Учимся у индейцев: главные правила воспитания счастливых детей

Дети в течение тысячелетий испокон веков развивались по одному сценарию. Их легкие жаждали воздуха, глаза — света. Так было всегда. Природой заложены физические и психические ожидания, и они должны быть реализованы. Произойдет иначе — и даже во взрослой жизни человек будет искать удовлетворения этих потребностей. Любое отступление от ожидаемого ведет к приспосабливанию и уходу от состояния непрерывного благополучия. Решив когда-то, что наш разум и интеллект будут лучше справляться с вопросами воспитания ребенка, мы с легкостью пренебрегли первичным эволюционным опытом, и теперь счастье стало только нашей целью, а не состоянием.

Что такое счастье? На этот философский вопрос, похоже, каждый ищет ответ в течение всей жизни. Человек чувствует, что что-то важное упущено и утеряно навсегда. Он ищет это, считая: "если бы только…", то он стал бы счастливым. Но те, что добились всего желанного, вдруг оказываются еще более несчастными, потому что лишены возможности надеяться на лучшее.

Погоня за новизной, постоянный поиск любимой работы, причудливая тяга к головокружительным аттракционам и экстриму, постоянная смена партнеров или жизнь в браке с желанием быть в центре внимания и получать от супруга родительские чувства — все это, по мнению Жан Ледлофф, следствие отсутствия детского опыта, недостаток впечатлений и физического контакта "ручного периода". Кроме того, список продолжают наркомания и даже болезни, как подсознательная потребность в том, чтобы другие взяли ответственность и заботу на себя.

В советские времена после родов маме показывали малыша и забирали его для осмотра, омовения и взвешивания. Первое прикладывание новорожденного к груди могло произойти через несколько часов после родов. Считалось, что и матери, и ребенку нужен покой.

Время прошло, и стало понятно, что какой бы уставшей и голодной ни была мать, первое ее желание приласкать и накормить младенца. Возвращаясь к эволюционному опыту, детей стали сразу же после рождения класть маме на живот, возможно, не вполне осознавая всю глубинную значимость этого жеста.

Импринтинг (запечатление в психике ребенка первого объекта, который он видит) должен произойти сразу после родов. Пройдет несколько минут, и будет поздно. А первый объект (и самый главный!) — это мама.

Все ожидания, заложенные в нас Природой, должны быть реализованы. Первые полгода после рождения малышу особенно необходимо ощущать присутствие матери.

Кормить малышей родители 70-х должны были строго по режиму в 6.00, 10.00, 14.00, 22.00 и 2.00. Уже появился и гибкий режим, который советовал Б. Спок, подходящий по часам и матери, и малышу. Но советские врачи не спешили следовать чересчур прогрессивным методикам и настаивали по возможности на регулярности и перерыве на ночь. Женщины со своей стороны старались быть хорошими матерями и, налаживая режим, кормили по часам. Дети кричали, мамы допускали лишние кормления, но желание упорядочить процесс было сильнее потребности следовать ожиданию ребенка есть по первому требованию. Малыши постепенно привыкали и приспосабливались к ограничениям, сося палец или пустышку.

Педиатры рекомендуют современным мамам кормить малышей так часто, как малыш просит, и тогда, когда он голоден, кормить по первому требованию, не исключая и ночное прикладывание к груди.

Природа не могла не позаботиться о том, "чтобы человеческий детеныш не страдал от несварения всякий раз, как он попил молока своей матери". Скорее всего, колики, рвоты и отрыжки стали неотъемлемой частью младенцев до 3–5 месяцев не только из-за режимного кормления, но и вследствие отсутствия постоянного контакта с матерью.

Брать часто на руки малыша считалось не только не нужным, но и вредным занятием. "Ребенок может привыкнуть к постоянному вниманию матери и постепенно будет становиться все более требовательным", — писал Б. Спок. "Малыш должен учиться занимать себя сам", — говорили педиатры. И это в первые месяцы жизни! И дети учились, кричали, ожидая прикосновений и движения, затем забывались сном и приспосабливались.

В настоящее время разработаны уникальные программы телесной терапии. Благодаря прикосновениям ребенок быстрее развивается, укрепляются его мышцы, налаживается контакт с матерью. Мы знаем, что младенцу лучше всего находиться на руках, так он ведет себя спокойнее, меньше плачет. При укачивании тренируется его вестибулярный аппарат. Многие выбирают вместо колясок рюкзачки-кенгуру и носят детей на руках, следуя вековым традициям. Но, боясь неправильного формирования физиологических изгибов позвоночника малыша, находящегося в одном положении, женщина не может позволить себе использовать "переноски" больше 40 минут пару раз в день. А, имея нескончаемый поток домашних дел, мать вынуждена класть любимчика в кроватку с веселым "мобилем" и яркими жирафами на пододеяльнике.

Появляясь на свет, малыш отделяется от матери, но все еще до периода ползания (примерно 6 месяцев) чувствует потребность быть рядом с ней, слышать ее дыхание, стук сердца, ощущать тепло и запах родного тела. С рождения дети племени екуана постоянно находятся на руках своих мам, присутствуя при любом виде деятельности. Малыш расслаблен, находится в пассивном положении, его кладут на колени, и он лишь иногда соприкасается с руками матери, которая выполняет свою работу, затем кроху поднимают в воздух, и он получает новые ощущения, прижимаясь к телу матери. Его положения постоянно меняются, он чувствует разнообразные движения и множество толчков, запахи, разную температуру воздуха, ветерок или лучи солнца. Ребенок ограничен, но получает разнообразный опыт, находясь с занятым делом человеком. В малыше не накапливается напряжение, он постоянно находится на руках, его энергетическое поле сливается с полем матери, которая расходует избыток энергии во время своей работы.

