Вместе со своей дочкой Лили и Российским национальным оркестром под управлением Михаила Плетнева выступит 16 и 18 августа на фестивале RĪGA JŪRMALA в зале "Дзинтари". 16 августа он даст концерт камерной музыкой в дуэте с Лили Майской, а 18 августа исполнит концерт Сен-Санса вместе с Российский национальным симфоническим оркестром под управлением Михаила Плетнева.
Из всей своей большой семьи Миша единственный родился в Риге — отца туда отправили работать в 1945 году. Ригу Майский любит. Взаимно. Теплые чувства не мешают музыканту считать себя космополитом и границ не наблюдать вообще. И благодарить судьбу за то, что он еврей, который родился в Риге, учился в России, репатриировался в Израиль, живет в Бельгии, женился на американке, потом на итальянке, его шесть детей родились в разных странах, он играет на итальянской виолончели французскими смычками на немецких струнах, ездит на японской машине, носит швейцарские часы и индийское ожерелье… Он сгусток энергии и намерен прожить не меньше ста лет. И ему хочется верить.
"Играть на виолончели я начал довольно поздно, по стандартам советского музыкального образования… — рассказывает свою любимую историю Миша Майский. И, выждав драматическую паузу, произносит коронное, — сразу после того как бросил курить. Мне тогда было 8 лет".
Радуясь произведенному впечатлению, он с хохотом добивает: "Курить-то я начал лет в пять с половиной, с детского сада — воровал у отца из тумбочки сигареты и дымил. А в 8 лет раздобыл огромную гаванскую сигару и затянулся… С тех пор больше никогда не курил. Возможно, под влиянием той сигары, я и объявил, что буду заниматься игрой на виолончели.
Родители думали, что я сошел с ума… Я ведь больше пяти секунд не мог усидеть на месте. Меня даже к врачу водили — тот рекомендовал вышивать болгарским крестом, вырезать лобзиком и играть в шахматы. Шахматы люблю до сих пор. Таль был моим героем. Я был на всех его лекциях. Но судьбой стала виолончель".
С Барышниковым за партой и Шостаковичем в коридоре
Наше интервью с одним из самых знаменитых рижан началось с выбора языка. Миша признался, что 47 лет назад ехал в Америку почти без английского, зато сейчас так привык давать на нем интервью, что боится не подобрать нужные слова по-русски. Договорились импровизировать на ходу. В тему вспомнилось, что танцовщик Михаил Барышников, с которым Майский шесть лет провел за одной партой в рижском училище имени Дарзиня, во время интервью Delfi время от времени использовал французские словечки и даже маму называл maman…
- Интересное наблюдение, — живо начинает рассуждать Миша. — В школе Дарзиня иностранный язык нам выбирать не предлагали. Все музыканты должны были учить немецкий и итальянский, а балетники, как мы их называли — французский. Вот, наверное, и отозвалось.
- Барышников, как и вы, переехал из Риги учиться в Россию. Вас советская власть "обласкала" по полной — по обвинению в спекуляции вы попали в Бутырку, потом побывали в психбольнице… В итоге вы эмигрировали. Миша позже тоже бежал из СССР, но на взлете карьеры. Как получилось, что сегодня именно он наотрез отказывается приезжать в Россию, а вы выступаете там довольно активно?
- Я впервые приехал в Россию в 1995 году — через 23 года после эмиграции. Но я никогда не зарекался туда ездить. Я, вообще, из тех, кто never say never (никогда не говорит никогда). Есть интересное предложение — еду. Если честно, в Москву меня никогда особо не тянуло. К примеру, сейчас я был второй раз подряд в жюри конкурса им. Чайковского — согласился лишь потому, что виолончелисты выступали в Петербурге, а с этим городом у меня связаны самые теплые воспоминания. Я там заканчивал десятилетку, нежный возраст 14-17 лет, первая любовь, особенная атмосфера города…
Да и с Москвой связано немало потрясающих воспоминаний — одна возможность учиться в Московской консерватории у Ростроповича чего стоила! Там я каждый день в буквальном смысле слова сталкивался в коридорах с Ойстрахом, Коганом, Рихтером, Шостаковичем — я каждый раз боялся, что это всего лишь сон… 25 сентября 1966 года я был на премьере 2-го концерта Шостаковича, а перед этим на всех репетициях, когда Шостакович кусал ногти в зале. Это незабываемо!
Конечно, не забыл я и о других впечатлениях — тех, что вы упомянули. Четыре месяца в Бутырке, а потом 14 месяцев в Горьковской области, где я "строил коммунизм" — грузил лопатой по 8 грузовиков цемента в день. А потом еще два месяца в психбольнице, чтобы не попасть в армию. Так что последних два года моей первой жизни были непростыми. Можно сказать, два пошли за двадцать.
Конечно, 49 лет спустя об этом легко говорить, я ни о чем не жалею, даже где-то благодарен судьбе и советской власти, что мне посчастливилось пройти и этот университет и повзрослеть раньше времени. (Хохочет.) Притом что в итоге я даже не получил диплома Московской консерватории — не хватило всего двух экзаменов: по виолончели (специальности) и по научному коммунизму, что сегодня звучит как шутка.
- Зря вы так несерьезно к научному коммунизму относитесь. Моя дочь в Амстердамском университете недавно прошла большой курс по Карлу Марксу, так что жив товарищ.
- Ой, на эту тему есть чудесный анекдот! Что такое философия? Это когда в темной комнате пытаются поймать черную кошку. Что такое марксистская философия? Это когда в темной комнате пытаются поймать черную кошку, зная, что ее там нет. Что такое марксистско-ленинская философия? Это когда в темной комнате пытаются поймать черную кошку, зная, что ее там нет, но время от времени надо кричать "поймал!". Так оно и было — каждые несколько лет мы находили истину: то новый пятилетний план, то новая стройка коммунизма…
- Обсуждали ли вы с Барышниковым, почему вы смогли вернуться в Россию, а он — нет?
- К сожалению, за границей у нас контакты очень удаленные. Притом что с рижскими временами связаны самые теплые воспоминания. Шесть лет за одной партой. Не помню уж, кто у кого списывал, но я помогал ему освоить игру на фортепиано, да он и сам быстро научился всему — он талантлив во всем. Я уехал в Ленинград в 14 лет, а он — после десятилетки, когда я уже перебрался в Москву.
Когда Миша остался на Западе, а я уже был в Америке, он звонил мне. Это было так неожиданно, что я поначалу не узнал его голос. Мы встречались и до сих пор поддерживаем контакты по электронной почте. Но он безумно занят и живет в Америке, где я бываю редко. У него достаточное количество детей, а у меня и того больше — целых шесть.
Lai turpinātu lasīt, iegādājies abonementu.
Lūdzu, uzgaidi!
Pielāgojam Tev piemērotāko abonēšanas piedāvājumu...
Abonēšanas piedāvājums nav redzams? Lūdzu, izslēdz reklāmu bloķētāju vai pārlādē lapu.
Jautājumu gadījumā raksti konts@delfi.lv
