10 музыкантов из стран Балтии, которых вы, скорее всего, не знаете, а зря  (2)

Колыбельные для зумеров

Представьте себе танцевальную поп-музыку, которая будто бы прорывается к вам сквозь сон — и это очень хороший сон. Клавишные и гитары отзываются многократным эхом — как будто их записывают где-то высоко-высоко. Вроде бы танцевальный ритм — а приглашает не на дискотеку, а на уютную кушетку. А нежный женский голос поет про вечную молодость и лихорадку. Впрочем, даже если бы пел математические формулы все равно было бы похоже на колыбельную. Макс Дуэн, Сэм Ричардс из Лондона, Ийрис Весик — из Таллинна. Познакомились в Великобритании — Весик туда поехала на учебу. Стали вместе записывать сказочно красивую музыку, которая звучит как эхо собственной бурной ночной жизни. Жанр дрим-поп довольно консервативен, Night Tapes следуют его канону. Они плавят поп-музыку, делают ее вязкой, расплывчатой, сумеречной — и делают это лучше других коллег по сонному цеху.

Обаятельная музыка для летних каникул

Литовский дуэт берет за основу жанры, которые предназначены для ненапряжного летнего отдыха. От бразильской тропикалии до новой волны, от литовской попсы восьмидесятых до американского серфа. Как результат — идеальная музыка для каникул или воспоминаний о них. Достаточно яркая, чтобы запомниться. И достаточно воздушная, чтобы не сильно надоедать. На литовской и латвийской инди-сценах сейчас немало таких артистов, которые предпочитают не напрягать, а расслаблять, не шокировать, а убаюкивать. Superkoloritas — лучшие из себе подобных.

Болезненный и злой нойз-рок

Полная противоположность Superkoloritas — тоже из Литвы, тоже любят исследовать чужеземные жанры. Только вместо солнечной поп-музыки тут в ход идут нойз-рок и пост-хардкор. Кристионас Валанчюс придумал AKLI в период локдауна — и это слышно: это песни человека, которого заперли, оставили в одиночестве, и ему не остается ничего кроме как очень громко ОРАТЬ. AKLI — это восклицательный рок с постоянно сбивающимся ритмом, колотящим тебя по животу; с гитарами, которые похожи на холодный душ; с нервным и грязным хрипом Валанчюса. В Литве есть немало групп, которые тоже громко поют о своей боли — самые известные jautí — но AKLI делают это особенно убедительно. Кричать тоже надо уметь.

Идеальный эмбиент, созданный голосом и виолончелью

Что такое хороший эмбиент? Это музыка, которая одновременно позволяет и расслабиться, и максимально сосредоточиться на каких-то важных мыслях — и которая при этом не остается просто функцией из очередного чилл-плейлиста. Вот у рижанки Сармы Габрены получается хороший эмбиент. Вообще, у нее классическое образование по классу виолончели. Но свой инструмент она использует максимально нетипичным образом. Начнем с того, что виолончель большую часть времени находится на полу, там же на коленях сидит сама Габрена. Вокруг нее куча модуляторов звука. В руках микрофон — в который она исполняет протяжный вокализ на несколько минут. Все это могло бы выглядеть как скучные авангардные игрища для заполнения пространства в арт-галерее. Но Габрена предлагает нам создать арт-галерею у себя в голове. Ее долгие сюиты — это такой пост-эмбиент, сыгранный максимально нетипичным для него инструментом. Это музыка максимальной осознанности, которую надо слушать с закрытыми глазами, отключив все мобильные и иные устройства. .

Поп-музыка эпохи ответственного потребления

Девушка под псевдонимом Waterflower выставляет на сцене растения, использует в качестве инструментов грибы и утверждает, что глубоко в наших ранах есть семена, из которых вырастут прекрасные цветы. При внешнем единении с природой Waterflower делает музыку цифровую и неодушевленную. Стрекочут электронные тарелки, бас-бочка утрамбовывает незримый танцпол, спотыкаются клавишные — а голос будто бы преломляется сквозь цифровые фильтры. Кажется, это намеренный жест: Waterflower любит и тропинку, и лесок, и цветочек, и грибок, но не готова отдавать их людям. Кажется, это антиутопия: будто все тропинки и цветочки уже затоптали и голос из будущего вещает, как мы дошли до жизни такой. Кажется, это эко-поп в лучшем виде. Музыка, после которой ты не то что запишешься на толоку — а будешь проводить ее каждые выходные. Настолько Waterflower эффектно выглядит и звучит в своей любви ко всему, что не может кричать от боли. Она будто бы озвучивает эту самую боль на языке нулей и единиц.

