Джойс придумала роскошную – уже номинированную на Grammy – программу Eden, "Эдем", и вместе с итальянским оркестром Il Pomo d'Oro отправилась в двухгодичное турне по Северной Америке и Европе. Предпоследний концерт – аккурат перед заключительным аккордом в Teatro Alla Scala в Милане - удалось заполучить продюсерской компании Евгения Винтура - Winstag Production. Поэтому 20 июня Yankee Diva выступит в "Дзинтари". Причем во время прощального номера к ней присоединится самый большой детский хор в истории "Эдема" - 200 ребят из Шестой рижской школы.
Вы впервые приезжаете в Латвию. Нравится ли вам покорять новые места, новую публику, новые сцены? Или комфортнее выступать там, где вас уже знают и любят?
Я дождаться не могу встречи с Латвией! Конечно, всегда в радость петь в театрах, где я уже много раз бывала – это все равно что домой возвращаться. Но я знаю, что у вашей страны особые отношения с оперой, вообще с вокальным искусством, что у вас замечательные артисты и понимающая публика. Я в восторге от того, что наконец-то выступлю здесь.
Вы не скучаете по оперной сцене во время гастролей с Eden?
Нет, совсем нет! Спектакли я очень люблю, но "Эдем"… "Эдем" – совершенно удивительный опыт. Это больше чем концертное выступление. В этом проекте сконцентрирована та музыка, которую я обожаю со всей страстью, те идеи, которые меня по-настоящему волнуют и вдохновляют. Я прочувствовала эту программу от начала до конца. Для меня возможность поделиться "Эдемом" со слушателями – дар небесный. Как же тут скучать?
Вы уже в детстве мечтали быть оперной дивой?
В детстве я мечтала быть звездой рок-н-ролла! Ну, или поп-звездой. Какая маленькая девочка об этом не мечтает? Стоять на сцене в свете прожекторов и петь любимую песню?.. Но это все прошло, когда я немножко повзрослела. Я решила, что буду учителем. Учителем музыки. Поступила в университет в родном Канзасе, потому что была полна решимости идти по этому пути. А в 21 год— или в 22? – вдруг до смерти влюбилась в оперу. Этот удивительный мир распахнул передо мной двери, дал понять, что у меня есть шанс стать его частью. Я подумала, что, возможно, стоит попробовать. Но у меня и в мыслях не было, что моя карьера приведет меня когда-нибудь в театры и концертные залы по всему свету – в том числе и в Латвию. Я просто училась пению и очень много работала. А в результате исполнила мечту той десятилетней девочки, которая грезила о сцене.
Что в вашей профессии самое трудное?
Профессия оперного певца подразумевает жизнь на чемоданах, жизнь по четкому графику, составленному на годы вперед. Это значит, что тебе довольно трудно где-то обосноваться, пустить корни. А главное, ты постоянно находишься в среде, где порог ожиданий чрезвычайно высок. От оперного певца требуют совершенства решительно во всем. В вокале, в умении петь на разных языках, в психологической устойчивости…
А это сложно – особенно пока ты молод и не до конца сформировался как артист. Мне повезло. Я довольно рано нащупала собственную тропу и приняла условия игры как вызов, а не как наложенные на меня ограничения. Поиски совершенства меня увлекают, путешествия захватывают, а новые места, в которых я оказываюсь, вызывают энтузиазм. Эта жизнь – она по мне.
Всем фанатам оперы известно, что вы не только прекрасная певица, но и выдающаяся актриса. Что для вас сложнее, что интереснее, когда вы разучиваете роль - вокальная сторона или драматическая?
Я не могу их разделить. К моменту выхода на сцену я должна быть уверена, что музыка и драма слились воедино. Все, что поет певец, как правило, имеет текст. Поэтому я смотрю на текст как на инструмент. Текст - это то, что нужно наполнить музыкой, подчеркнуть музыкой, напитать музыкой. Иначе в том, что делает мой персонаж, не будет эмоциональной правды и я не смогу вдохнуть в него жизнь. Иначе в пении вообще не будет смысла! А мне, поверьте, совсем не интересно производить на свет какие-то абстрактные звуки.
О чем вы размышляете, оставшись с собой наедине? За рулем, например?
Обо всем подряд! Мне вообще очень нравится путешествовать на машине. Прошлым летом мы три недели колесили по Аризоне, Юте и Неваде, это было потрясающе... Я люблю водить… Дома всегда куча дел и звонков, нужно держать в голове массу вещей, включая то, что купить к ужину… То ли дело каникулы за рулем. Тут можно отрешиться от суеты, философствовать, думать о жизни… Или не думать ни о чем! (Смеется.)
