Что происходит на этих встречах и кто и почему попал в "клуб отверженных", рассказывает издание The New Yorker.
Каждый месяц более двухсот человек из медийных, академических и других интеллектуальных кругов приглашаются на частную тусовку в Нью-Йорке, которая известна как "Собрание мыслепреступников". Там существуют два правила. Во-первых, вы должны быть готовы "преломить хлеб" с людьми, которые подверглись социальному остракизму, или, как сказали бы сами участники, стали "отмененными" в обществе – это люди, которые потеряли работу, друзей, или просто чувствуют, что их преследуют за непопулярные взгляды. Некоторые участники из списка приглашенных печально известны: элитные профессора, которые не разделили общее мнение кампуса или нарушили университетские правила, и журналисты, сделавшие себе имя в условиях общественного противостояния. Другие – относительно безызвестны, но по той или иной причине недовольны чрезмерно критическим и осуждающим, по их мнению, мышлением в социуме.
Второе правило встреч заключается в том, что вы должны понравиться Памеле. Памела – это Памела Парески, организатор собраний, психолог из Челси, которая провела свою жизнь среди интеллигенции. Памеле 56 лет, она училась в Андовере и Барнарде, затем поступила в Чикагский университет, где получила степень доктора философии, несколько лет жила недалеко от шикарного горнолыжного городка Аспен, штат Колорадо. В начале 2019 года, когда Парески гостила в Нью-Йорке, друг переслал ей приглашение на ужин от журналиста Бари Вайса. "Дорогие мыслепреступники", – начиналась записка Вайса. Парески нашла это приветствие забавным и решила использовать его, когда осенью, во время первой пандемии, пригласила несколько человек на собственный ужин. Она стала проводить встречи ежемесячно и в конце концов переехала в Нью-Йорк. Сейчас на каждом мероприятии собирается от десяти до шестидесяти человек. Некоторые из участников, с которыми говорила автор статьи Эмма Грин, согласны с шутливым прозвищем Парески и действительно называют себя "мыслепреступниками". Других же смущает такая формулировка, и они избегают его использовать.
"В таком месте, как Нью-Йорк, вы особенно чувствуете, что вас окружают люди очень далекие от вас, – говорит Ник Гиллеспи, главный редактор либертарианского журнала Reason и постоянный участник встреч, – каждый разговор идет о том, что капитализм – зло, что Америка – самая расистская, сексистская, гомофобная страна в мире". В результате, по его словам, "существует много политической бездомности". Группа, вероятно, склоняется вправо, по крайней мере, по сравнению с остальными жителями города. Но есть несколько социалистов, а также либертарианцы, такие как Гиллеспи, которые готовы к дебатам.
Многие гости не афишируют свое участие. Другие, например, Майкл Тэд Аллен и Саманта Харрис, совладельцы юридической фирмы, которые в шутку называют себя "адвокатами отмененных", настроены более открыто. "Мы не занимаемся бизнесом в "мыслепреступниках", – отмечает Харрис, хотя она и направила нескольких клиентов в эту группу. Одним из них был Джошуа Кац, бывший профессор Принстона, который в 2020 году написал неоднозначное эссе, назвав антирасистскую протестную группу "Лига черной справедливости" "небольшой местной террористической организацией". В 2021 году Кац и Сольвейг Голд, его жена и бывшая студентка, которая несколько лет назад закончила обучение в Принстоне, начали ездить в город на собрания Парески. В 2022 году Кац был уволен из Принстона после того, как университет заявил, что профессор, помимо всего прочего, не был полностью честен и готов к сотрудничеству во время расследования сексуальных отношений по обоюдному согласию, которые были у него с другой студенткой в 2006 и 2007 годах. Парески каждый день писала ему и его жене сообщения, чтобы проверить, как у них дела. "Я сомневаюсь, что мы единственные люди, которых она поддерживает", – сказала Голд. Кац стал называть Парески "курица-мать для отмененных".
