Они будут собираться раз в месяц и рассматривать все документы, касающиеся нацменьшинств — законопроекты, проекты правил КМ, заслушивать мнения министров, депутатов, экспертов и формулировать письменно свое мнение. Дальше этот официальный документ наряду с другими будет рассматриваться правительством перед принятием решений. Скорее всего, заседания совета будут открытыми для прессы.

Другим важным моментом я считаю укрепление сектора неправительственных организаций, без которого невозможно развитие гражданского общества. По-моему, участие в общественных организациях даже важнее, чем голосование, потому что эта регулярная работа позволяет эффективно влиять на решения правительства и самоуправлений. Вот мне и нужно наладить реальный механизм общения между правительством и негосударственными организациями. Кроме того, нужно развивать местные источники финансирования из правительства, бизнеса, местных фондов. Если мы этого не сделаем, весь сектор может исчезнуть потому, что через несколько лет к нам перестанут поступать деньги с Запада — работать за нас Евросоюз не будет.

– Что вы считаете сегодня основным препятствием для интеграции?

– Недоверие. И к правительству, и друг к другу. Люди не верят в то, что мы можем жить лучше, иначе.

– Вы как политолог давно изучаете наше общество. Как, на ваш взгляд, изменились отношения латышей и нелатышей?

– Сегодня латыши продолжают заботиться о своей национальной идентичности, но меньше, чем раньше. А нелатыши, наоборот, больше обеспокоены "сохранением себя". Латышей успокаивает то, что нет массовой натурализации, все больше русскоязычных учат госязык и постепенно, хоть и медленно, но все-таки улучшаются материальные условия жизни. Что касается нелатышей, у них больше нет препятствий для натурализации — и очень многих этот вопрос не беспокоит. Остался только психологический барьер. Многие русскоязычные уже не воспринимают так остро вступление в НАТО, как два года назад.

– Просто их мнение никто не спрашивает.

– Если сравнить публикации в русской прессе по этой теме сейчас и два года назад — большая разница. Теперь люди больше думают о реформе образования в 2004 году и о вступлении в ЕС.

– Кстати, о ЕС. Вы по-прежнему уверены в том, что неграждане в Европе останутся при нынешнем статусе — никаком по сути?

– Нет, не уверен. Скажу больше — картина туманная. Я получил противоречивые сигналы от экспертов, которые ставят много вопросов. Для того, чтобы найти ясные и четкие ответы на этот счет, я как раз создаю межведомственную рабочую группу. Результаты будут получены через несколько месяцев.

– И последнее. Государство активно делает вид, что призывает неграждан натурализоваться, но вы сами неоднократно говорили о том, что "великое переселение народов" — это издержки советской национальной политики. Не кажется ли вам, что реальную интеграцию на самом деле начать очень просто — государство должно извиниться перед негражданами и предоставить гражданство всем, кто проживал здесь на момент восстановления независимости.

– Вряд ли это вообще возможно. Вспомним, сколь жаркими были дискуссии по этому поводу в свое время. Я считаю верным исходить из реальности: теперь каждый негражданин в индивидуальном порядке может получить гражданство, но все-таки оно не решает все остальные вопросы. Хотя психология, конечно, очень важна, и именно поэтому нам нужно искать общие ценности…

Seko "Delfi" arī Instagram vai YouTube profilā – pievienojies, lai uzzinātu svarīgāko un interesantāko pirmais!