26 ноября Инесе Галанте приглашает всех на финал своего конкурса молодых талантов. В этом году он пройдет в Малом зале концертного зала "Дзинтари". Для знаменитой оперной дивы этот конкурс стал, пожалуй, одним из важнейших дел в жизни. Инесе говорит о нем с невероятной теплотой и воодушевлением. И с такой же любовью она рассказывает о своей семье и музыке.
В этом году стало известно, что певица больше не будет проводить свой знаменитый фестиваль "Summertime — приглашает Инесе Галанте", который многие его поклонники называли "самым уютным фестивалем лета". Это вовсе не означает, что на его месте не возникнет что-то новое, говорит певица, но подробностей пока не раскрывает. Зато охотно рассказывает о ежегодном конкурсе молодых талантов, который проводит Фонд Инесе Галанте, и традиционных предрождественских концертах в Домском соборе.
Есть ли жизнь после фестиваля Summertime? И будет ли что-то другое вместо него?
Я сохраню интригу, что-то обязательно будет, но есть реальные вещи, которые происходят прямо сейчас. Например, наш юбилейный конкурс молодых талантов. Финал состоится 26 ноября. Заявок было больше, чем мы даже предполагали. У нас так много молодых перспективных звездочек или просто очень хороших и мечтающих свою жизнь посвятить музыке. Мы всегда ждем их с распростертыми объятиями, и я свидетель тому, как на каждом конкурсе некоторые участники с каждым разом делались все лучше и лучше и в конце концов стали лауреатами. Не буду называть фамилии, просто хочу сказать, что у каждого есть шанс.
Я буду, конечно, петь и в первом концерте и во втором и мой посыл не меняется - только красота и любовь спасут этот мир и сделают его счастливым. И музыка... Как бывший медик могу сказать, музыка - не развлечение, это пища и лекарство для души и ума.
Ваш фонд помогает талантливым детям найти свой путь. А как в целом в Латвии обстоят дела с возможностями одаренной молодежи?
Я думаю, что довольно неплохо. Даже хорошо, потому что наши лауреаты все выступают за денежку. Они должны знать, что это их будущее, что это их работа и она оплачивается. Они могут уехать в Европу получить какой-то мастер-класс, могут и у меня получить мастер-класс. Я забочусь об этом и никогда в жизни никому не отказываю, даже, если они не мои. Я в жизни встречала невероятными добрыми, порядочными и талантливыми людьми, и стараюсь со своей стороны тоже делиться. С собой ведь не унесешь.
Это, наверное, несколько грубовато звучит, но на какой ступени карьеры вы себя сейчас ощущаете?
Я уже успела в своей жизни больше, чем даже могла мечтать. Я же умею критически мыслить. И пока мне есть что сказать, и мой инструмент - голос - в порядке, и людям это надо, я это буду делать. Но самоирония не должна покидать никого из нас. Во мне присутствует два совершенно противоположных голоса: один трезво оценивает себя, второй - более благосклонно оценивает других. Как-то оправдывает, ведь у нас специальность, в которой надо учитывать все: самочувствие, настроение, подготовку, погоду... Может, съел что-то не то или не успел в спектакль вжиться - очень много таких закулисных мало кому понятных моментов.
Есть ли любимая героиня из тех, кого довелось играть? Самая, может быть, близкая по духу, по настроению, по чувствам?
Наверное, да, но я буду деликатной. Если вы зададите любой маме вопрос, какой из детей самый любимый, не каждая отважится ответить. Даже самое сложное дитя очень любимо. В каждой из героинь есть часть моей души и моего сердца, труда, энергии и желания понять ее и показать публике ее силу и смысл ее жертвы. Есть такие клише в опере и героинях – они страдательные и жертвенные, юные и прекрасные. И если исполнитель попадает в эту точку высокого класса, ты его не забудешь. Есть люди очень с красивыми голосами и очень техничные, а есть те, которые берут за душу - и эта эмоциональная инъекция переворачивает все в тебе. Я с таким сталкиваюсь сама.
По первому образованию вы близки к медицине. Как получилось, что когда-то музыкант победил фармацевта?
Думаю, это где-то глубоко сидело и зрело. У моей мамочки был потрясающий голос. У отца старший брат обладал невероятным голосом. Я его никогда не слышала и не видела - он погиб во время Второй мировой войны. Но те, кто его помнили, говорили, что это было что-то было невероятное.
У каждого из нас есть способности и таланты, не у каждого есть возможность их развить и проверить, на что он годен. У меня было такое счастье.
Пение было во мне всю жизнь. Пели с сестрой - у нее тоже был очень хороший голос. Она была вообще очень красивая девочка и очень артистичная, а я исполняла в нашем дуэте роль оркестра. Быть певицей тогда мне не казалось чем-то особенным, хотелось быть скульптором, физиком, космонавтом, хирургом - спасать людей. Думаю, у каждого из нас были такие детские мечты. Так что все произошло очень легко и естественно.
