"У вас коррупции больше, чем в России!" Банкир Григорий Гусельников о своем иске против Латвии  (209)

Предприниматель и финансист из России Григорий Гусельников сегодня живет в Лондоне. Вместе с Norvik banka он подал против Латвии иск, который рассматривается в международном арбитраже International Centre for Settlement of Investment Disputes (ICSID). Финансист говорит, что его бы вполне устроило мирное соглашение, которое вернуло бы честное имя и репутацию. В крайнем случае Гусельников рассматривает возможность переноса банка из Латвии в другую юрисдикцию.

Бизнесмен утверждает, что для него стал открытием уровень коррупции в стране, которая является членом ЕС и НАТО. Из его слов вытекает, что истории с Илмаром Римшевичем и мафией администраторов неплатежеспособности — лишь верхушка айсберга латвийской коррупции, в которой замешаны многие политики и юристы. Аврально проведенную в этом году кампанию государства по борьбе с "отмыванием денег" нерезидентов в латвийских банках Гусельников называет чем угодно, только не борьбой с отмыванием денег.

- Бывали ли вы в Латвии с момента "банковского скандала" - с февраля-2018?

- Нет. Не хочу никого искушать.

- В интервью агентству Bloomberg вы говорили о рисках для вашей безопасности со стороны властных структур. Что вы имели в виду?

- Во-первых, береженого Бог бережет. Во-вторых, сошлюсь на доклад комиссии Сейма Латвии от января этого года — в нем говорится, что имел место быть захват государства, а именно, использование высших должностных лиц в личных коммерческих интересах отдельных частных лиц. Это выводы не мои или некой независимой организации, а ПАРЛАМЕНТА страны. И по результатам этого доклада, не начато ни одного уголовного преследования…

Наверное, в этой ситуации мы были бы просто обязаны сомневаться в честности такого госаппарата и задумались бы, а насколько госмашина Латвии может быть использована отдельными лицами против вас.

- Не пытались ли вас вызывать в Латвию официальным путем? Например, для дачи показаний по каким-то вопросам...

- Я регулярно сотрудничаю с правоохранительными органами Латвии. Несколько раз давал показания. Они приезжали ко мне в Лондон. Я провел несколько дней в посольстве Латвии, общаясь с вашими экономической полицией и Бюро по борьбе с коррупцией (БПБК).

- Раньше вы называли Латвию "наша страна". Это по-прежнему так?

- Скажу так: мои интересы сильно связаны с интересами Латвии. В отличие от многих людей, я довольно серьезно заинтересован в экономическом процветании этой прекрасной страны. Ведь если этого процветания не наступит, то все мои инвестиции не принесут тех плодов, которые должны. Более того, я могу их потерять.

Почему для любой страны так важен любой иностранный инвестор? Почему многие государства создают советы иностранных инвесторов, а главы государств регулярно общаются с крупнейшими иностранными инвесторами? Потому что это помогает более объективно смотреть на ситуацию. В любой стране, как в деревне, есть внутренняя система взаимоотношений. Это неизбежно. И чем меньше страна, тем сильнее эта неформальная коммуникация развита: люди вместе учились, женились, были соседями по лестничной клетке, одному и тому же мэру города жарили шашлыки, были в совете его директоров на протяжении десяти лет, вместе участвовали в не очень красивых операциях — это сильно объединяет. И такие люди чаще действуют в интересах друг друга, а не в интересах государства.

Любой иностранный инвестор - по определению, человек не из этой песочницы. Ему более очевидны недостатки сложившейся системы. И такие недостатки бьют, в первую очередь, по человеку со стороны. Не скрою, меня приглашали стать участником "песочницы". К сожалению для всех этих людей, участие в сомнительных внутренних схемах противоречит не только моим обязательствам, как гражданина Великобритании, но и моим моральным убеждениям. В том числе из-за подобных схем я уехал из России. Хотел жить в другой системе. И живу. Я отказался в этом участвовать и в Латвии, за что и пострадал.

- На ваш взгляд, где больше коррупции — в Латвии или в России?

