Ваш последний альбом вышел в 2005 году… Как вам кажется, не пришло ли время для новой большой работы?
Сейчас я как раз записываю новый альбом на латышском языке, а потом он выйдет и на русском тоже. Русская версия альбома не будет состоять сугубо из переводных песен, в нем будут также и написанные для русской версии.
В новом альбоме песни будут, конечно же, о любви. Самое главное на свете – это любовь. Это только приемы петь про любовь разные: что меня бросили или что у меня все хорошо.
А вы о чем поете – вас бросили или у вас все хорошо?
Вы знаете, у меня по-всякому, как и у большинства... Хочу сказать, что над созданием этих композиций работал в основном Раймонд Паулс. Будут тут и песни украинских композиторов. Но в основном это Паулс.
Раз уж мы заговорили о Раймонде Паулсе… Недавно появилась информация, что он принял решение покинуть песенный конкурс "Новая волна" в Юрмале - уходит символ конкурса. Каким в этом свете вам видится его будущее?
Раймонд - это большая личность, он символ Латвии и вообще, как мне кажется, он навсегда останется в истории бывшего Советского Союза. А большая дружба между Раймондом и Игорем Крутым, которая была все эти годы, таковой и останется. Игорь вообще говорит, что Раймонд – это мой учитель. Но Раймонд считает: приходит время, когда надо уходить, очевидно, он решил, что лучше побудет на свежем воздухе, у себя на даче, чем будет там сидеть и терять неделю такого короткого у нас лета.
Конкурс, конечно, будет продолжаться… Я не знаю, что там в нем поменяется, об этом можно будет говорить после конкурса. Но свой флаг он, конечно, теряет. В любом случае я считаю, что для Латвии такой конкурс очень нужен…
Вы когда-нибудь были в Сан-Ремо? Ведь это такое провинциальное место, но мы знаем это название. Поверьте, если бы такой конкурс был в Паланге или даже в городке, о котором не знает никто, об этом городе тогда узнали бы очень многие. Поэтому я считаю, что всевозможные конкурсы необходимы. Или "Формула-1" в Монако, ведь это сложно представить, какой это ужас для людей, которые там живут. Вы не можете никуда пройти, все очень громко, дороги – много всего нужно для этого. Но они его делают и, наверное, они не такие глупые люди.
Поэтому конкурс для Юрмалы – это очень хорошо. Поэтому все недовольство, которое высказывают какие-то люди – это те, которым ничего от этого не прибавляется. Но на самом деле электрички переполнены, кафе переполнены, гостиницы и такси работают, и это только эти восемь дней в году! Надо понимать, что это все приходит в страну. Ничего мы не теряем, только приобретаем. Я за конкурс.
В Литве, думаю, как и в Латвии, российская эстрада часто ассоциируется с российской некачественной попсой… Как вам кажется, российская качественная популярная музыка просто не пробивается в Прибалтику или ее уже не осталось?
Попса – это как ругательное слово. Но Мадонна – это ведь тоже попса, важно какого уровня. Я, например, считаю, что у меня качественная музыка. Я работаю в Америке, и на песни Раймонда Паулса там есть спрос. Речь идет о компании GRP, где пели и играли самые лучшие джазовые музыканты. И если они захотели сами взять песню Раймонда, то, наверное, эта музыка не такого плохого качества, чтобы ее ругать.
Поэтому говорить о том, что попса – плохо... Да, есть очень слабые исполнители, но зачем зритель приходит на эти концерты? На концерты, где играют под фонограмму. Если люди не будут ходить, то такие певцы и не будут существовать. Ругать можно все, что угодно, а делается все для зрителя. Когда зритель вырастет и начнет понимать, что это неживое… Не ходите, и таких артистов не будет.
Кроме того, с появлением рынка на телевидении и радио появились такие слова, которых раньше не было - "неформат", "рейтинг". И если раньше государство диктовало людям, что хорошо, что плохо, то сегодня это рынок диктует, поэтому появились низкокачественные фильмы, просто ужасные, низкокачественная музыка, потому что людям это нравится и на этом можно заработать деньги. Вот и все. И артисты тут вообще ни при чем. И чем у тебя сложнее и лучше музыка или текст песни, тем хуже она продается.
Вы не отказываетесь в своем творчестве от русского языка и не раз говорили, что стали знаменитой, благодаря тому, что в свое время исполнили по-русски песню "Ночной костер", хотя в 90-е годы вас именно за русский язык и критиковали… А сейчас в Латвии вы не стесняетесь говорить по-русски?
Нет, конечно. С русскими я говорю по-русски, с латышами – по-латышски. Мне кажется, знание любого языка – это большое счастье, большое богатство, и проблема только в нашей сломанной судьбе, в том, что столько лет нашу культуру не уважали, в этом вся проблема. Я считаю, что это сделал Сталин, но мы должны это все расхлебывать. Я же считаю, что надо положить на стол Библию и мозги прояснятся.
Когда вы будете следовать тому, что там написано, вам будет легче жить. Правильнее. Тогда все выравнивается, становится понятно. Нужно быть хорошим человеком, и поверьте, если вам встретится хороший китаец или кореец, он будет для вас самым близким другом. И, может быть, он станет более близким другом, чем плохой литовец.
