Об этом он пишет в "Новой Газете. Европа".
Мы живем в эпоху оживших анекдотов, считает Шенкман. Ведь как иначе можно назвать случаи, когда коммунальные службы закрашивают на стене фразу из двух слов на "х" и "в", но первое все же оставляют, как более безобидное. Или когда суд признает дискредитацией вооруженных сил России плакат с надписью "Фашизм не пройдет". Или когда Никита Михалков с серьезным лицом рассказывает об украинских птицах, переносящих специальный лабораторный антиславянский вирус.
Это и смешно, и абсурдно настолько, что реальность успешно конкурирует с творчеством юмористов. "Думаю, что именно этим вызвана атака властей на русский стендап, закончившаяся почти полным его разгромом, - пишет Шенкман. - Это две конкурирующие школы юмора. Одна говорит правду и находит в ней смешное, давая надежду, облегчая жизнь людям. Другая придумывает абсурдные, предельно неправдоподобные сценарии и навязывает их целой стране".
Он вспоминает известных комиков Александра Долгополова, Данилу Поперечного и Руслана Белого - двое из них уехали из страны, а Белый удалил все свои видео, из-за них он рискует попасть за решетку. Как и комики, подписавшие письмо против "спецоперации". Их коллегам поступают угрозы и повестки в прокуратуру, а московский стендап-клуб на Арбате закрыли.
Остались лишь Нурлан Сабуров, который сейчас неуклюже оправдывается перед зрителями своих выступлений в США и комики провластного канала ТНТ. И те, кто делает вид, что никакой войны нет - есть лишь отношения, пробки на дорогах и еда. Да, нельзя все время говорить о политике и о том, как все плохо, но не сегодня, уверен журналист: "Ни слова о том, что происходит в Украине, о дефиците, о росте цен, о сотнях арестов, увольнений, отъездов из страны — это и есть ложь, создание искаженной картины действительности".
Но, даже несмотря на репрессии, злободневный юмор жив, его даже стало больше, просто он ушел в забытые жанры: анекдот, каламбур, эпиграмма. Тысячи анонимных шутников, возможно, не столь изысканны, как профессиональные комики, но они остры на язык и честны.
"Когда людям страшно, они начинают смеяться, - пишет Шенкман, - это помогает перенести ужас происходящего". Так появились шутки о свободе слова (вернее, ее отсутствии), абсурдной госпропаганде, уходе из России мировых брендов, росте цен, власти и президенте, блокировке СМИ и соцсетей:
- "Мы русские, с нами VPN!"
- "Путин принял Россию с атомной бомбой, а оставил без Макдональдса"
- "В путинской России даже картошка не может быть free"
- "Задержаны клиенты банка, державшие в руках карту "Мир"
- "Роман "Война и мир" переименовали в "Спецоперация и мир"
- "К границе с Украиной стягиваются остатки российского пенсионного фонда"
- "За Родину, за яхты Абрамовича! За корпорацию "Газпром!"
И такие шутки продолжают появляться ежедневно. "И чем жестче и безрадостнее становится жизнь в России, тем их больше, - резюмирует Шенкман. - Это не тот факт, от которого можно отмахнуться. Более того: он опровергает официальную статистику и данные официальной социологии. Когда государственные СМИ радостно рапортуют о том, что народ поддержал войну, что все ненавидят украинцев, приветствуют ограничение свободы и репрессии, хочется напомнить: народ — это тот, кто создает фольклор, народное творчество, в том числе анекдоты. И этот народ против, он не хочет войны".