- Однозначно, в Латвии! То, что вы считаете в России коррупцией, таковой, зачастую, не является. Хотя, безусловно, отдельные элементы есть. Объясню. Россия — это, в некоторой мере, королевство, в котором все подчинено интересам верха. А вертикаль власти, в первую очередь, заинтересована в жесткой дисциплине и порядке, поэтому борется с коррупцией на всех уровнях. Вертикаль просто невозможна, если на нижних уровнях — беспорядок. Соответственно, бытовая и мелкая коррупция в России давно отсутствует, как класс. Подкупить дорожного полицейского, насколько я знаю, в Москве невозможно.

- В Латвии такой практики давно уже нет.

- Не знаю, когда я только приехал в Ригу, мне сказали, что это не проблема. Возможно, ситуация поменялась. Тут я не специалист: ни в России, ни в Латвии я за рулем не езжу.

Если же взять банковскую отрасль, в которой я профессионально участвую, то в России я не сталкивался с коррупцией с тех пор, как стал занимать высокие должности, общаться с регулятором и видеть всю ситуацию изнутри. Думаю, ее нет на таких уровнях, как в Латвии. Представить себе, чтобы руководителя Центробанка России арестовали за взятку и покровительство отдельным банкам, просто невозможно.

Также в России невозможно купить или "коммерчески" организовать по звонку любое, самое идиотское, решение суда. А в истории моей латвийской инвестиции, особенно в связи с компанией Winergy, есть огромное количество мягко говоря странных судебных решений. И это не решения высшего политического уровня, направленные на достижение каких-то глобальных и стратегических целей, это мелкая бытовая коррупция, когда за iPhone или за 10 000 евро принимаются решения, напрямую противоречащие местному законодательству. В России такое не-воз-мож-но! Судья сразу потеряет работу. А сколько судей в Латвии потеряли работу за всю историю со времен восстановления независимости?

- Время от времени такое случается... Если Россия — королевство, то Латвия — что?

- Я как-то с ходу не могу придумать, как назвать страну, где коррупция и кумовство процветают одновременно и на всех уровнях.

- Как вы оцениваете принятые властями Латвии меры по ограничению обслуживания в банках shell-компаний, которая вылилась в выдавливание с латвийского рынка подавляющего числа нерезидентов?

- Давайте разберемся, с кем все же была борьба? С нерезидентами, shell-компаниями или чем-то другим? Потому что, если взять самые ранние заявления высших государственных лиц Латвии, то они говорили именно об избавлении от нерезидентских клиентов. Тема, что мы будем закрывать shell-компании, появилась на несколько месяцев позже. Когда паника в нашем банке, слава богу, пошла на спад. Хотя до сих пор нервное отношение к клиентам остается, ведь заявления периодически продолжают делаться.

Когда вы начинаете с чем-то бороться, всегда важно определить цель и средства ее достижения. Если вы с рогаткой идете на медведя или из пушки палите по воробьям, то вас, похоже, ждет неудача. Цель борьба с нерезидентами очень далека от цели под названием "борьба с отмыванием денег", которую тоже надо было объявлять гораздо раньше, а не в 2018 году.

- Да у нас постоянно об этом говорилось!

- Правильный глагол выбрали - "говорилось". Но что при этом делалось? Насколько искренне, качественно и профессионально это было? Увы, и упражнение 2018-го года было проведено не совсем корректно.

В Norvik Banka я пришел в 2014 году. Первым делом пришлось высадить миноритарных акционеров, которые разграбили банк и превратили его в прачечную по отмыванию. При этом глаза регулятора (Комиссии рынка финансов и капитала, КРФК, FKTK) на это почему-то были закрыты. С 2015 года мы по-честному, а не для отчета, стали избавляться от нерезидентских клиентов, которые могли заниматься отмыванием. К 2017 году мы сократили базу с девяти тысяч до трех. Потом — с трех до полутора, из которых, думаю, не больше тысячи активных осталось. И это до начала объявленной госкампании против нерезидентов, которые, сами по себе, не могут быть априори плохими.

- Как не раз подчеркивали латвийские должностные лица (например, тут), у страны нет ресурсов на проверку каждого нерезидента на вшивость — легче кардинально сократить весь класс.