Да, меня критиковали, но разум все-таки победил. И это хорошо. Я никуда не могу деваться о того, что я родилась в Латвии, здесь прожила всю свою жизнь и училась в латышской школе. И я ничего не могу сделать со своей судьбой, которая сделала так, что я жила во времена Советского Союза и знала русский язык. И что я стала петь "Москва, как Нью-Йорк, как Пекин – это главные столицы"…
Тогда был Советский Союз и надо было петь по-русски, и я стала петь по-русски, но до этого я пела по-латышски, но кто об этом знал? Об этом никто не говорил и не писал. И первое мое выступление на Центральном телевидении, между прочим, было на латышском языке, я пела американскую песню "Блюз", но на латышском языке. Но никто мне памятник за это не поставил. А потом зато ругали, что пою по-русски. Это просто какая-то глупость, в которой я не хочу участвовать.
Давайте перенесемся в ваше детство. В своих интервью вы признавались, что считали себя гадким утенком, были капризной и были не прочь потерроризировать близких…
Это не совсем так, ведь это не потому я всего добилась, что всех терроризировала. Я просто, несмотря ни на что, делала то, что считала нужным. Я была самостоятельная, ведь уже в 16 лет я сама зарабатывала деньги и не зависела от родителей. И это очень хорошо. Что касается гадкого утенка, то знаете… бывают дети красивые или не очень, а бывают такие ровные, никакие, вот я была по-моему такой никакой.
И когда стало проявляться это ощущение, понимание своей женской привлекательности?
Я этого не понимала, я и этого и до сих пор не понимаю, мне только об этом говорят.
То есть вы еще до сих пор не поняли, что стали лебедем?
Естественно, нет. Мой муж, конечно, так не считает, иначе он не был бы со мной. Он считает, что я самая лучшая.
Это правда, что вы поженились в Лас-Вегасе, но в Латвии так до сих и не расписались?
Да, это правда. Хотя жениться в Лас-Вегасе все-таки было шуткой, настоящий брак – совсем другое.
Что для вас вкус и безвкусица?
Вкус - это гармония. А безвкусица – это когда ты одета, как принцесса, а ведешь себя, как бомж. Это несовпадение и есть безвкусица, хотя вы можете быть прекрасно одеты. Просто одеваться надо под нужное место и нужный характер. Вы должны соответствовать этой одежде.
А в обычной жизни вы какому стилю отдаете предпочтение?
Спортивному. Это соответствует моему характеру. Хотя я не прыгаю в длину или высоту, но самый главный спорт для – это длительные прогулки и тренажеры. Я живу около моря, и у меня есть собаки, которые меня выгуливают (смеется).
Это правда, что в вашей семье пела только бабушка?…
Да, но, к сожалению, я ее не видела, она умерла довольно рано. Она пела в церковном хоре, там записи были не нужны, поэтому ее записей никаких и не осталось. Ведь это не коммерция. Но мама мне всегда говорила, что у бабушки был такой же альт, как у меня. И это еще раз подтверждает, что есть гены.
Если снова вернуться к музыке, к нашей современности, то приходится констатировать, что ни литовские, ни латышские музыканты не становятся звездами не только в мире или Европе, но и в ближайшем зарубежье. Как вам кажется, с чем это связано?
Есть один город, где вы можете стать более известным, это Москва. Есть еще Киев, где на телевидении вы тоже можете стать популярным. Пробиться в определенные страны сегодня непросто, в этом все дело. В СССР была Москва, и все было понятно. А сегодня мы никому не нужны. К тому же – все те же "рейтинг" и "формат".
А какая музыка звучит в вашем доме?
Самая лучшая музыка – тишина. Ведь музыки так много было в течение всей моей жизни, а сейчас так много своей... Но, конечно, я в курсе того, что происходит в мире. К сожалению, моя любимая певица Эми Вайнхауз быстро сгорела. Я считаю, что это была большая звезда.
Лайма, вы очень верующий человек, это связано как-то с тем страшным диагнозом (рак молочный железы – ред.), который вам поставили много лет назад?..
Мне кажется, только в экстремальной ситуации вы узнаете себя, своих друзей. Не зря говорят, что надо пройти огонь, воду и медные трубы, чтобы стать человеком. Имеется ввиду именно это. Что в экстремальных ситуациях вы черпаете изнутри те силы и слабости, о существовании которых вы даже не знали. И когда вам совсем плохо, вы остаетесь с собой один на один – и только с Богом. Больше никого нет.
Я могу сказать, что я, как человек, стала намного лучше, стала намного лучше понимать некоторые вещи...
А как вы себя сейчас чувствуете?
Что тут сказать… Это как у Булгакова, помните? "Аннушка уже разлила масло"… Поэтому говорить сейчас о здоровье – это смешно, но сегодня я чувствую себя хорошо.
В своих интервью вы подчеркиваете, что литовский зритель для вас, как родной…
Мне всегда нравился литовский зритель. У вас особый зритель. Мне нравится, что они приходят на концерт нарядные, жизнерадостные, концерт для них, как праздник. Это говорит о культуре. Мне очень нравится выступать в Литве, здесь другая публика.
С латвийским зрителем, например, у нас свои отношения – в Латвии я чувствую всегда, что кто-то безумно рад, а кто-то приходит с таким вопросом: "Ну-ка, ну-ка покажи, что ты можешь?" А в Литве более радостные люди, как мне кажется.