Убедительный оголтелый эстонский хардкор

Хардкор-панк — вроде очень консервативный жанр. Громкая, быстрая и запредельно эмоциональная музыка, в которой боль личная пересекается с болью мировой, для внешнего наблюдателя мало меняется последние годы. Но в этом консерватизме и главный прикол жанра: никто пока не придумал другую музыку, которая так же бы била наотмашь уставшего обывателя и не брала его за грудки, напоминая, что нам всем хана. Эстонец Калли Талонпойка в этой истеричности особенно убедителен — и это с учетом того, что подобных групп в эстонских или финских городах полно, и есть из чего выбирать. Языковой барьер не имеет значения: здесь важно не о чем, а как — зычно, с запрокинутой головой, с охрипшим голосом, с вытаращенными глазами. Эта TMW не была богата на хорошие тяжелые группы — а метал-шоукейс и вовсе выглядел как набор худших стереотипов из подобной музыки — Талонпойка вывозил почти за всех.

Мрачный эстонский ретрофутуризм

Автору текста аттестовали Марию Вайнумяэ (она же manna) как "эстонскую Билли Айлиш". Очень зря. Конечно, manna тоже всем цветам предпочитает черный и тоже любому звуку предпочитает перегруженный басами минимализм. Но дальше только различия. Если Билли Айлиш — это все-таки про душевность вопреки мраку, то manna — это безжалостный цифровой поп. Эта музыка будто бы вышла из неоновой фантастики, из последнего "Бегущего по лезвию", из плейлистов типа "синтвейв". При этом ретрофутуризм manna не цель, а средство — она в отличие от многих любителей неона и старых синтезаторов, у которых за стилем нет ничего, использует их для написания страшно прилипчивых поп-песен.

Извращенный поп

Название эстонского дуэта будто специально частично написано капслоком, чтобы дать нам понять: сейчас будет очень громко. MEGAMEGA Superstar — это извращенная, сломанная, политая кислотой танцевальная поп-музыка. На месте ладных и приятных мелодий жужжат синтезаторы, тонкое девичье "ла-ла-ла" звучит на фоне скрипичного нойза, бочка бас фигачит и фигачит без остановки. При таком страшном описании — удивительный результат: MEGAMEGA Superstar это страшно увлекательная музыка. За вокальными и звуковыми пируэтами тут интересно следить, жестокий ритм отправляет вас прямиком на танцпол — настоящий звуковой террор, пленных не берут.

Хороший стадионный рок

Эстонский квартет The Boondocks играет рок в его наиболее консевративном изводе. Можно сколько угодно поминать TikTok в песнях — это не прикроет старомодного хард-рокового звука, лучистой психоделии, духодподъемного пост-панка. The Boondocks все это перерабатывают в музыку, с которой надо покорять не клубы, а стадионы. Это именно что переосмысление стадионного рока — пафосной версии гитарной музыки вроде U2, The Killers и Брюса Спрингстина — но переосмысление на редкость удачное. The Boondocks уже давно известны в Эстонии, пришла пора покорять Латвию.

Театрализованное литовское электро

Концерт Йонаса Шаркуса (он же punktò) в Таллинне выглядел так. Сперва он минут 10 шутил с публикой, потом вытащил картонную фигуру беларуского диктатора Лукашенко в каком-то идиотском костюме, а потом сам Шаркус — мужчина с шикарными рыжими усами, в рубашке и подтяжках — заиграл и запел страшно привязчивый электро-поп. Как и в случае с Калли Талонпойкой языковой барьер вообще не имел значения: здесь главным был не хлесткий текст, а бойкий ритм и минорный мотив. Будто оказался на ретро-дискотеке, только очень странной, похожей на горящий цирк с одним-единственным клоуном — и он будет смеяться с тобой до конца.