В юности шлейф славы великого отца Аркадия Исааковича Райкина преследовал Константина по пятам. "Мне было бы легче в профессии, если бы моя фамилия была не Райкин, а, скажем, Тютькин", — признавался артист в своих интервью. Ему потребовались годы, чтобы доказать: у великих родителей тоже рождаются талантливые дети.
20 июля Константин Райкин выступит в зале "Дзинтари" с моноспекталем-концертом "Самое любимое". "В программе есть место и для разговора по душам, и для воспоминаний об отце, и для юмора, — рассказал артист. — Но в основе спектакля — любимые стихи Мандельштама, Заболоцкого, Самойлова, Пушкина, Лопе де Вега… Они так давно звучат во мне, что кажется: я знаю их всю жизнь".
- Как вы относитесь к юбилеям и как думаете отмечать свое 65-летие?
- Все эти юбилеи — такая глупость! Чествования, речи, спичи… В Москве никаких торжеств на этот день не планирую. Отмечу юбилей постфактум, концертом у вас в зале "Дзинтари".
- Продолжите фразу: 65 лет — это слишком мало для того, чтобы…
- …относиться к возрасту серьезно, записывать себя в юбиляры, надувать щеки и быть дураком.
- Продолжите фразу: 65 лет — это слишком много, чтобы…
- …пытаться догнать молодость и, опять же, быть дураком. А вообще для меня это не много и не мало. Средний возраст. Чувствую себя гораздо моложе, чем записано в паспорте.
- В одном из интервью вы сказали, что по лицам зрителей можно судить о том, есть ли в городе драмтеатр. Как вам латвийская публика?
- Замечательная! Тонкая, мыслящая, интеллигентная. Я счастлив, что мой концерт пройдет именно в зале "Дзинтари" — пространстве высочайшей культуры, с которым у меня связано множество воспоминаний. Он ассоциируется у меня отнюдь не с "Новой волной" и эстрадно-юмористическими шоу, а с замечательными симфоническими концертами, на которые меня водил еще папа, с именами великих дирижеров и великих исполнителей…
Кстати, именно в этом зале много лет назад я начал сольную карьеру, а папа впервые меня увидел на сцене — я тогда часа полтора смешил публику, а потом читал любимых поэтов — Мандельштама, Заболоцкого, Пушкина… Это было фантастическое чувство, когда зрители, войдя во вкус первой части и уже доверившись мне, вдруг влетали в незнакомое себе поле. Когда мы потом делились с папой впечатлениями, он сказал: всегда читай стихи, так ты им даешь понять и про себя, и про всю жизнь, что это не только весело и смешно, но и трагично, горько, объемно… Я это запомнил навсегда.
- Ваш отец был увезен из Риги пятилетним мальчиком. Рассказывал ли он вам о своей родине?
- Детских воспоминаний в памяти отца сохранилось немного. К Риге он прикипел уже позже, будучи взрослым. Эмоционально он очень любил ваш город и много водил меня по его улицам. Я часто приезжал сюда и без него: с гастролями театра "Современник", в котором играл 10 лет, с "Сатириконом", с сольными концертами…
Папа очень любил Юрмалу, мы часто здесь отдыхали. Он был сердечником, нуждался в отдыхе, но никогда не жалел себя — до последних дней работал по 20 спектаклей в месяц. Отец был человеком моцартовского дарования, но все давалось ему благодаря безмерному труду.
- Наверное, вам непросто было нести на себе весь этот "моцартовский" шлейф?
- Повышенный интерес ко мне, как к сыну Райкина, меня всегда очень конфузил. Меня не понимала даже обожаемая мною нянька. Помню, как протискиваясь сквозь очередь на детский спектакль, она приговаривала: "Пустите, это сын Райкина!". Это было проклятьем моей жизни.
Слава отца — только его слава. Я никогда не пользовался тем, что мне не принадлежит. К тому же, идти "по его стопам" было бы попросту невозможно, ведь папа всегда работал в жанре под названием "Аркадий Райкин". Он открыл этот жанр, он же его и закрыл.
От отца я перенял отношение к делу, к профессии. Он был трудоголиком, жил работой. В этом мы похожи. Это у женщин существуют еще другие сферы, куда можно уйти — материнство, семья. У мужчины обычно более узкий путь — профессия.
- Вы больше 25 лет руководите театром "Сатирикон" им. Аркадия Райкина. Сегодня молодые актеры так и норовят упорхнуть со сцены в дешевый сериал. Согласны с тем, что в театре нынче кризис?
- Все 40 лет, что занимаюсь театром, слышу о кризисе. При этом многие мои талантливые коллеги прекрасно себя чувствуют и успешно развиваются. Может, кризис — это нормальное состояние для театра? То, что артисты приходят и уходят, это тоже совершенно закономерно. Кстати, у меня в театре — контрактная система.
- Должно происходящее в обществе проникать на сцену?
- А как иначе? Например, мы решили снова делать "Ромео и Джульетту", несмотря на то, что я уже ставил этот спектакль. Потому что Монтекки и Капулетти — это тема выживания человечества. Если кто-то думает, что нашей планете грозит метеорит или астероид, то я подозреваю, что мы не дождемся никакого астероида, гораздо раньше поубиваем друг друга! Столько ненависти накоплено. В воздухе разлито ощущение апокалипсиса, надвигающейся катастрофы… При этом, столько малодушия, слабохарактерности, цинизма, а цинизм — это философия слабых, которой нужно что-то противопоставить.
- Что же?
- Может, я рискую показаться старомодным, но это хорошие спектакли, книги, стихи… Тот же Шекспир сегодня звучит как никогда современно.
- Ваша дочь Полина пошла по вашим стопам. Вы легко приняли ее выбор?
- А что мне оставалось делать? Это ведь не моя жизнь. Родители не должны забывать, что их голос с какого-то момента становится не главным, а совещательным. Из-за кулис. Все родительские нажимы на взрослеющих детей не просто ошибка, а преступление. Родители, проявляющие волюнтаризм по отношению к своим детям, рискуют быть посланными далеко, надолго и вполне справедливо. Полина успешно работает в моем театре, преподает. Мне с ней очень легко, потому что она талантлива. По-моему, с ее стороны это был правильный выбор.
- Пополняете ли вы свою уникальную коллекцию духов? Говорят, в ней свыше сотни одеколонов, которые занимают три шкафа в вашем кабинете.
- Всегда любил запахи и долгое время собирал их по принципу "нравится — не нравится", но это не музейная коллекция, всеми ароматами я активно пользуюсь. Хотя сегодня я не уделяю парфюму столько внимания, как когда-то. Безусловно, запах — важный параметр, но в нашей грубой действительности (а она нынче очень груба!) есть параметры гораздо весомее.