- Но ведь функция проверки возложена на банки! Другое дело, что какие-то банки этим не занимались или закрывали на это глаза. Что касается ресурсов… Однажды к нам поступила крупная сумма, а уже через 10 минут пришло письмо от КРФК … В другой раз в 8 утра сотрудников моего банка на входе встретили, не дали зайти, вскрыли все компьютеры — очень хотели что-то найти против нас, но не нашли. Как видите, умеют быстро и мощно, когда хотят.

Зато, когда в августе 2016 года мы прошли американский AML-аудит (AML - anti-money loundering, борьба с отмыванием денег) и получили одну из лучших оценок, КРФК запретил нам ее публиковать. Обещали, что обнародуют полную картину, когда будут результаты по всем банкам. Не опубликовали.

- Был общий отчет, в котором сказано, что все в целом — неплохо.

- Да, только потом выяснилось, что это не так. Изначально они [КРФК] твердили, что аудит обязателен, что его прошли все банки, но потом оказалось — не все. И банку, который его не прошел, ничего за это не было. Неудивительно, что у него потом ракетой в небо вознеслись комиссионные доходы.

- Недавно опубликовали статистику КРФК о том, что объем депозитов клиентов-нерезидентов в латвийских банках сократился с начала года на 1,26 млрд евро, а самих клиентов стало намного меньше…

- Ну и причем здесь отмывание денег? Остатки на счетах (депозиты до востребования) не могут, сами по себе, являться целью борьбы с отмыванием. Они могут быть чистыми или грязными. С последними и надо бороться. А если за компанию вымывать и первые, то эффект может быть полностью противоположным.

Если позволите, объясню. Вы же занимаете деньги своим знакомым? Или ваши знакомые занимают другим вашим знакомым? Это происходит, потому что они — зна-ко-мые и доверяют друг другу. А теперь представьте: есть целая деревня, где живут такие классные люди, что все им доверяют и занимают деньги. Примерно такой деревней была Латвия — ей доверяли, ей занимали. Но тут доверчивые люди (нерезиденты) вдруг слышат из февральских заявлений латвийских властей: мы должны избавиться на 90% от остатков на счетах нерезидентов. А почему от 90, а не от 80, 70 или 93,5, например?

- Этого даже из местных экспертов никто не понял.

- Но это официальная позиция государства, с которым я сейчас в споре. Любому нормальному человеку очевидно, что остаток — это качественный показатель, к которому неприменимы количественные критерии. Если вы говорите именно о количестве, то это дискриминация, произвол в регулировании, нарушение моих прав, как инвестора, и нарушение прав этих клиентов. Так в принципе подходить нельзя!

Если уж вы так хотите бороться с отмыванием, надо бороться не с остатками, а с оборотом. Ведь первый признак отмывания денежных средств — это низкий остаток при высоком обороте. У любого отраслевого бизнеса всегда есть сложившаяся разумная пропорция соотношения остатка и оборота. Если она нарушается, можно предположить отмывание. А после ваших чисток вполне могли остаться банки, у которых очень маленькие остатки нерезидентов, но сравнительно высокие обороты. То есть, по формальным признакам, они молодцы, а на самом деле?

Если же вы на каждом углу публично говорите о борьбе с остатками, причем не с помощью или после смены законодательства и исследования качества остатков (хороший-плохой), то клиенты начинают убегать, включается паника. Задача должностных лиц — обеспечивать стабильность банковской системы, а в Латвии случилось обратное – они расшатывали финансовую систему своими заявлениями.

Идем дальше. По статистике самого КРФК, за шесть месяцев этого года остатки на счетах нерезидентов сократились с 40% до 20% ВВП Латвии. Там говорится, что Латвия была первой в ЕС по этому показателю, а теперь она - в серединке. Это не так. Нужна поправка на то, что относительно других стран, внутренняя банковская система Латвии маленькая, а экономика — слабая, в таких условиях люди меньше склонны к сбережениям. Скажем, во Франции активы банковской системы - 110% ВВП, в Нидерландах - 130% ВВП, а в Латвии - 50-60%.