Прикосновения и движение — это опыт, мало чем отличающийся от жизни миллионов предков и отвечающий внутренним ожиданиям ребенка. И это совсем не то же самое, что чувствует кроха, которого держат на руках, сидя неподвижно перед телевизором.

Класть ребенка к себе в постель было нельзя: опасались удушья родительским одеялом или придавливания. После 6 месяцев рекомендовалось помещать малыша в отдельную комнату. Иначе он мог привыкнуть спать с родителями и затем боялся бы спать один.

Вопрос сна с ребенком в одной кровати до сих пор очень спорный. С одной стороны, это удобно для матери: во время ночного кормления, стимулирующего выработку молока, не нужно вставать. С другой стороны, специалисты не одобряют деление родительского интимного ложа с малышом. Многие считают ошибкой даже нахождение кроватки ребенка старше 3–4 месяцев в спальне родителей, хотя матери чувствуют пустоту и беспокойство, когда малыш спит за стеной. Другие голосуют за одну кровать на троих, основываясь на потребностях малыша быть рядом с мамой, но с ограничением до 6 месяцев. Несмотря на споры, многие мамы спят со своими детьми, по всей вероятности, следуя чувствам, а не интеллекту.

"Спящий человек не мертв и не в коме, если только он не в стельку пьян, не накачан наркотиками или не болен, — пишет Жан, предлагая брать малышей к себе в постель. — Даже во сне мы все осознаем происходящее". Удушение одеялом родителей тоже, по мнению француженки, имеет нулевую вероятность, если учитывать осознанность взрослых по сравнению с одиночеством младенца под своим одеялом в отдельной комнате. Дети вскоре получат все, что ожидают, и сами захотят спать отдельно, вопрос привычки — надуманный. Мало того, Ледлофф выступает за присутствие младенцев во время сексуальных отношений родителей, считая, что ребенок теряет "важную психобиологическую связь, которую стремится обрести вновь". Это стремление может позже перейти в эдипов комплекс, хотя изначально малышу нужна была всего-навсего роль наблюдателя.

Манеж был наиболее удобным средством ограждения от опасности. Кроме того, использовались детские креслица или положенные на бок стулья в качестве забора. О свободе ребенка не могло быть и речи, все старания были приложены для безопасности малыша.

От манежей отказались многие мамы, не понимая, как они могли пригодиться нашим родителям, если, опуская туда ребенка, слышишь душераздирающий крик в одних случаях или жалобное попискивание в других.

Начнем с утверждения, что после правильно организованного ручного периода потребность контакта с матерью полностью удовлетворена. И ребенок приходит, а точнее, приползает к ней лишь в экстренных случаях: он очень занят — реализует накопленный опыт. Маленький исследователь ожидает пространства и свободы передвижения. Малыш имеет врожденную способность к самосохранению и знание пределов собственных возможностей, он не нуждается в постоянном контроле. Пожалуй, вопрос доверия ребенку его безопасности — самый сложный в идеях Ледлофф. Большинство из нас будет хотя бы искоса наблюдать за малышом, рискуя, что он заметит наше беспокойство и поймет ожидание его неспособности.

Если же мама берет ответственность за безопасность малыша, кроха очень быстро учится не отвечать за себя, и тогда уже "глаз да глаз". Ребенок делает то, что от него ожидают. Если даже мама говорит: "Смотри не упади", это означает, что она ожидает, что малыш не устоит на ногах, и кроха беспрекословно следует ожиданию. Кстати, дети не должны по своей природе убегать от родителей: желание быть рядом с мамой в незнакомом месте — совершенно понятное поведение, все живые существа до периода взросления держатся вблизи своих родителей. Малыши теряются, следуя опасению, а значит, ожиданию мам, сказавших: "Смотри не потеряйся!" или пообещавших "Вот, потеряешься…"

Методики раннего развития лишь маячили за горизонтом. Прогрессивные родители только в 80-е познакомились с первыми книгами Б. П. Никитина, остальные благополучно передавали ответственность за развитие ребенка дошкольным учреждениям. Рисовать, играть, делать аппликации и лепить из пластилина вместе с ребенком могли позволить себе далеко не все: женщины работали наравне с мужчинами, большинство не сидело в декретном отпуске и года.

Идеями раннего развития пропитан воздух детской комнаты. Не то следуя моде, не то осознавая необходимость хорошего образования, мамы находят время, чтобы учить ребенка и заниматься с ним. Но уже сейчас специалисты говорят о том, что деятельность дошкольника должна быть не обучающая, а познавательная, а целью необходимо ставить не рекорд, а появление радости от процесса.

Мать племени екуана пассивна, никогда не вступает первая в общение с ребенком, но вместе с тем готова сполна исполнить ЕГО желания. Ледлофф говорит, что избыток или недостаток помощи мешает становлению ребенка, который может развиваться ровно настолько, насколько склонен. Наши порывы нарушают целостность, а все что нужно — это дать возможность учиться, находясь в полной языковой среде, наблюдая за деятельностью взрослых: смотреть, как готовится обед, как пылесосят ковер или как отец ловит рыбу, участвовать в работе взрослых и быть обеспеченным инструментами, подобными настоящим. Конечная же цель развития — независимость ребенка.