Парески намеренно провела большую часть жизни в тени, хотя это не всегда было ее выбором. "Когда я была ребенком, то хотела стать известной актрисой, – рассказала она, – потом, когда стала немного старше, я просто хотела быть успешной актрисой. А потом, когда стала еще старше, я хотела быть успешной актрисой, но при этом не хотела, чтобы кто-то знал, кто я". Самым заметным ее появлением на публике была эпизодическая роль в фильме Goodfellas. Парески ненадолго появляется во время знаменитой сцены в ночном клубе Копакабаны, где она беседует с группой мужчин важного вида. "Уровень публичной известности успешных людей вызывает у меня двоякие чувства", – продолжает она. Парески беспокоится, что повышенное внимание общественности может сделать ее объектом того, что она описывает как "кампанию по моральному загрязнению" – в результате люди не захотят прислушиваться к ее идеям. "Вероятно, в какой-то степени это сдерживает меня", – сказала она с некоторой грустью.
В левых кругах принято считать, что опасения по поводу культуры отмены чрезмерно раздуты, если она вообще существует. Парески считает ее реальной угрозой. Однако ее определение "отмены" было несколько размытым. Конечно, оно охватывало людей, которые профессионально пострадали от последствий, но в качестве "попыток отмены" Парески также приводила примеры негативных откликов в социальных сетях. Как бы Парески не определяла это явление, она явно им озабочена. Ее работы, опубликованные, в основном, в журнале Psychology Today, частично посвящены социальной динамике остракизма. Она была ведущим исследователем и редактором книги "Кодирование американского разума" (The Coddling of the American Mind) Грега Лукьянова и Джонатана Хайда, которая вышла в 2018 году. Эта книга о безопасных пространствах кампусов и триггерных предупреждениях. В рамках этого проекта Парески придумала термин сейфтизм (англ. – safetyism) для обозначения культуры, в которой физическая и эмоциональная безопасность ставится выше других практических и моральных потребностей. Четыре года Парески работала с Лукьяновым в возглавляемой им правозащитной группе Fire, которая отстаивает свободу слова в кампусах колледжей.
Некоторые из гостей Парески – старые друзья и бывшие коллеги. Сара Роуз Сискинд описала свое знакомство с Парески на вечеринке – они оказались перед камином, свернувшись калачиком под шиншилловым одеялом. "Это было одно из тех событий, когда вы перестаете замечать остальных, – вспоминает Сискинд, – Парески была так хорошо осведомлена о стольких разных вещах и при этом полна сочувствия. Я просто жалею, что не знала ее, когда была моложе".
В 2012 году, Сискинд, будучи белой первокурсницей Гарварда, написала в газете Crimson статью, в которой раскритиковала расовые программы позитивных действий. Она утверждала, что эти программы упрощают поступление в вузы кандидатов, которые не обладают необходимой подготовкой. После этого друзья перестали с ней общаться, люди отказывались от встреч с ней, а один из авторов Jezebel назвал Сару "ехидным, грубым ребенком". Колонка Сискинд – одна из причин, почему чернокожие студенты кампуса создали кампанию с хэштегом #itooamharvard в честь стихотворения Лэнгстона Хьюза "Я тоже". Оглядываясь назад, Сара говорит, что была наивна. Она сожалеет, что написала статью на такую сложную тему. "Я не до конца понимала, насколько сильно проявляется с у людей синдром самозванца, – говорит она, – для многих это оказалось болевой точкой".
Сейчас Сискинд тридцать один год. У нее есть работа мечты: она стендап-комик и управляет собственным научно-ориентированным бизнесом в сфере коммуникаций. Сара пишет наполненные юмором речи, тексты для веб-сайтов и социальных сетей – у нее много разных клиентов, от National Geographic до Нила Деграсса Тайсона. Тем не менее Сискинд говорит, что опыт учебы в Гарварде определил последнее десятилетие ее жизни: "Я действительно чертовски ненавидела себя". Потребовались долгие годы терапии и серьезное погружение в терапевтическое употребление наркотиков, чтобы прийти к прощению и принятию себя.