Сравнивать долю остатков нерезидентов по отношению к ВВП без коррекции на размер внутренней резидентской банковской системы - некорректно. Возникает вопрос: если ваша банковская система маленькая, то при чем здесь нерезиденты? Сделав же коррекционные поправки, вы поймете, что на самом деле у Латвии не было никакого первого места — мы были где-то на уровне 20%, что в полтора раза ниже тех же Нидерландов. А сейчас осталось не больше 10%. То есть сегодня Латвия - на одном из нижайших уровней в ЕС по остаткам на счетах нерезидентов, если корректно нивелировать фактор слабости местной банковской системы по сравнению с другими странами еврозоны.

Утверждение, что в Латвии было слишком много денег клиентов-нерезидентов, миф. На февраль 2018 года их общий объем не превышал 8 млрд евро. Мой одноклассник, долгое время живший в США, отвечает за wealth-management в одном крупном американском банке - у него под управлением 15 млрд долларов из стран бывшего СССР. Это в полтора раза больше, чем все остатки нерезидентов на счетах всех банков в Латвии. Так что с мифами надо бороться с помощью цифр и примеров.

Ну и напоследок, если уж вы планируете и громко заявляете о том, что 20% ВВП или треть банковской системы должны покинуть страну в течение шести месяцев, то решите, за счет чего это должно происходить. Чтобы отдать пассив, нужно отдать и актив, а эти деньги надо где-то взять. Регулятор, призывающий избавиться от остатков, должен был предложить банкам временное решение по поддержке ликвидности. А если он параллельно пытается ужесточить требования к ликвидности, то он не с отмыванием борется. Впрочем, руководитель КРФК (Петерс Путниньш) этого и не скрывал, он так и заявил, что часть банков должна уйти с рынка.

- Думаете, уйдут в ближайшее время?

- Не удивлюсь, если по прошествии какого-то времени, какие-то банки действительно уйдут. А вот отмывание продолжится. И Латвия снова попадет в какой-нибудь скандал. Я вам даже больше скажу: ни одна банковская система, за исключением двух-трех стран, такой "чистки" бы не пережила. По счастью, у латвийских банков оказалось достаточно ликвидности, чтобы выстоять в панику. Повезло. Но если и дальше регулятор с правительством будут вести себя так, как весной, не выживет никто.

- Свой банк вы тоже имеете в виду?

- Тут могу дать только философский ответ: все мы смертны. Рано или поздно все умрем - вопрос времени. Но мы еще поборемся.

Надо понимать, что сейчас главная проблема банковской системы — это не ликвидность банков, а тотальное недоверие к банковской системе Латвии со стороны всех контрагентов в финансовом мире. Сегодня дочерняя компания Norvik Banka не может даже открыть счет в Англии. Только потому, что она — латвийская. Когда эта же компания принадлежала мне, а я был еще только российским гражданином, она спокойно открывала счета и торговала со всеми крупными банками, UBS, JPMorgan, – не было вопросов. Но как только она стала частью банка страны еврозоны, Европейского союза и НАТО (Латвии), с ней перестали работать все. Как только слышат "Латвия" — сразу отвечают "нет".

- Каким вы видите выход из ситуации?

- Дело не в одном банке, а в системе. Ее полностью нужно менять. В том числе — и всех людей, которые довели систему до такого состояния. А у нас руководство КРФК с 2001 года не меняется. Как Римшевич туда назначил экс-коллег по Департаменту надзора Банка Латвии, с которыми работал с 90-х, так они и сидят на своих местах. Нужны новые люди, которые в состоянии заново наладить отношения с контрагентами.

Кстати, член совета директоров нашего банка — бывший глава НАТО и экс-премьер Дании Андерс Фог Расмуссен - в марте написал официальное письмо премьеру и президенту Латвии. Он предложил, с учетом своих международных связей, создать специальный комитет из разных достойных людей, включив туда бывших центральных банкиров, возможно, с участием бывшего вице-президента США Джо Байдена, например, — и пусть бы они, воспользовавшись результатами аудита 2016-го года (говорят, его прошли все, или не все?), посмотрели, насколько банки Латвии выполнили домашнюю работу. Это необходимо, чтобы слово "Латвия" перестало бы быть грязным словом в финансовом мире.