Есть ли оперная партия, которая вам ужасно нравится – хотя предназначена она не для вас, а для тенора, баритона, баса или, скажем, колоратурного сопрано?
Ну, я всегда считала, что Пуччини написал шикарную партию для Скарпиа (речь об опере "Тоска". - М.Н.) – вот где real bad guy, настоящий плохой парень" Или моцартовский Дон Жуан… О, это было бы очень, очень захватывающе… А вот репертуар сопрано, должна сказать, меня не прельщает. Даже если бы у меня был выбор, я бы абсолютно точно осталась бы собой - меццо-сопрано, причем лирическим меццо, потому что именно этот голос позволил мне спеть самых разных мужчин и женщин: королев и воинов, принцев и принцесс, интриганов и идеалисток. Репертуар меццо-сопрано великолепен. Никакого другого мне не надо.
А какие у вас отношения со своим голосом?
Сложные! (Смеется.) Правда-правда. Порой мне хочется, чтобы он был иным. Побогаче, с другой окраской, с другим тембром. Имел больше возможностей. Однако я с ним не воюю. Я его принимаю. Я с ним работаю. Я вообще трудяга, мне нравится преодолевать трудности ради того, чтобы донести до аудитории что-то действительно ценное, подлинное, пробуждающее глубокие чувства. И добиваюсь этого я именно своим голосом. Поэтому люблю его таким, как есть! Такие вот постоянные качели.
Без сомнения, на своем пути вы встречали много выдающихся людей. Есть ли кто-то, о ком вы можете с уверенностью сказать - он настоящий гений?
Я бы не стала навешивать ярлык гения ни на кого из ныне здравствующих, потому что нести его, как мне кажется, тяжкое бремя. Куда проще назвать гениями композиторов, чью музыку я могу слушать без устали: Моцарта и Генделя. Это звезды мои путеводные. Сейчас для меня открылась вселенная Малера и еще нескольких авторов, более поздних…
Но если говорить о выдающихся людях, с которыми меня свела судьба, то я, конечно, выделю среди них Максима Емельянычева, с которым мы сотрудничаем в "Эдеме" (и это далеко не первая встреча Джойс и Максима. 34-летний уроженец Дзержинска, главный дирижер Il Pomo d'Oro и Шотландского камерного оркестра, Емельянычев дирижировал многими спектаклями с участием Джойс, а также концертами ее предыдущего проекта In War and Peace. Их совместные записи "Агриппины" и In War and Peace удостоены престижнейшей премии Gramophone. – М.Н.). Максим так молод, и он такой потрясающий музыкант… Я очень люблю выступать с ним, потому что он не из тех партнеров, которые просто воспроизводят написанное в нотах или озабочены исключительно реализацией собственных идей. Нет. Максим превращает музицирование в очень живой, очень творческий процесс. В котором каждый миг обретает ценность, ибо это миг творения. Не передать словами, насколько это вдохновляет и окрыляет.
Многие люди считают оперный театр местом элитарным и далеким от народа. Вы много раз доказывали, что это не так, что классическая музыка способна достучаться до любого сердца. Но, может быть, какие-то площадки, какие-то слушатели запомнились вам особенно?
Несколько лет назад я пела в Скарамаге (район сквоттеров и беженцев в Афинах. -- М.Н.). Это был удивительный вечер - дети вскарабкивались на сцену, матери танцевали со своими младенцами на руках, люди из множества разных стран вместе радовались музыке… После меня выступал очень известный палестинский поп-певец, мы слушали его всей толпой… Настоящий праздник жизни – и в таком неожиданном месте… Но все-таки не в самом неожиданном. Потому что однажды я пела красивейшую песню Малера Ich bin der Welt abhanden gekommen - "Я пропал для мира" - перед сотней заключенных тюрьмы строгого режима Синг-Синг. Вот это действительно был самый необычный опыт в моей музыкантской судьбе.
Им понравилось -- арестантам?
Знаете, думаю, да.
Как вы выбирали команду и репертуар "Эдема"?
