Рожать, остаться на родине, жить в режиме ожидания: три истории женщин Украины

Светлана Кресина живет в городе Днепр и до сих пор находится там с мужем и двумя дочерьми. "Мы в нашем городе. Пока что. Сейчас живем в "режиме ожидания".

Светлана — доула (помощница женщин во время родов, но не медик — прим. ред.) и до сих пор активно поддерживает беременных женщин и матерей.

Во время нашего разговора Светлана время от времени прерывает разговор, чтобы ответить на телефонный звонок, сегодня — о доставке генератора в местный родильный дом.

Она живет в своем частном доме, куда недавно переехали ее друзья из многоэтажек — там гораздо опаснее.

Люди стремятся покинуть страну, особенно семьи с детьми. "Это возможно, но очень сложно и страшно — много перестрелок на дорогах, огромные очереди на границе. Те, кто не ездит на машинах, едут поездом, всю дорогу стоят, потому что поезда максимально заполнены. Все стараются спасать детей. Мы… (долгий перерыв, слезы…) Житомир, Харьков, Киев, Белая Церковь в беде, вчера обстреляли один из роддомов под Киевом (пауза).

Честно говоря, я шесть дней не плакала, а тут, когда вы спрашиваете, как у нас дела, это происходит само собой… Самое сложное — проснуться утром и проверить, все ли живы. Утро начинается с восклицания — как дела? Как прошла ночь? Где ты?

У Светланы есть дочери 14 и 18 лет. "Сначала мы не собирались уезжать, а теперь не знаем, сможем ли это сделать. Не знаем, что сейчас безопаснее — везде опасно. У меня три собаки, я не понимаю, куда их деть…

Мужчин не выпускают из страны, но они тоже не хотят уезжать — многие добровольно идут охранять территории, устанавливают средства защиты, учатся управляться с оружием. Мой муж волонтер, он постоянно возит людей, ему нужно много физической силы — обустроить большие помещения, чтобы как можно больше людей могло там поместиться, занести-вынести мебель, разложить матрацы и т. д. В какие-то дни он должен копать землю и таскать мешки с песком".

Когда я спрашиваю, есть ли еще у Светланы внутренние ресурсы для помощи беременным, она говорит: "У нас нет выбора! В чате нон-стопом кто-то обращается: помогите, у меня паническая атака; помогите, я рожаю; помогите, не получается связаться с врачом… Я не задаю себе вопросы, есть ли у меня внутренние ресурсы. Пока они, да, есть, к тому же я не одна, у нас большая команда. Мы обсуждаем онлайн, кто, например, сейчас доставляет товар в роддом или когда можно будет поехать в Харьков, что в двух с половиной часах езды. Пока не удается, идет сильный обстрел.

Мы два года боролись в Украине за легализацию домашних родов, общественность это не приняла, но сейчас акушерки очень востребованы, но это происходит в очень плачевных условиях. Конечно, многие женщины даже физически не могут пойти в больницу. Первые два дня мы потратили на создание канала с рекомендациями для беременных.

Женщины, которые готовились к домашним родам, находятся в относительно более стабильном эмоциональном состоянии, те же, кто рассчитывал рожать в роддоме, в ужасе, потому что им либо нельзя ехать в роддом, либо приходится рожать в подвале — это сейчас наша реальность.

Женщины привыкли, что врачи берут на себя большую часть ответственности во время родов. Мы сейчас проделываем титаническую работу по восстановлению у женщин веры в свои силы: что если беременность проходит хорошо — можно рожать самостоятельно.

Мы говорим рожающей женщине, что она героиня. Мы говорим — вы стоите на своей земле, на этой земле все женщины когда-то столкнулись с войной и пережили ее. Да, многие из нас в этом мире потому, что наши предки родились на войне. Спасибо нашим бабушкам, которые умели спасать жизни во время войны.

Люди очень сплочены. Каждый в состоянии сделать что-то. Например, сейчас ни один ресторан не работает за деньги. В магазинах спрашивают — что нужно, куда продукты принести? Мы все хотим выжить, сохранить свои города, самих себя… такова наша жизнь сейчас", — заключает Светлана.