Банки ведь не живут в вакууме. Если никто вам не оказывает брокерские, депозитарные услуги, никто с вами не торгует валютой и ценными бумагами, вы мертвы. Вы - "овощ", как человек в коматозном состоянии, который вроде и живой, но с внешним миром коммуницировать не может — лежит на койке, шлангами привязанный. Так же и мы сегодня отсоединены от всего финансового мира.

Вы знаете, что сегодня латвийские банки могут проводить долларовые операции по большей части через… российские банки. Это ли не парадокс?! Для страны члена НАТО, еврозоны и ЕС. И главная проблема латвийских банков, а вдруг российские банки, через которые все проводится, попадут под санкции. Тогда Латвия вообще без долларовых расчетов останется. Нормально вступили в НАТО?!

- И какая реакция была на письмо Расмуссена?

- Отказ! Зачем уважаемые и респектабельные люди со всего мира узнают, что тут у нас в Латвии на самом деле происходит?! Кому это нужно?

- Вряд ли официально причина именно так звучала.

- Официально: у нас есть уже комитет, который этим занимается, и там больше нет свободных мест. Их не волнует, что от этого напрямую зависит бизнес. Премьер сообщает, что нет денег для учителей, а сам, тем временем, раздалбывает финансовую систему страны.

- С началом кампании по борьбе с нерезидентами многие банки массово позакрывали счета также и фирмам, которые занимались реальным бизнесом с третьими странами, например, вели торговлю с Узбекистаном.

- Чтобы убрать гнилые яблоки, стали рубить деревья. А я пытаюсь объяснить, что для борьбы с отмыванием деревья рубить было не обязательно...

Возьмем shell-компании. Формально, это компании из юрисдикций, где не требуется сдача годовой отчетности в налоговую службу, и не обязательно наличие офиса (достаточно юридического адреса, - прим. ред). Хотя отчетность при этом может проверяться известным аудитором. Латвийские компании, естественно, shell-компаниями по форме являться не могут, но по сути, мы знаем что до половины латвийских компаний до сдачи годовой отчетности не доживают и, по существу, эти самые компании такие же пустышки, но почему-то это осталось за кадром…

- Обращаются ли к вам за помощью клиенты других банков, которых там вытеснили? Вы от них не шарахаетесь, как от чумных...

- Ну и формулировочки у вас! Разве хлебный магазин шарахается, если грязный человек за хлебом зашел? У него есть деньги и право купить товар - это закон. Хотя, в отдельных магазинах его, наверное, могут и выгнать. Банк, в принципе, не может ни от кого шарахаться — он работает в правовом поле. Это премьер-министр страны, министр финансов, руководитель КРФК могут выступить с большим количеством бездоказательных обвинений и утверждений, и им за это ничего не будет - кто их контролирует?! А банк, к которому приходит клиент, обязан работать в соответствии с законом – у нас контролеров много! Во всех случаях мы разбираемся по существу и боремся с отмыванием, а не с клиентами. Это единственно возможный для нас подход…

- "Банковский скандал" начался с того, что у FinCEN возникли претензии к ABLV Bank. Сейчас он проходит через процедуру самоликвидации. Как вы оцениваете все, что произошло со вторым по величине банком Латвии?

- Я в FinCEN не работал, поэтому вопрос слегка не по адресу. В отчете этой организации выдвинуты довольно серьезные обвинения, но само по себе это ничего не значит, так как не является финальным решением. В детстве на заборе возле моего дома было написано: "Вера - проститутка". Но это же не означало, что девятилетняя девочка действительно зарабатывает на жизнь таким образом. Так и здесь. Где доказательства? Никаких доказательств общественности предъявлено не было, хотя там, по уму, должно быть много чего любопытного – про коррупцию в Латвии, например.

- Не кажется ли вам, что последствия этих обвинений, в любом случае, не слишком пропорциональны? Причем последствия не только для ABLV, но и для банковской системы Латвии в целом?

- Обвинения послужили триггером. Проблема-то назревала давно. И вина латвийских властей, что они не сумели вовремя выполнить закрепленные законодательством функции, за которые им налогоплательщики зарплату платят. Они все сделали, мягко говоря, плохо, а ответственность на себя не берут. Потому так все в одночасье и обвалилось...