Одним из худших последствий печальной известности для Сискинд стали "странные соратники и союзники", которых эта известность и привела. Например, люди могли сказать вам что-то наподобие: "Я прочитал вашу статью, и она показалась мне очень глубокой, а реакция, которая обрушилась на вас, очень жесткая, и, знаете, в Гарварде действительно должно быть меньше чернокожих". И как же вы отреагируете на подобное? Воскликните: "О Боже мой!"? Сискинд описала целый спектр возможных обратных реакций. По ее словам, такие, как она, полностью верят своим недоброжелателям и считают себя абсолютно неисправимыми. Другие же демонстративно удваивают ставку, противопоставляя себя своим критикам. "Множество людей "торгуют" фактом собственной отмены, будто случившееся с ними – это знак почета, – говорит она. – Хорошо быть смелым, но вы не должны быть эджлордом (человек, который показательно отрицает общественные нормы и поддерживает осуждаемые концепции)".
Сискинд ходит на собрания Парески уже несколько лет – обычно раз в два месяца. Она по-прежнему озабочена тем, что происходит с людьми, когда они оплошали на публике. В основном ей нравятся люди, которых она встречает на этих собраниях. Сара также говорит, что это отчасти поучительная история: "Я встретила много людей, которые находятся на ранних стадиях процесса осознания. Здесь есть наставничество и напоминание, как не быть озлобленным человеком".
"Мыслепреступники" собираются по всему Нью-Йорку. Они пели на музыкальных шоу в "Кризисном кафе Мари" (Marie's Crisis Cafe), в пиано-баре в Вест-Виллидж, который часто посещают геи. Они отправились в речной круиз по Ист-Ривер – спонсором выступила некая сочувствующая некоммерческая организация. Однажды они оказались в одном из особняков Верхнего Вест-Сайда с группой финансистов и деятелей искусств, которые также встречаются конфиденциально, чтобы обсудить неоднозначные темы. Время от времени вечеринка выезжает за пределы Нью-Йорка: недавно Кац и Голд устроили встречу в Вашингтоне в своем недавно купленном доме в Джорджтауне. В особняке еще не было мебели, но пара купила спиртное и несколько складных стульев; в итоге их гости сидели и пели народные мелодии, а кто-то играл на гитаре.
Чаще всего группа собирается в Olive Tree Cafe, ресторане над Comedy Cellar в Гринвич-Виллидж. Он является своеобразной сценой для городских диссидентов даже помимо группы Парески. Ноам Дворман, владелец и Comedy Cellar ("Подвал для комедий"), и ресторана, берет на себя расходы за встречи. Ноаму нравится, что его заведения используют для оживленных дебатов. "Подвал" известен как место, где могут выступать неоднозначные артисты. В 2017 году Луи Си Кей извинился за то, что злоупотреблял своей властью популярного комика, чтобы мастурбировать перед женщинами-комиками, после чего от него отказались Netflix, HBO, FX и его менеджерское агентство. Но менее чем через год он снова вышел на сцену "Подвала". Сейчас комик возобновил гастроли по стране и за рубежом.
"Около шести часов вечера в одно из воскресений я пришла в ресторан Olive Tree на собрание мыслепреступников, - рассказывает автор статьи Эмма Грин. - Посетители толпились в бордовых кожаных кабинках, пили пиво и ели куриные крылышки под тусклыми подвесными светильниками, слушая Queen и Creedence Clearwater Revival. Всего пришло около дюжины человек – меньше, чем обычно, потому что группа была предупреждена, что я буду делать репортаж. Люди, которых я видела, были в основном белыми; Парески сказала, что не обращает внимания на расовую принадлежность гостей. Кто-то принес домашний острый персиковый соус хабанеро, а Парески заказала всем куриные наггетсы. Казалось, она была в своей стихии. Когда люди представлялись мне, она часто вступала в разговор, держа бокал вина в руке, с очками, надвинутыми на серебристо-каштановые волосы. "Она жутко сексуальна! – заметила мне ранее Сискинд, – будто самая завидная холостячка интеллектуальной темной паутины (IDW– Intellectual Dark Web)!". Парески не одобряет это описание, хотя она действительно не замужем, но дело не в этом. Она категорически утверждает, что встречи "мыслепреступников" – это исключительно социальное мероприятие, а не часть IDW – неформальной сети мыслителей и медийных лиц, которые выступают против современных движений за социальную справедливость".
