"Эффект от ношения маски перед младенцами сложно оценить количественно. Чтобы получить оперативную обратную связь, команде из Университета Гренобль Альпы пришла в голову идея опросить 600 специалистов по дошкольному воспитанию, и полагаясь на их ответы, получить первые результаты", — со ссылкой на Slate.fr пишет InoPressa.ru.
Выделяются три основные черты: взаимодействие становится более скудным, дети приспосабливаются, но они больше волнуются и меньше улыбаются, ухудшается профессиональная практика и снижается качество сопровождения.
Нейропсихиатр Борис Цирюльник в начале кризиса был настроен довольно пессимистично. В мае 2020 года он подписал коллективное письмо, в котором более сотни врачей, специалистов, сотрудников детских учреждений, среди прочего, отметили возможный ущерб для этих первых жертв ношения маски, который следует учитывать в будущем. Он объясняет нам важность подражания: "Если мать или взрослый открывают рот, ребенок тоже открывает рот, если они высовывают язык, он тоже высовывает язык. Он не может не имитировать, потому что нейровизуализация показывает, что его зеркальные нейроны запускают тот же мимический жест, который он видит. Если он увидит маску, он отреагирует на всю остальную информацию, но не отреагирует на информацию, исходящую ото рта.
"Доктор Надя Брушвайлер-Стерн, детский психиатр из Университетских больниц Женевы, директор центра Brazelton Suisse, напоминает о прекрасном выражении своего покойного мужа, психиатра Даниэля Стерна, которое его коллеги считали ориентиром при анализе развития младенцев: "Младенец находится в звуке и свете, исходящих от лиц его родителей". Сначала он общается с родственниками, затем в детском саду, и "именно благодаря этим контактам и этим межличностным отношениям ребенок учится основным образцам поведения", — комментирует Надя Брушвайлер-Стерн.
Эдвард Троник, психолог, известный тем, что он инициировал эксперимент "Каменное (безжизненное) лицо" (англ. Steel Face ), подчеркивает важность выражения лица. На улыбающееся и игривое лицо матери ребенок отвечает играми и таким же желанием улыбаться. Если лицо матери замирает на несколько минут, ребенок не понимает, нервничает, волнуется, ищет в выражении матери что-нибудь, чтобы успокоить себя и вернуться к предыдущей веселой и игривой ситуации, говорится в публикации.
(Надя Брушвайлер-Стерн сожалеет о небольшом интересе, который вызвали младенцы в отношении возможных пробелов в овладении языком или развитии, связанных с тем, что взрослые носят маски. Потери будут видны только тогда, когда дети станут достаточно большими. "Широкое взаимодействие с выражениями человеческого лица является одновременно руководством к обучению младенца и регулятором его эмоций. Поэтому ношение маски может иметь серьезные последствия", — говорит она.
Сегодня Борис Цирюльник звучит более оптимистичным: "У младенца такое возбуждение нейронов, мозг настолько тотипотентен, что проблемный ребенок может наверстать упущенное, если не держать маску слишком долго, и если дома родители ее снимают".
"Младенец может быть и "незрелый", но это не значит, что он "неспособный". Наоборот, с тех пор, как наука начала интересоваться их поведением, свидетельства и отзывы о его способностях намного превосходят преобладающую 30 лет назад редуктивную идею о том, что младенец = пищеварительный тракт. Благодаря передовым технологиям визуализации мозга, XXI век стал временем доступа к мозгу, тому черному ящику, который долгое время оставался секретным. Исследования в области когнитивной нейробиологии позволили добиться значительного прогресса в механизмах человеческого мышления, к которому еще труднее получить доступ младенцам или маленьким детям, чья речь достигнута лишь частично или еще не усвоена", — комментирует Селин де Мазьер.
Бернар Гольс, детский психиатр, профессор детской и подростковой психиатрии в Университете имени Рене Декарта и психоаналитик, опасался, как и Борис Цирюльник, что частично видимое лицо замедлит обучение младенцев, ссылаясь на работы Рене Шпица, который настаивал на важности нижней части лица. Младенец, "этот тонкий наблюдатель", по мнению Бернара Гольса, является "специалистом по аффектам и эмоциям взрослых, которые о нем заботятся", и поэтому он в значительной степени способен использовать все сенсорные каналы. Если у нас нет рта, мы должны усилить движение бровей или сморщивание лба. Материнский язык "мамане" — это инструмент, позволяющий компенсировать отсутствие рта мимикой голоса.
Важны все каналы связи, особенно треугольник глаза/рот, но младенец будет адаптироваться и компенсировать отсутствие рта другими каналами, как указывает Борис Цирюльник: "Младенец придаст больше значения глазам, голосу, прикосновению и запаху". Таким образом, он сможет продолжать общаться. Борис Цирюльник сравнивает это расстройство с нарушениями глухого или слепого ребенка. Глухие младенцы расширяют каналы связи через зрение; и наоборот, слепые младенцы гипертрофируют эти каналы звуком, они воспринимают звуки или прикосновения даже более интенсивно, чем дети, которые нормально видят.
Бернар Гольс даже рассматривает опыт Covid как урок, который преподают нам младенцы: "Может быть, они знают, как адаптироваться к трудностям окружающей среды лучше, чем взрослые".