У доулы, терапевта и банщицы Ренаты Константиновой было три варианта покинуть Украину незадолго до войны, на рейс в Батуми она не попала, так как упала в аэропорту, потом — из-за ковида. В третий раз, когда уже началась война, подруга из Латвии была готова перевести ее через границу, но тоже не сложилось.

"Произошел внутренний конфликт — одна часть меня хотела в панике убежать, забрать своих дочерей из ада, другая часть знала, что мне нужно оставаться здесь, на моей земле.

Я нахожусь с дочерями 9 и 13 лет, мой 21-летний сын с отцом. Сын учится в Словакии и приехал к нам в декабре. Так как у него дистанционное обучение, мы решили, что он ненадолго останется. Теперь он не может выехать из страны, потому что мужчин с 18 лет не выпускают.

Я отвела сына к отцу вместе со своими кошками, сама забрал дочек и думала уехать с Киевского вокзала, но ничего не вышло. Вдруг мне позвонила родственница и предложила пожить с ней некоторое время на окраине Киева. У нее частный дом и там спокойнее, чем в нашем доме в центре", — говорит Рената.

Я спрашиваю, уехала бы Рената сейчас из страны, если бы у нее была возможность? "В какой-то момент я решила остаться. Но наверное надо уезжать ради безопасности детей. Если бы была возможность, я бы осталась, но я думаю о своих девочках.

Сначала они очень боялись и много плакали, их трясло. Тело каждого из нас сильно отреагировало на эту опасность. У меня тоже такое было — до звонка будильника тело находилось в каком-то оцепенении, а ночью я от озноба просыпалась — зуб на зуб не попадал. Состояние сильного шока. Сейчас легче, мы немного адаптировались. Психика адаптируется к ситуации на пятый день", — объясняет Рената.

За эти дни Рената внутренне очень поменялась. Во-первых, она стала испытывать очень глубокие чувства к Украине: "До этого момента я считала себя гражданином мира. Мне очень нравилось путешествовать, во многих странах я чувствовала себя лучше, чем здесь. Но на этой неделе я ощутила, что это моя Родина! Теперь я чувствую любовь и отдаю долг земле, люблю Украину, люблю Киев".

Во-вторых, Рената поменяла свое отношения к мужчинам. "Мы, женщины, в прошлом совсем не уважали своих мужчин. Многие говорили: "На Западе есть лучшие мужчины". Но мы сейчас видим, какие наши мужчины в действии, в сложной ситуации — они действительно наши защитники, солдаты, мы ими очень гордимся. Мы вас любим и поддерживаем каждую секунду!"

Рената признается, что сейчас психика учится справляться с вещами, с которыми раньше не сталкивалась: "В первую ночь мы вообще не могли заснуть. 24 февраля мы проснулись от звука взрыва… Сейчас мы стали спать по ночам и спать посменно. Моя обязанность с четырех утра. Затем я пытаюсь убрать негативные мысли, делая какую-то рутинную домашнюю работу.

Сначала все было на нервах, поэтому с пятого дня мы решили вернуться к домашней работе — убирать, готовить еду. Магазины открыты и каждые два дня мы стоим в очереди. Сейчас полки пустые, многого не хватает. Готовим еду, занимаемся детьми, двигаемся, выходим — организм в шоке и нужно движение.

Сейчас Рената предлагает поддержку женщинам в качестве доулы. "Есть люди, которые пишут и просят о психологической поддержке, я пару раз проводила общие медитации в интернете. Стараюсь помочь по мере возможности, но понимаю, что не имею морального права помогать другим, пока не помогу себе. Потому что я нахожусь в очень сложной ситуации. Поэтому я сейчас работаю над своим внутренним равновесием".

Рената просит: "Латыши, молитесь за нас". Мы чувствуем, что вы это делаете, мы чувствуем вашу поддержку".