Грин спросила участников, почему их тянет к "мыслепреступникам". "Меня возмущает, что мы должны сидеть здесь и объяснять, на что похож нынешний социальный пейзаж", – говорит писатель по имени Бен Аппель. В 2021 году он бросил учебу в магистратуре после того, как опубликовал неоднозначное эссе. В нем Аппель обвинил студентов, которые, в основном, идентифицировали себя как квир-персоны, в том, что они смотрят на него свысока, потому что он цисгендерный, хотя при этом тоже гей (квир – человек, чья гендерная идентичность не вписывается в общепринятые рамки). "Каждый ублюдок знает, на что похож этот социальный пейзаж", – сказал Аппель.
Люди по-разному оказываются в числе приглашенных. Рикки Шлотт, двадцатидвухлетняя журналистка, бросившая Нью-Йоркский университет во время пандемии, подружилась с Парески в чат-приложении Clubhouse. Шлотт искала форум для общения за пределами своего кампуса, где она была вынуждена прятать под матрасом книги Томаса Соуэлла, выдающегося консервативного экономиста. Иногда Парески вербует новых "мыслепреступников", отправляя им личные сообщения в Twitter, когда они сталкиваются с негативной реакцией общественности. Так она познакомилась с Тайлером Фишером, актером и комиком. Фишер прославился в социальных сетях, публикуя пародийные видео. В некоторых сериях он грубо высмеивал Дилан Малвэни, звезду социальных сетей, которая делает "ТикТоки" о своем гендерном переходе. Парески свела Фишера с Дворманом. В качестве любезности Дворман разрешил Фишеру пройти прослушивание для выступления в "Подвале". Фишер выступил хорошо, и теперь он дает в этом заведении около пятнадцати концертов в неделю.
Фишер утверждает, что ему было трудно найти менеджера по поиску талантов, потому что он белый человек. Вместо этого ему пришлось искать альтернативные медийные экосистемы. Недавно он снялся в фильме "Террор в прериях" – вестерне о семье первопроходцев, на которую нападают разбойники. Сопродюсером выступила консервативная медиакомпания Daily Wire. Одной из звезд фильма была Джина Карано, актриса и бывший мастер смешанных единоборств. Карано потеряла роль в сериале Disney+ "Мандалорец" из-за своих постов в социальных сетях. В одном из них она намекала, что быть евреем в нацистской Германии – это то же самое, что быть консерватором в современной Америке.
Фишер сказал, что обрушившийся на него шквал критики лишь усилил его желание шутить на острые темы. В результате это привело "к чувству загнанной крысы, когда в итоге я говорю то, что при других обстоятельствах никогда бы не сказал". Его поклонники в "Погребе" не устраивают скандалов из-за провокационных реплик. "Они "голодают", – говорит Фишер. Как и некоторые другие "мыслепреступники", Фишер – человек, чья карьера, похоже, расцвела благодаря ауре отмены. Эта история помогла ему обозначить свой бренд среди определенной аудитории. Как сказал один пользователь Reddit: "Отмена этого парня, похоже, не работает. Он идет вразнос".
На собрании, куда попала автор статьи, в центре внимания была гендерная проблематика. Пара участников, которая когда-то в свои 20 лет идентифицировала себя как трансгендеры и проходила гендерные медицинские процедуры, совершили обратный переход. "Я стала очень осторожной и защищающейся", – сказала одна из них, попросив не упоминать ее имени. Она добавила, что хотя и пришла к своим нынешним убеждениям "через большие личные страдания и жизненный опыт", она все еще является объектом для возмущения и неприятия. Люди говорят: "Теперь ты для меня отвратительная злодейка".