Как мы понимаем, ABLV обладает соответствующим капиталом и ликвидностью для того, чтобы рассчитаться со своими кредиторами. Значит, вопрос "Что делать с ABLV?" не был вопросом отчета FinCEN. Не говоря уж о том, что отчет был черновиком, а не окончательным решением. Кстати, это не первый случай в истории Латвии, когда случилось подобное — тогда один банк выжил после подобного отчета, потому что государство бросилось в 2005 году его спасать.

- Какие претензии к Латвии у вас?

- Мы все это подробно изложим в нашем судебном разбирательстве, если до него дойдем. Мы чувствуем в себе силы доказать в международном арбитраже, что большинство проблем в [банковском секторе] Латвии, в том числе и проблема с отмыванием средств, вызвано произволом в регулировании, дискриминацией отдельных участников рынка и фаворитизмом в сторону других участников рынка.

- Как продвигается ваша тяжба?

- Все усилия Латвии направлены не на то, чтобы по существу рассмотреть вопрос, а на то, чтобы рассмотрения по существу не было: уже полгода разными способами затягивается время, недавно предъявлены формальные претензии к одному из арбитров и так далее.

- Чем чревато для Латвии, если решение арбитража будет в вашу пользу?

- Возможно, ничем. У меня нет маниакального желания любой ценой судиться с Латвией и получить от нее деньги. Суд - это форма защиты от произвола и дискриминации, которым я подвергся. Все можно решить и мирным путем. Мы два раза слали действующему правительству предложения о заключении мирового соглашения. Оба раза нам отказали. Недавно я отправил третье предложение. Латвия уже потратила несколько сотен тысяч евро на юристов и продолжает тратить деньги налогоплательщиков - общая сумма расходов будет измеряться миллионами евро.

- Что конкретно вы предлагаете Латвии?

- Могу рассказать о содержании третьего мирового соглашения — там всего три пункта. Первое: я хочу, чтобы передо мной извинились те, кто писали и говорили гадости в адрес меня и нашего банка - устно или письменно. Например, говорилось о том, что мы (Norvik Banka) нарушали северо-корейские санкции — теперь я везде должен объяснять, что это неправда. При этом сам глава КРФК говорил, что санкции не нарушались, но штрафы и обвинения по-прежнему на нас висят.

Или меня обвинили в развязывании гибридной войны против Латвии. Вот как теперь называется обнажение проблемы коррупции в стране. Я же считаю, что оказываю помощь населению Латвии - избавившись от коррупции, оно будет жить лучше.

Я публичный человек - прихожу куда-то, общаюсь, а мне говорят: а министр обороны Латвии сказал про тебя то-то, а премьер-министр — то-то... Люди серьезно относятся к заявлениям первых лиц государства — это же не мальчик из подворотни сказал. А как мне с этим жить? Пусть они или докажут, или заберут обвинения обратно, в том же формате, что их высказали, чтобы я мог восстановить репутацию и нормально коммуницировать с миром.

- Второй пункт?

- Я прошу провести расследование по многочисленным заявлениям в правоохранительные органы, которые мы делали в отношении ряда лиц. Нельзя делать вид, что ничего не случилось или, что один Римшевич во всем виноват.

- Вы по каким-то конкретным лицам подавали заявления в полицию?

- Конечно, по лицам, фактам, высказываниям. Например, один товарищ, который у нас много имущества украл, сейчас возглавляет крупный инфраструктурный проект в Латвии. Мы на него в полицию жаловались, но там ничего не могут сделать.

- Это кто такой?

- Есть у вас такой Андрис Линужс (глава госкомпании Eiropas dzelzceļa līnijas, отвечающей за реализацию проекта Rail Baltica, - прим. Ред.). У него были огромные налоговые нарушения, о чем мы написали в налоговую службу. Пришел ответ, что-то типа "мы тут без вас разберемся". Мы написали несколько заявлений с просьбой возбудить уголовные дела по факту кражи им наших активов – сплошные отказы… Последний отказ, вообще, смешной – по сути нам отвечают, что все виновные уже проходят по уголовному делу Winergy, но в том-то и дело, что непосредственно Линужс не проходит по тому делу, а писали мы конкретно про его причастность к краже у банка активов компании Enercom. Этот человек — только часть (коррупционной) группы. Мы же понимаем, как связаны друг с другом премьер-министр, министр финансов и руководитель КРФК, с кем они связаны и как они связаны с Линужсом...

