От Чехова до "поручика Голицына". Звезды и смерть русской эмиграции в Латвии

После Октябрьского переворота Рига стала одним из центров русской эмиграции. Не таким крупным, как Париж, Берлин или Прага, но среди бежавшей от революции российской интеллигенции оказались звезды международной величины, которые помогли заложить фундамент науки, культуры и госуправления молодой Латвийской Республики. Портал Delfi рассказывает о самых ярких представителях межвоенной эмиграции.

Портал DELFI благодарит за помощь в подготовке этой статьи латвийского историка Андрея Гусаченко. Это третья статья серии "Белая Латвия" — о том, как жили российские эмигранты в Латвии в 1920-1930-х годах. Опубликованные ранее статьи:

Во время художественного пленэра компания живописцев почти вплотную подошла к границе с Советской Россией. Стоявшие возле полуразрушенной церкви красноармейцы жестами показали: не рисовать! Улучив момент, когда все от нее отвернулись, художница Татьяна Косинская перегнулась через границу и быстро спрятала в карман щепотку родной земли.

Позже Татьяна Косинская станет самым известным иконописцем всей русской эмиграции и личным корреспондентом баронессы Врангель. Информацию о белоэмигрантах она собирала по всему миру, а последние годы провела в Америке, где приняла постриг. От родины у нее осталась лишь та щепотка с латвийско-российской границы. Умерла Татьяна Косинская в 1981 году.

Программка за 1929 год рижского Театра русской драмы с актрисой Марией Ведринской, чье искусство повергло в трепет Николая II. (Из архива Рижского русского театра им. М.Чехова)

Подобных судеб российских эмигрантов в истории межвоенной Латвийской Республики было немало. До Первой мировой войны в Риге было немало русских промышленников (хоть и не так много, как немцев и евреев), но затем большинство фабрик и заводов эвакуировали в Россию. Вместе с ними уехала администрация, техническая и творческая интеллигенция, предприниматели — самые экономически и социально активные представители довоенного русского общества.

Три четверти русского населения Латвии между мировыми войнами жили в Латгалии. В основном они были малоимущими крестьянами. Сохранилась лишь небольшая прослойка интеллигенции. Впрочем, российские эмигранты в начале 20-x жили еще беднее. Барон Анатолий фон Ливен писал, что людям с Нансеновским паспортом (с 1922 года он выдавался беженцам-апатридам) при устройстве на работу в Латвии платили примерно на треть меньше и доверяли лишь второсортные дела. Это не было прописано в законе, но практиковалось по умолчанию. Со временем, правда, ситуация немного улучшилась, особенно после масштабной натурализации в конце 1920-x.

Ярче всего русская эмиграция проявила себя в культуре, искусстве и науке. Ведь своей главной миссией она считала сохранение культурного кода нации — "стволовых клеток", которые позволят после краха советской власти в короткий срок возродить Россию в лучшем ее виде.

Могила владелицы частной женской русской гимназии на ул. Дзирнаву Олимпиады Лишиной, которая была первой начальницей русского отдела Министерства образования Латвии.

В одной только межвоенной Риге работало 13 государственных русских школ, а в дополнение — еще больше частных гимназий. Действовало более 150 различных обществ, Русский театр, были налажены прямые и очень тесные контакты со всей так называемой Зарубежной Россией. К тому же, в отличие от Западной Европы, в Латвии практически не существовало угрозы денационализации (ассимиляции) молодого поколения.

Обобщая сведения о русских эмигрантах в Латвии, князь Анатолий Ливен — участник белого движения, монархист и лидер антибольшевистской борьбы, писал: "…в культурном отношении эмигранты здесь имеют ценные преимущества, которых они в других странах не находят, но в смысле заработка Латвия, конечно, стоит на одном из последних мест. Что касается бесправия, то оно здесь не хуже, но и не лучше, чем во всех других странах… Большим нравственным преимуществом Латвии является близость к России, условия жизни, напоминающие бывшую Россию, и возможность со всеми обывателями говорить на русском языке".

По словам Ливена, "о ненависти к русским здесь нет и речи, хотя шовинистические газеты считают своим долгом время от времени открывать травлю на все русское, но такое направление не пользуется симпатиями широких кругов латышей, которые во времена оны все получили воспитание в русских школах и состояли либо на государственной, либо на частной службе в столицах и русской провинции".

В 1921 году усилиями профессора Константина Арабажина были основаны Русские университетские курсы. Философию на них, к примеру, преподавали петербуржцы: неокантианец Александр Вейдеман и последователь философии жизни Марк Вайнтроб — оба приехали в Латвию в начале 20-х и не пережили войны. Историю средних веков — профессор Московского университета Роберт Виппер… Курсы просуществовали до 1937 года, когда их закрыло правительство Карлиса Улманиса.