Рядом с ней сидела женщина по имени Ким Джонс. Ее дочь – пловчиха из Йельского университета, которая в прошлом году проиграла на соревнованиях спортсменке-трансгендеру Лие Томас. Джонс стала сооснователем организации ICONS, "Независимый совет по женскому спорту". "Совет" выступает за то, что Джонс считает правами женщин-спортсменок – в том числе и за принцип, согласно которому трансгендерные женщины, Джонс называет их "мужчины-спортсмены", не должны иметь права соревноваться в женских видах спорта. Джонс не считает себя отмененной, полагая, что 99 процентов людей согласны почти со всем, что она говорит. Парески вставляет: "Но сколько людей готовы говорить об этом открыто?" Джонс ответила: "Вот почему я люблю приходить на встречи "мыслепреступников". Люди, которые боятся читать о чем-то или вникать в суть спора, будут говорить: "О, я согласен с вами, но не могу это озвучить, а вдруг я потеряю работу?".
К концу вечера несколько задержавшихся собрались за столом вокруг Джонс, которая вела разговор о различиях в половом развитии – напряженная тема для обычной ночной тусовки в баре. Парески внимательно слушала, как Джонс описывала то, что, по ее мнению, является пограничными случаями для тех, кто может участвовать в женских спортивных соревнованиях. Она подробно останавливалась на врожденных медицинских состояниях, которые влияют на половые хромосомы или анатомию людей.
И нельзя было не задать вопрос, как бы отреагировали интерсексуалы или трансгендеры, услышав, как люди обсуждают свое тело и свою жизнь за напитками и закусками. На что Парески ответила: "Джонс занимает очень жесткую позицию, которую я могу понять, потому что эта позиция очень принципиальная. Трудно понять, как далеко можно зайти в своих принципах, когда это влияет на людей". Парески рассказала, как познакомила Джонс со своей подругой, Коринной Кон, которая идентифицирует себя как транссексуалку. Парески заранее предупредила Кон, что Джонс использует только "местоимения по половому признаку". Кон сказала, что их общение было совершенно обычным. Она считает, что зрелые взрослые в транссексуальном сообществе не должны обязательно думать, что их критики "пытаются их притеснять или угрожать им". Кон не чужда подобным встречам, поскольку является соведущей подкаста с художницей Ниной Пейли, которая идентифицирует себя как транс-исключающая радикальная феминистка (англ. – terf).
Джонс проехала полтора часа до города из Коннектикута ради встречи с Парески, и ей предстояла долгая дорога домой. Создание своей организации, поиск "мыслепреступников" – ничто не уменьшило ее злости по поводу того, что она считает несправедливыми обстоятельствами на соревнованиях ее дочери. "Я не успокоилась, – говорит она, – но, по крайней мере, мне кажется, что я знаю, где нахожусь и за что борюсь. Я знаю, что такое реальность".
Не зря у нас есть общественный договор. Сарафанное радио, социальное посрамление, отлучение – все это инструменты, которыми можно злоупотреблять. Однако эти же инструменты сообщества использовали на протяжении веков, чтобы обеспечить соблюдение норм и защитить себя от плохих игроков. Как только вы начинаете ставить под сомнение границы дозволенного, быстро возникает коварный вопрос: где на самом деле должна проходить эта граница?
Парески сказала, что, скажем, Харви Вайнштейну не будут рады на ее собраниях, но, похоже, она не установила четких параметров отбора. Остальные, как правило, не подвергают сомнению ее решения: когда кто-то новый появляется на тусовках "мыслепреступников", все полагают, что Парески знает его историю. "По сути, она ставит вам печать одобрения, - говорит Кац. – Не то, чтобы не наводились справки о дурных поступках, которые могли совершить другие участники, но предполагается, что мы не стремимся фокусироваться на худшем в людях, потому что Памела ручается за вас".
В начале пандемии писатель по имени Стивен Эллиотт жил один в Новом Орлеане. После общения с Парески в Twitter он пригласил ее на танцевальную вечеринку, которую устраивал в Zoom. Парески пришла, и они начали общаться. В итоге она добавила его в список постоянных участников собраний "мыслепреступников".