Доула Ольга Верещак тоже осталась дома, в Днепре. Она не хочет оставлять взрослого сына и мужа. "Честно говоря, мы до последнего не верили, что это [война] будет, кому сейчас, в XXI веке, может прийти в голову начать борьбу за территорию?!

Конечно, когда началась война, был шок, я два дня спала с чудовищной головной болью и высоким давлением, потому что просто не могла этого осознать. Так что мы не сбежали в первый день, как это делали некоторые. На второй-третий день стало ясно, что выехать из страны всей семьей уже невозможно: моему сыну 18 лет, а мой муж еще в возрасте, когда его можно призвать на войну. Я понимала, что выехать сможем только мы с дочерью. "Но я не готова бросить семью", — говорит Ольга.

Она объясняет, что профессиональная армия и добровольцы ушли на фронт. Многих даже не брали — люди давали взятки, лишь бы их взяли в армию. "Мужчины, у которых здесь семьи, записываются в территориальную оборону. Сын еще в том возрасте, когда его не принимают.

Мы решили быть вместе (дочь переехала из своей квартиры к нам), так, похоже, у нас больше шансов выжить. Тьфу-тьфу-тьфу, Днепр еще не обстреливали, обстрелы были только один раз в первый день войны. Да, есть комендантский час и диверсанты ходят, но их ловят или расстреливают, но, в любом случае, это не такая бомбежка, как в Харькове или Киеве, — там просто ад", — говорит Ольга.

Она живет в девятиэтажном доме и настоящего бомбоубежища здесь нет — прячется на автостоянке, когда срабатывает сигнал тревоги. "Сигнал не слышен во всем городе, звуковая система очень старая и никто ее не восстанавливал — разве могли подумать, что будет война? Вот почему у нас есть онлайн-чаты, чтобы оповещать о начале и конце тревоги. Сейчас она обычно недолгая. Но когда по пять раз в день бегаешь в убежище, это не смешно. Даже если ты будешь там полчаса.

Каждый день мы привозим в убежище дополнительные теплые вещи, чтобы было удобнее, — сейчас там мокро и прохладно, очень неприятно.

Мы теперь знаем почти всех соседей — разговариваем, дети бегают, все собаки уже знакомы — своих питомцев никто не бросает. Должна сказать, после того, как я посмотрела на разбомбленный Харьков, я понимаю — если это произойдет здесь, никакое бомбоубежище меня не спасет".

Ольга говорит: "У меня есть психологическое образование, но сейчас оно "выключено", во мне столько злости, что я не могу консультировать людей. Я могу только позаботиться о себе, потому что иначе я просто не смогу выжить. Я помогаю армии, покупаю то, что нужно солдатам, приношу горячую еду.

Мы должны заботиться об армии, но также должны заботиться о себе. Ведь глядя на то, что происходит вокруг нас, понятно, что мы можем остаться без света, газа и воды в любой момент. Соответственно, как мне прокормить семью, если мы выживаем, но без электричества.

Все заботятся о том, чтобы наша армия чувствовала себя комфортно. Ведь только от них зависит, выживем ли мы. На границе уже есть городки, где слушать уже нечего. Взрослые мужчины плачут…

В российской армии сообразили, что здесь их с цветами никто не ждет. Мы голыми руками останавливали танки — в маленьких деревнях люди стояли перед танками и говорили: "Мы вас не пустим". Сначала это работало. Но когда поняли, что мирные жители им не рады… Уже есть случаи, когда танки давят машины, мирных жителей расстреливают…"

Ольга призывает: "Сделайте все возможное, чтобы помочь Украине остановить это. Потому что, если этого не произойдет, он [Путин] не остановится. В его понимании это Советский Союз. Ничто его не остановит, кроме Украины, к сожалению. Делайте все, что можете. Мы очень благодарны за помощь, оказанную ЕС, вами, очень многие страны помогают нам, принимая и размещая очень много беженцев, и это большое счастье.

Тем, кто останется здесь, придется выдержать эти бои. Я думаю об этом с ужасом и надеюсь, что у него не хватит сил, потому что там тысячи убитых русских и наши действительно умеют воевать. Берегите свою землю".