Мы постоянно боялись. Музыканты Little Big рассказали, почему уехали из России и как им живется в США  (9)

Мы сейчас в Кёльне. Через считанные часы начнется ваш концерт. Я так понимаю, что это первый антивоенный тур после того, как вы покинули Россию?

Илья Прусикин: Я скажу, что это первый тур за три года. Сначала пандемия, потом война и потом шесть месяцев тотальной депрессии.

Вы сейчас в Лос-Анджелесе базируетесь?

Не базируемся, уже живем. Все, обратной дороги просто нет, к сожалению.

А в какой момент вы поняли, что нужно уезжать? У вас были сомнения, может быть, все-таки остаться в России и пытаться что-то делать, как Юрий Шевчук, в творческом плане и в плане продвижения своей антивоенной позиции?

Это было странное утро, 24 февраля. Я просыпаюсь от того, что Соня сидит надо мной и смотрит на меня испуганными глазами. Я говорю: "Ты чего?". Она отвечает: "Война началась". Я спрашиваю: "С кем?". А она говорит: "С Украиной". Я: "Ты что? Иди спать". А у нее испуганные глаза, как будто бы она увидела какой-то кошмар. И говорит: "Да ты посмотри". Я начинаю смотреть и в ту секунду понимаю, что это все.

То есть, было понятно, что дальше бороться, как-то продвигать свою антивоенную позицию нельзя?

Я скажу так, имеет смысл бороться с системой, когда она есть. Но когда тебе за два дня до всего этого говорят: "Какая война с Украиной? Да я вас умоляю! Это какие-то бредни". И потом вот на тебе - но только теперь уже говорят: "Так это же не война". Они просто подменяют понятия, подменяют слова. То есть, там нет системы, там каждый сам по себе. Есть группки людей, которые делают все, что они хотят.

Но ты же это не 24 февраля понял?

Именно вот это, что система отсутствует, я понял 24-го. Точнее говоря, когда я размышлял вот в эти день-два, находясь в какой-то прострации. Вот тогда начал складывать пазлы и понимать - а, вот оно что.

24 февраля, когда все началось, вы сразу же выкладываете свой первый антивоенный пост в Instagram. После этого, насколько я помню по вашим прошлым интервью, вам был какой- то звонок. Что это было за звонок? Откуда?

Звонят и говорят, что надо убрать пост.

А кто?

Это непонятно. Мы же не знаем, они не представляются.

С анонимного номера и железным голосом вам говорят…

Нет, не железным. Наоборот, таким добрым.

Софья Таюрская: Очень мягким мужским голосом: "Тебе это не надо, удали. Ты же понимаешь, что у тебя будут проблемы".

И что вы отвечаете?

Илья Прусикин: Я говорю, что нет.

А они?

Они говорят, что будут проблемы. А я говорю - хорошо. И кладу трубку. Когда мы уехали, мы выложили второй пост: "Нет войне". И опять звонят с того же номера. Я тогда сказал: "О, а вот теперь я не буду брать трубку, потому что я знаю, что мне будут угрожать". Следовательно, если я не взял, то мне не угрожали. И нет вот этого страха.

А могу спросить, почему под этими постами отключены комментарии? Чтобы просто не удалять хамские высказывания или нет?

Пригожинские "фабрики троллей" работают очень сильно. Они создают впечатление, что как будто бы все вокруг за войну и что ты как будто не такой, как все. И люди очень многие ведутся на это. Это же одна из тактик пропаганды.

Вот, кстати, о тактике пропаганды. О тех артистах, которые сейчас уехали, и о вас, в том числе, пропаганда очень четко подает такой сигнал: вот эти, кто уехали, они там сидят, доедают последние бублики, и вообще никому они не нужны, ничего они не зарабатывают и очень сильно хотят вернуться назад, потому что здесь у них все. Насколько это чушь и насколько - правда?

Илья Прусикин: Я не знаю, откуда они берут такую информацию.

Софья Таюрская: Они ее создают, они придумывают ее, да.

А как у вас обстоят дела?

Ну, конечно, хуже, чем было. Мы оставили все. Мы начали жизнь с чистого листа. То есть, мы уже не такие богатые, как были. Мы потратили все на команду, и вот сейчас мы ездим по турам, как лет шесть назад.

А какой сейчас состав Little Big? Кто в команде?

Есть сценическая команда, есть за сценой, есть операторы за кадром. Из того состава, который на сцене выступал до войны, двое осталось.

Что с остальными?

Остались (в России. - Ред.)

Аудитория у вас поменялась?

Илья Прусикин: Вообще нет. По крайней мере на Кипре в основном была русская аудитория, вчера в Гамбурге - только немцы.

Да ладно...

Софья Таюрская: Всегда в Европе было удивительно, что на наши концерты практически никогда не ходили русские.

Илья Прусикин: Мы же изначально стали популярными в Европе.