- Уточните пожалуйста, чтобы это всем было очевидно.

- Почитайте их биографию, только внимательно. Потому что, например, глава КРФК не разместил на сайте КРФК серьезную часть своей биографии. Он сказал, что это была консультационная, ничего не значащая, часть его работы.

- Вы намекаете на то, что все они связаны с многолетним мэром одного приморского города?

- Ну наверное, сами посмотрите. После ареста Римшевича этот глава приморского города спалился за три секунды. Помните, тогда в середине февраля была большая телепередача, в которой обсуждали арест. И вот они звонят этому мэру, и спрашивают: что вы думаете по поводу ареста такого высокопоставленного человека? А мэр отвечает: да подождите вы с этим человеком, вот там есть Гусельников - с ним надо разобраться, купил ли он банк честно или нечестно?

- Какой третий пункт вашего предложения по мировому соглашению?

- Если они считают, что в силу каких-то регуляторных или иных причин я должен увеличить капитал банка, то я готов вложить еще деньги, если мне предоставят гарантии того, что дальнейшее регулирование и отношение государства ко мне будет честным и справедливым. Я и так за эти годы вложил в экономику Латвии больше ста миллионов евро.

- Делали ли вы какие-то официальные заявления о противозаконных действиях Илмара Римшевича? Ранее вы говорили о вымогательстве взяток.

- Свои заявления в UK Serious Fraud Office я подал еще летом 2017 года. В ноябре я написал письмо председателю Европейского центробанка Марио Драги о коррупции в регулировании банковской системой Латвии. Это было за несколько месяцев до задержания Римшевича. Первую подачу документов о правонарушениях Мариса Спрудса и его связи с Римшевичем я осуществил в декабре 2017 года. С тех пор еще несколько раз подавал разные документы и проходил собеседование со следователями. В июне этого года я три дня провел в посольстве Латвии.

Я рассказал все, что со мной случилось, и передал все необходимые документы. В том числе о том, как в Латвии происходило отмывание денег. Если бы правоохранительная система хотела с этим бороться, то одних моих показаний и названных фамилий хватает, чтобы целые цепочки по отмыванию вскрывать.

- Как вы оцениваете ход расследования по делу некоторых латвийских администраторов неплатежеспособности? У нас вроде как вскрыли целую мафию и ведут с ними борьбу. Упомянутый вами Марис Спрудс - фигурант уголовного дела, по которому его даже арестовали.

- Когда вы говорите "мафия администраторов неплатежеспособности", надо понимать, что это лишь верхушка айсберга, исполнители, хоть есть среди них те, которые у всех на виду и которые попадаются. Но есть и более умные, как Ромуальд Вонсович, любимый юрист КРФК и Римшевича. Они все разные, одного уже нет - он убит. За верхушкой айсберга стоят разные политики и большие политические решения. Огромный объем нелегальных денег, которые зарабатываются администраторами, распределяется среди большого количества вовлеченных игроков.

Мы начали с этим бороться еще в 2014 году. У нас сайт был антикоррупционный, мы везде об этом писали, говорили. Нас тогда не очень слушали. Прошло четыре года, проблема стала системной и осознается уже всем обществом, чему я безусловно очень рад. Это означает, что мои усилия не прошли напрасно для Латвийского государства. Это дает надежду на то, что проблемы, которые мы обозначаем сейчас, через какой-то период времени тоже станут общественно значимыми в Латвии.

Мы точно не остановимся на достигнутом. Когда несколько лет назад я разговаривал со Спрудсом, он был невысокого мнения обо мне и говорил, что у меня нет шансов. Римшевич мне тоже во время последней встречи говорил: "Нас тут еще никто не побеждал". Я ему ответил: "Кто-то же должен быть первым". Есть еще плеяда товарищей, которые пока на свободе и улыбаются, но я - чрезвычайно упертый человек, не злопамятный, я – добрый, но память у меня хорошая. Я не сдамся.