"Он – пограничный случай, – рассказывает Парески, – человек, который проверяет пределы того, какое поведение могут вытерпеть даже самые доброжелательные и открытые люди". Например, Эллиотт, был включен в список "дерьмовых медийных мужчин", который распространялся среди женщин данной отрасли в 2017 году. Список представлял собой электронную таблицу, где они выдвигали анонимные обвинения против мужчин в этой сфере, и Эллиотт был обвинен в изнасиловании. Позже он подал в суд на создательницу таблицы Мойру Донеган за клевету, что вызвало осуждение со стороны его издательства Graywolf Press, а также друзей и коллег. Донеган согласилась урегулировать иск, и Эллиотт получил шестизначную сумму в виде компенсации.
Но были и публичные обвинения Эллиотта в неподобающем поведении. Писательница Клэр Вэй Уоткинс в своем эссе рассказала об инциденте, когда Эллиотт гостил у нее дома и настойчиво просился спать в ее постели. Мариса Сигел, которая работала с Эллиоттом в The Rumpus, рассказала, что когда они оба посещали литературное мероприятие, ночью он неожиданно появился в ее гостиничном номере и не уходил вопреки ее желанию. Эллиотт отрицает, что был "настойчив" с Уоткинс, утверждая, что "принял отказ, как ответ". Он также отрицает какие-либо проступки в отношениях с Сигел: "Все, что произошло, – сказал он, – произошло в ее голове".
Фактически поток обвинений положил конец литературной карьере Эллиотта. Он помнит, как впервые появился на собрании "мыслепреступников" в ресторане Olive Tree. "Когда все твои друзья против тебя, ты становишься подозрительным по отношению к другим, – сказал он. – Но потом, с Памелой, было похоже на то, что все эти люди не собираются присоединяться к мафии". "Примерно год я почти не выходил на улицу. Но если Памела что-то устраивала, я просто срывался и улетал в Нью-Йорк. Группа стала для меня спасательным кругом", – сказал Эллиотт.
Эллиотт необычен даже среди "мыслепреступников": "Я понял одну интересную вещь: люди, которых отменили из-за обвинений в MeToo, являются своего рода черными овцами во всей этой дискуссии о культуре отмены". На это есть четкая причина: придерживаться непопулярного мнения и совершить действие – это абсолютно разные вещи. Если первое – это просто "мыслепреступление", то второе – это реальное нарушение закона. С тех пор, как он начал свой судебный процесс, Эллиотт получает бесконечные сообщения от других людей, обвиненных в сексуальных проступках; часто они отчаянно пытаются убедить его в своей невиновности.
Парески и Эллиотт несовместимы по природе. Она диспозиционный центрист, Эллиотт же описывает свою политику как "крайне левую" до недавнего времени. Она – пуританских нравов, в то время как он сделал литературную карьеру на описании своей наркотической зависимости и склонности к подчиненным сексуальным отношениям. Это было одним из его аргументов против обвинения в изнасиловании – Эллиот утверждает, что у него нет проникающего секса с женщинами. Но, несмотря на свои разногласия, эти двое ладят. "У него такая трагическая история жизни, – говорит Парески, – будто бы жестокий отец, проблемы с наркотиками. Не то, чтобы это оправдывало плохое поведение, если таковое имело место, но, когда ты знаешь кого-то, как человека, и тебе известны его страдания, трудно не захотеть позаботиться об этом человеке". Когда я спросила Парески о проступках, в которых обвиняли Эллиотта, она призналась, что никогда не занималась систематическим разбором обвинений. "Очевидно, что его несправедливо оклеветали, – сказала она, – у меня нет никаких доказательств того, что Стивен сделал что-то плохое. И у меня нет никаких контактов с теми, кто утверждает, что он это сделал".
Через несколько дней после собрания Парески написала Эмме Грин сообщение: "Никто из тех, кто приходит на наши встречи, не является настоящим преступником. Но разве даже преступники не заслуживают того, чтобы их кто-то любил?".