Шотландские компании могли стать звеном в цепочках предполагаемого отмывания российских денег в Европе. Русская служба Би-би-си объясняет, как Шотландия сначала притягивала "подозрительных" клиентов, а затем отпугнула.
Если еще пять лет назад самым большим злом считались офшорные юрисдикции вроде Белиза или Панамы, то потом стали фигурировать крупные страны, в том числе Великобритания. Как правило, речь шла о шотландских партнерствах с ограниченной ответственностью (SLP, Scottish limited partnership).
В 2016 году СМИ писали, что SLP фигурировали в схемах закупок оружия на Украине, в 2017-м - в российском и азербайджанском "ландроматах" - схемах вывода средств, в 2018-м - в схемах возможного отмывания денег в балтийских и скандинавских банках.
Две недели назад произошел новый виток скандала: бывший сотрудник Danske Bank Говард Уилкинсон выступил на публичных слушаниях в Европарламенте с резкой критикой в адрес SLP. Именно он стал первым человеком, который когда-то заговорил о возможном отмывании в Danske Bank.
"Такими же важными [в осуществлении схем возможного отмывания денег] являются страны происхождения шелл-компаний, - заявил Уилкинсон. - Понятно, что хуже всего - Великобритания. Роль Великобритании это абсолютный позор. Злоупотребление SLP длилось годами".
В итоге шотландские SLP снова появились на первых страницах мировых СМИ.
К критике в адрес SLP присоединился и глава фонда Hermitage Capital Уильям Браудер, на основании заявлений которого прокуратуры Эстонии и Дании начали расследования о возможном отмывании денег в Danske Bank.
"Для отмывания денег нужны банки, желающие этим заниматься, нужны агентства по регистрации компаний, желающие этим заниматься, нужны сонные регуляторы в нескольких странах, а ключевым звеном являются компании специального назначения, назначением которых на самом деле является отмывание денег. Великобритания - глобальный центр открытия таких компаний", - говорил Браудер в интервью агентству Блумберг.
Национальное британское агентство по борьбе с преступностью расследует использование британских компаний в связи с разрастающимся скандалом в Danske Bank, пишет Блумберг.
Борьба идет, но вяло
По данным регистрационной палаты Великобритании, за пять лет - с марта 2011-го по март 2016 года - количество компаний в форме SLP выросло на 236%. Для сравнения: количество компаний в форме обычных партнерств с ограниченной ответственностью в 2011-2016 годах увеличилось всего на 26%.
По данным на март 2018 года, зарегистрировано более 48 тысяч партнерств. Из них две трети - SLP.
Российские и украинские консалтинговые фирмы рекламировали SLP как "европейский офшор", который позволял почти полностью уходить от налогов - при регистрационной плате всего в несколько сотен долларов.
По словам партнера Paragon Advice Group Александра Захарова, российских клиентов привлекала анонимность SLP.
"Российские продавцы таких форм ведения бизнеса рекламировали их как наиболее защищенные с точки зрения сохранения конфиденциальности бенефициарных владельцев, - сказал он Би-би-си. - Для этих целей партнерами SLP предлагались известные офшорные компании, зарегистрированные на номинальных владельцев в Панаме, Белизе или Сейшелах. Таким образом, кроме продавцов в России ранее никто более не располагал информацией, кто реально купил такое LP или SLP".
Но в 2017 году - на фоне многочисленных скандалов - британское правительство обязало SLP сообщать имена своих владельцев и сдавать годовые отчеты. И темпы регистрации новых SLP сократились в пять раз.
Российские и украинские консалтинговые фирмы начали предупреждать своих клиентов: ввиду новых правил работа через SLP может быть "опасной".
Но, по словам Захарова, даже при новых законах особенно прозрачными SLP не стали. "На настоящий момент самой большой проблемой в Великобритании является тот факт, что более 80% предоставленной информации в реестр бенефициарных владельцев Англии и Шотландии являются недостоверными", - полагает он.
Весной 2018 года Британия начала второй раунд наступления на SLP: ввиду новых данных об использовании шотландских форм для отмывания российских денег правительство предложило еще больше ужесточить законодательство.
Во-первых, речь шла о том, чтобы все агенты, регистрирующие SLP, проходили AML-контроль (предотвращение отмывания денег). Во-вторых, планировалось обязать SLP либо перенести в Великобританию главный офис, либо иметь там адрес. В-третьих, предлагалось дать местному регистру возможность закрывать "мертвые" SLP.
Все эти предложения появились весной прошлого года. А сразу после выступления Уилкинсона британские СМИ сообщили о том, что политики планируют вернуться к вопросу в будущем году.
Новая цель - пустышки
Новая цель борцов отмывания средств в Европе стали шелл-компании - фирмы, которые не ведут хозяйственную деятельность.
Особенно активно с такими компаниями стали бороться в балтийских и скандинавских банках.
Весной 2018 года Латвия стала первой и пока единственной страной ЕС, где банкам на законодательном уровне запретили обслуживать шелл-компании. Согласно местным законам, это те фирмы, которые не ведут хозяйственную деятельность, не имеют реального офиса - и если они зарегистрированы в таких юрисдикциях, где не нужно подавать отчеты о хозяйственной деятельности.
Таких компаний в Латвии насчитывалось более 26 тысяч, примерно треть были зарегистрированы в Великобритании, а это в первую очередь SLP.
Согласно последнему исследованию Европарламента, наиболее высокая вероятность концентрации шелл-компаний - в Великобритании, Нидерландах и Люксембурге. Последние две юрисдикции нередко оказываются в мировых списках офшоров.
Правда, единого определения офшорных юрисдикций не существует. Учет ведут сразу несколько международных организаций, у каждой - своя методика.
Европарламент использует термин "налоговый рай" и выделяет три характеристики: низкие налоги (в основном речь идет о налоге на прибыль), фиктивное резидентство (нет офиса) и секретность (имена реальных владельцев скрыты).
Офшоры в ЕС существовать не должны, а директива о предотвращении отмывания средств запрещает банкам работать с компаниями, бенефициаров которых они не знают. Согласно той же директиве, списки бенефициаров должны стать публичными. Никакой секретности в ЕС быть не должно.
ЕС мониторит 92 страны и выделяет два списка - не сотрудничающие юрисдикции, к примеру, Тринидад и Тобаго, а также страны с высоким риском. Их девять, в том числе Ирак, Сирия и Уганда. Ни в том, ни в другом списке нет стран Евросоюза.
Этот нюанс вызывает критику со стороны неправительственных организаций, например, Oxfam (международная организация по борьбе с бедностью). Там еще год назад составили альтернативный список налоговых гаваней на основании тех же критериев, которыми пользуется ЕС.
В альтернативном списке оказалось 35 стран, включая европейские Ирландию, Мальту, Люксембург и Нидерланды. Эти юрисдикции отличаются низкими налоговыми ставками, а зарегистрированные в них компании неоднократно фигурировали в схемах налоговой оптимизации транснациональных корпораций (Apple, Starbucks, Amazon).
Работу по предотвращению ухода от налогов ведет также Организация экономического сотрудничества и развития, в рамках которой действует соглашение об обмене налоговой информацией. В обмене участвуют более 100 стран, в том числе и Россия.