Софья Таюрская: Во Франции у нас были первые концерты с 2014 года. Я вчера как раз сказала такую фразу, что неизменным осталось то, что русские по-прежнему не ходят на наши концерты в Европе.

Илья Прусикин: Там были пара русских ребят, пара украинских. Мне кажется, человек 20-30 было.

Хочу про ваш трек и клип поговорить. Это ваш первый, громкий антивоенный манифест. Если у него была какая-то цель, то она достигнута?

Илья Прусикин: На 100% это было наше высказывание, чтобы наша аудитория понимала, что мы за добро.

Как вы думаете, вообще успешность этого клипа какова, как вы ее оцениваете?

Илья Прусикин: Мы не оцениваем.

Софья Таюрская: Это же высказывание, его нельзя оценивать.

Илья Прусикин: У нас не было цели добиться больших просмотров. Если бы была такая цель, я бы вам сказал, допустим, что мы достигли 20% от желаемого результата.

Софья Таюрская: Цель была только одна - высказаться.

Но вы же отслеживаете реакцию на этот клип?

Да, я могу сказать, что пропаганда со всех сторон пыталась сделать из этого клипа то, чем он не является. Но мне кажется, что здравомыслящие люди все поняли правильно,

Илья Прусикин: Там все очень понятно. Если посмотреть внимательно и если не делать так, как это делает пропаганда, когда цепляется и вне реальности преподносит это свое видение.

Вот в этом же вас и обвиняют, что вы якобы отрабатываете чуть ли не методичку Кремля, что такой Запад плохой, пичкает Украину оружием. Мальчик с рюкзаком в клипе - что это?

Это ребенок и ему дают ракеты. Ты понимаешь?

Я понимаю. Но вот этот образ...

Города бомбят, умирают дети. Это простая аллегория. Почему-то считают, что этот мальчик олицетворяет Украину. Я не знаю, почему. Россию представляют как мать, да? Я нигде не слышал, чтобы Украину представляли как сына или как маленького мальчика. Ты слышала такое? Нет. Так почему тогда это связывают? И самое смешное, что мы взяли эту идею у украинского художника - Мистера Брауна Грина. Он нарисовал это. Что убивают детей.

Но, смотри, тут в чем еще претензия - у вас был предыдущий клип и в нем достаточно четко, прямо вот один в один Ким Чен Ын - образ абсолютно считываемый - спит с этой атомной бомбой в обнимку. Почему здесь вы не сделали каких-то героев, которые похожи на Путина, Шойгу, Симоньян?

Очень просто могу ответить, потому что Ким Чен Ын мне ни х... не сделает.

А Путин тебе сделает?

А ты знаешь, сделает он или нет? Помнишь, мы говорили он непредсказуемый.

Ты боишься?

Я только сейчас начинаю переставать бояться. Мы до сих пор не можем поверить в то, что мы можем жить в стране, где ты не боишься. А раньше мы постоянно боялись. Мы боялись ездить за рулем. У нас юристы проверяли каждый клип, чтобы нас не посадили. Мы жили в такой стране, мы привыкли бояться.

Но сейчас вы уже не там.

Только сейчас мы начинаем не бояться. Мы на концертах говорим, что мы думаем. Все это произошло не сразу. Мы когда писали клип, нашли самого похожего на Путина. Если ты уберешь маску, то это будет какой-то мужик. А так это - дорисуй себе.

В том-то и дело, что разные люди по-разному дорисовывают..

Пожалуйста, это их проблема. Я художник. Ты меня спрашиваешь, какой смысл? Я впрямую говорю - это Путин. А мне говорят нет, это не Путин. Но я художник, я так вижу. Это же не политическое высказывание, это художественное. А мое политическое высказывание в тот же день было на CNN, на ВВС и так далее. То есть, я художник, а мне говорят - нет, ты должен делать это так и так. И это меня сильно бесит. Почему я должен делать так? Кому я что должен? Я делаю музыку, я делаю клипы. Я захотел так сделать. Я напрямую говорю - это Путин. Все.

Софья Таюрская: Очень тяжело, когда ты вроде бы уже определился, у тебя все хорошо и понятная позиция, и тебя постоянно толкают в какие-то провокации, пытаются тебе сказать - нет, не ври нам, ты на самом деле за Кремль. Но, смотри, есть просто факты. Мы лишились дома, мы лишились работы, мы лишились друзей, страны, всего. Мы полностью перелопатили свою жизнь. Мы вынужденно бежали, собрав свои два чемодана, не имея никаких гарантий.

Софья Таюрская: Мы могли остаться там, мы могли продаться, но я не смогу так жить. Я знаю много людей в России, кто против этой войны, но из-за того, что боится потерять деньги, боится изменить свою жизнь, остается там. Они в жуткой депрессии, они занимаются самобичеванием, им плохо, они грызут себя. А мне гораздо спокойнее живется, потому что моя совесть чиста.