Тогда я к опере относилась достаточно спокойно. Любила больше симфоническую музыку, барокко, из инструментов - виолончель и фортепиано. К скрипке шла дольше, и лишь потом пришла к опере, в которой до этого мне не нравились манерность, искусственность что-ли, непривлекательные тембрально голоса. Был достаточно критичный взгляд.
Безусловно, моя первая профессия повлияла на отношение к миру. В интенсивной терапии я встретилась с людьми, которые внезапно тяжело заболели - и чувствовали себя настолько беспомощными и брошенными, никому не нужными, что это навсегда отпечаталось в моей памяти. Там были и министры, и учителя, и пожилые, и молодые. Все это, оказывается, не имеет никакого значения, когда ты чувствуешь себя беспомощным или вырванным из жизни. Тогда любая помощь, доброе слово могут сыграть колоссальную роль. И ты подходишь и говоришь какие-то теплые слова, берешь за руку или прикладываешь руку ко лбу или даешь попить - и человек мгновенно оживает. Я видела этот взгляд, выражающий, что до тебя кому-то есть дело. Понимаете, это то главное, чего не хватает людям, и это я переношу в музыку. Я исполняю то, что чувствую.
И так протягивается нить от одной профессии к другой, и мне это кажется естественным. Можно лечить таблетками и уколами, а можно любовью, добром и состраданием.
Вы счастливый человек?
Думаю, да. Я люблю то, что делаю. Люблю людей. Люблю помогать. У меня потрясающая дочь, которую я втянула во все это (смеется). Она выросла на оперной сцене, потому что я была на первом курсе, когда она родилась. У нас замечательная команда.
Очень хочется, чтобы Латвия - такая небольшая на фоне больших держав, но настолько богатая талантами — была у всех на слуху. Чтобы все знали, что это и где. Когда я в свое время приглашала артистов в оперный театр и на наш фестиваль, многие не понимали, где это. Они думали, что я американка, итальянка или испанка, но после первого посещения спрашивали: "Когда опять, когда еще?" Они видели, какая у нас воспитанная публика, не только требовательная, но знающая, элегантная, мудрая, эмоционально щедрая. Я все это хочу продолжать.
А за любовь и гармонию я благодарна своим родителям. Они были для меня ангелами-хранителями. Они верили в меня. Это была невероятная любовь. Хотя родители были очень разными людьми, как-то получилось, что я совпадала и с одним, и с другим и была как цемент в отношениях. Мне их очень не хватает. И я понимаю, как надо относиться к своим детям и близким, и стараюсь передать это дальше. Мне кажется, с родителями не у всех такие комфортные условия - в смысле доверия и любви, когда каждый день вместе для всех праздник. Это счастье. И знаю, что мне в этом очень повезло - как в лотерее.
Да, это вопрос доверия. Она начала этим заниматься, когда ей было 13 лет. Она меня красила,творила чудеса с лицом и волосами. Она создала платье, в котором я пела для британской королевской семьи в Кенсигтонском дворце. Я потом получила от них благодарственные слова с восхищением. Конечно, я много нарядов покупала в разных странах, но никогда не отстраняла ее от этого. Я видела, что у нее есть вкус. У моей мамы тоже был невероятный вкус. До своего последнего дня она выглядела, как королева. Никогда не одевалась, как все, всегда уникальная. Мне до нее, знаете, как до Луны, во мне нет такой смелости.
Но я уверена, что артисту всегда надо следить за собой, ведь люди приходят в театр наслаждаться красотой. Когда-то я внутренне осуждала сильно накрашенных девушек, но сцена требует преувеличения во всем, иначе ты просто пропадаешь. Ты не заметен в свете прожекторов - они буквально выедают лицо и получается просто серый блин.
Ну и, конечно, оперный мир не в изоляции живет. Благодаря трем тенорам в прошлом веке он вышел на площади и стадионы, привлек молодежь. Поэтому ты должен быть всегда если не в тренде, но ухоженным, привлекательным или хотя бы не смешным.
В одном из интервью вы говорили, что ваша самая любимая кухня - японская. Может, и сами готовите суши или что-то посложнее?
Это неправда (смеется). Я люблю очень много разных, но что касается моего внука, то он большой поклонник азиатской кухни, особенно японской и корейской.
Сказать, что я готовлю, будет преувеличением. Разве что какие-то мелочи. Я когда жила за рубежом или гастролировала, было интересно что-то изобретать, но аутентичные блюда надо заказывать или покупать.
Остались ли в вашей жизни какие-то нереализованные мечты, которые хотелось бы все-таки воплотить?
В профессии почти нет. Если это касается каких-то совместных концертов, я открыта для всего. И, конечно, хотелось бы видеть, как сложится жизнь моего внука, понянчить его детей и погулять на его свадьбе. И встретиться со всеми друзьями - мы ведь разбросаны по всему миру.