Надеюсь, что все, кто совершил преступления не только против меня или Norvik banka, а также против латвийского общества, прикрываясь своим государственным статусом или покровительством высоких чинов, понесут наказание. Боюсь, именно из-за этого правительство Латвии не примет от меня никаких мировых соглашений. Они меня называют врагом государства не потому, что я враг Латвии — я как раз ее друг и действую ей во благо. Я для них личный враг, для них угроза. Я вместе с ними деньги не мыл, по карманам не раскладывал, говорю правду, меня нельзя заткнуть, нельзя напугать, на меня нельзя повлиять.

- Может, у вас фамилия неправильная и страна происхождения, чтобы продвигаться в этом деле?

- Простите, но фамилию и происхождение не выбирают. Уж какой есть, такого и извольте любить. Если вы думаете, что к вам в Латвию придут с какими-то другими фамилиями, то это большое заблуждение. Если есть мечты, что Латвия когда-нибудь окажется между двумя американскими штатами, это вряд ли когда-то случится. Она всегда будет находиться между Литвой, Эстонией, Россией, Беларусью и Балтийским морем. Других соседей у вас не будет, сколько не делай политические заявления.

- Думаете то, что вы связаны с Россией, не наложит негативный фон на исход арбитражного разбирательства с Латвией?

- Он должен быть независимым. Я не видел этих людей (у меня юристы с ними переписываются) и не могу знать, как они ко мне относятся. Но латвийская сторона в одном из заявлений так и написала: он вообще россиянин, был гражданином России, когда пришел в Латвию, значит, надо к нему относиться, как к россиянину. Когда я это прочитал, долго смеялся. Мол, если он россиянин, то его можно дискриминировать. Разве цивилизованное государство может так себя вести?

- Обычная попытка использовать текущую ситуацию в международной политике...

- Ее можно использовать, когда вы разговариваете с избирателями, а в судебном процессе важны только законы. Может, потому Латвия и проигрывает в международных судах, что очень мало смотрит на законы. Пробыв 25 лет у власти, такие люди, как Римшевич, расслабляются и начинают думать, что все ими сказанное - правда. Но есть же закон, есть международные обязательства.

- Для вас этот конфликт стал уже какой-то личной историей? Ведь с точки зрения бизнеса, не проще ли было бы получить банковскую лицензию в какой-то другой стране ЕС с более благоприятной средой, и там продолжить банковский бизнес, а латвийскую часть, допустим, продать и уйти.

- Меняю трехкомнатную квартиру в Юрмале с видом на море на однокомнатную хрущевку на окраине Рязани? Да, банк в нормальных обстоятельствах можно продать. Но нельзя продать банк в стране, от которой все отвернулись. Меня обвиняют в том, что объявил Латвии репутационную войну. Но я каждые полдня своей жизни трачу, чтобы доказать: Латвия - хорошая. Потому что, если Латвия - плохая, то со мной вообще никто не будет разговаривать. Мы действительно задумываемся над переездом в другую юрисдикцию. Но в любом случае, нельзя все так бросить и уйти - ситуацию нужно завершить до конца.

Я не назвал бы все это личным конфликтом - я эмоционально абсолютно спокоен. Но делаю все, что необходимо для восстановления моей репутации. Я в Латвии оказался случайно - не знал, как тут все устроено. Когда покупал, думал, что тут НАТО, Евросоюз, еврозона... А приехал: Боже мой!

-То есть вы ошиблись с направлением?

- Сделал бы я эту инвестицию, если бы я все знал заранее о ситуации в Латвии? Конечно, нет. Но теперь надо выходить из ситуации. Понятно, что какие-то материальные потери неизбежны, но, по крайней мере, без репутационных.

Вы меня спросили в начале интервью, почему я называю Латвию "наша страна" - потому что я каждый день несколько часов своей жизни трачу на то, чтобы принести пользу Латвии. Это же круто. Таких, как я, должно быть больше.