Если не заработаю я больше этих денег, то наплевать. Зато сейчас я могу реально выдохнуть. И на данный момент, пройдя все этапы депрессии, все переходные сложные и эмигрантские трудности, я могу двигаться дальше - тем путем, которым я всегда хотела идти, не оглядываясь уже назад. Да, это было очень тяжело, очень страшно. Зато моя совесть чиста.

Я просто хочу делать музыку, петь свои песни, снимать клипы, выражаться так, как я хочу, невзирая ни на каких политиков. Но это было невозможно, потому что ты постоянно жил в страхе, каждый день. Я никому не должна ничего доказывать. Я артистка, я хочу петь на сцене. Я хочу петь то, что я хочу, а не потому что кто-то говорит, что вот это я должна петь, а вот этим я должна деньги отправлять, а вот этим еще что-то сделать.

Нельзя так жить. Мы же люди все. Нужно жить по-человечески. Разжигать ненависть - это последнее дело. Я не хочу участвовать в этих штуках. Я за мир, за любовь, за добро, за то, чтобы все люди оставались людьми.

Что с вашими концертами в Польше? Недавно вы выкладывали ссылку на интервью польскому изданию, его заголовок: "Украинцы, проживающие в Польше, хотят отменить концерт российской группы Little Big. Музыканты отвечают: "Мы ненавидим Путина". Что за история?

Все в порядке. Концерты планируются, мы едем. Мы дали интервью специально, чтобы успокоить наших поклонников в Польше, потому что у нас конкретная, понятная позиция.

Но вот опять же определенная трактовка, что вы неправильно протестуете.

Илья Прусикин: А вот эти все интервью ВВС на весь мир... У меня единственное, что осталось, это какой-то медийный вес небольшой, но он есть, я его использую для того, чтобы показать людям, что если они меня считают нормальным, то нормальные люди против этой войны, они будут против Путина, против этого правительства. Я только этим могу.

Мне говорят: "Ты не высылаешь деньги...". У меня денег сейчас у самого нет. Мне нужно жить как-то или мне отдать свою жизнь просто из-за того, что вы считаете, что я неправильно как-то протестую? Я делаю все, что я могу. Ну, у меня другого нет, к сожалению, или, к счастью, я не знаю. Трактуйте как хотите.

В Россию когда-нибудь собираетесь возвращаться? И вообще, готовите ли вы себя к тому, что может так случиться, что уже никогда не вернетесь?

У меня ощущение, что лет через 15-20 мы сможем туда приехать, потому что пропаганда России из нас, к сожалению, очень сильно за два-три месяца после этого клипа сделала врагов народа. Там даже люди, которые против войны, они говорят, что мы предатели. Почему? Потому что в интервью я говорил, что мне не стыдно быть русским, мне стыдно, что они русские, имея в виду Путина и всех этих людей из его окружения. И потом, высказываясь о том, что мы любим свою страну, но государство, именно правительство мы ненавидим. Они же переворачивают и говорят, что Little Big CNN и ВВС заявили, что ненавидят русских.

Софья Таурская: Там эта пропаганда творит такие вещи. Как мы можем говорить про себя, про свой дом, про своих же соотечественников, что ненавидим их? У нас там куча друзей, мы там прожили всю жизнь.

Илья Прусикин: Ну, правда, у нас юристы проверяли каждый клип. И знаете, что нам каждый раз юрист говорил: "По закону нельзя (преследовать. - Ред.), но если захотят, то могут...". А еще подписчик нам писал, что он шел в футболке Little Big в России, и ему начали кричать, что мы предатели и он тоже. И он написал: "Наверное, я больше не буду ее носить". Я никогда не думал, что со мной это произойдет. То есть из-за того, что я против войны, меня делают врагом народа.

В своих прошлых интервью вы говорили, что мечтаете о том, чтобы выпустить один какой-то такой супертрек, который прогремит на весь мир. Сейчас поменялась мечта?

Софья Таурская: Мечта у меня не менялась, можно сказать, с пяти лет. И да, мне кажется, что мы этот трек уже написали. У меня есть один трек, мы закончили альбом.

Этот трек пока еще нельзя послушать?

В следующем году мы закончим этот альбом, и я искренне верю, что на этом альбоме есть этот трек. Да, будем ждать. Очень сильно жду.

Что бы хотели напоследок сказать вашим зрителям, не важно, каким - украинским, русским?

Илья Прусикин: Давайте быть добрее.

Софья Таурская: Просто оставайтесь людьми.

Илья Прусикин: Потому что эта война изматывает всех.

Софья Таурская: Да, нужно держаться вместе.

Илья Прусикин: Потому что война сейчас не только в Украине, она еще и внутри каждого из нас. Мы постоянно разговариваем с собой, пытаемся как-то понять что-то. Невозможно так жить, надо заканчивать эту войну. Нужно разбираться с какими-то последствиями и становиться собой, не прежними, но хотя бы другими.