Легче всего было определиться с оркестром, потому что Il Pomo d'Oro давно уже был моим музыкальным партнером, мы сделали довольно много проектов вместе. Это замечательная компания визионеров и энтузиастов, всегда готовых выйти за рамки привычного – как и я, собственно. Так что они изначально были на борту. И с репертуаром трудностей не возникло. Мы сразу договорились, что начнем с музыки барокко, которую очень любим, но ей не ограничимся, позволим себе все, что угодно, от Генделя и Глюка до Айвза и Копленда. И, конечно, мы понимали, что в программу нужно включить сочинение абсолютно новое, созданное специально для нас, ведь "Эдем" затрагивает вопросы творчества, творения. Поэтому мы попросили Рейчел Портман написать это произведение – и затем сфокусировались на том, чтобы сложить из этой прекрасной коллекции очень человечную историю о поиске своего места в мире, о глубинных связях между всем сущим, о попытках осознать, что в нашей жизни представляет истинную ценность, а что можно отпустить за ненадобностью.
От Глюка до Портман! Это же невероятно сложно - исполнять такую разную музыку в одной программе. Для вас это был вызов?
Разумеется. И это же одна из причин, по которой я так люблю "Эдем". Он словно бы является квинтэссенцией моей карьеры, которая никогда не сводилась к определенным жанрам и эпохам. То, что барокко, классическая, романтическая и современная музыка так легко, без барьеров, сосуществуют в "Эдеме", очень характерно для меня. Да, это сложно, да, это вызов, но в моем случае это очень естественно. Я вам больше скажу: заключительную песню, "Семена надежды", сочинили специально для "Эдема" лондонские школьники со своим учителем!
Режиссер "Эдема" - француженка [Мари Ламбер-Ле Бьян], дирижер - россиянин, вы – американка с ирландскими корнями, оркестр хоть и итальянский, но полностью интернациональный по составу... Влияет ли это поразительное многообразие на рабочий процесс? Или все музыканты - люди одной крови?
Как раз Il Pomo d'Oro дает миру прекрасный пример того, как люди с самым разным бэкграундом могут собраться вместе и сосредоточиться на создании чего-то уникального, невероятно красивого, глубокого, полезного, востребованного. Я думаю об этом постоянно, на каждом концерте, когда мы стоим на сцене, представители 14 национальностей, но публике важно не то, что нас разделяет, все эти флаги и границы, а то, что мы обобщили свой человеческий опыт и готовы им делиться всем во благо. Для меня это модель идеального мироустройства.
Как вы считаете, должны ли знаменитые артисты, кумиры публики, декларировать свою гражданскую позицию? Или лучшее, что они могут сделать для человечества - заниматься своим делом?
Я думаю, тут каждый отвечает за себя. И приоритеты у всех разные, и взгляды на жизнь, и понимание того, в чем заключается служение искусству и общество. Вряд ли будет справедливо говорить, что все артисты должен быть такими или эдакими. Нет – все уникальны!
Но артисты могут воздействовать на других людей, это несомненно. Миру сейчас очень нелегко. Он нуждается в любой помощи, которую мы способны ему оказать, рассказывая истории, трогающие душу и согревающую ее, направляющие к свету, дающие надежду, облегчающие боль. Это не всегда легко, особенно если вокруг творятся ужасные вещи. Но иногда достаточно музыки. Потому что ее красота и чистота способны пронзить сердце человека и преобразить его. Я не знаю, какой еще активизм требуется в этом случае и есть ли месседж сильнее. Мне ясно одно – нельзя оставаться равнодушными к тому, что происходит. К социальному неравенству. К проблемам окружающей среды. К схваткам за лидерство. Равнодушие может столкнуть мир в пропасть.
Ваша программа "Эдем" посвящена климатическим изменениям. Как вам кажется, вы нашли свой способ изменить климат Земли к лучшему - в прямом и переносном смысле?
Правда в том, что сначала мы действительно думали о том, чтобы посвятить "Эдем" проблеме изменения климата. Но чем дальше, тем яснее понимали, что хотим сказать о чем-то большем. Да, именно так. Даже если будет реализован сценарий мечты и мы действительно сумеем повлиять на климат – добьемся того, что температура мирового океана вновь понизится, количество вредных выбросов резко уменьшится, - спасем ли мы этим человечество и планету?
Я смотрю на мир и вижу множество других проблем, покрупнее. Я задаю себе вопрос: почему мы, земляне, сотворили такое с нашим общим домом?
Почему мы так стремимся быть поврозь и выдумываем кучу причин, чтобы не стать единым целым? Почему мы отгораживаемся от других людей? А от природы?
Я американка, меня до ужаса печалит происходящее на наших улицах, с нашими соплеменниками. Почему общество так поляризуется?
Конечно, изменение климата - большая проблема. Но не главная. Заглянем вглубь себя и признаем: если мы начнем меняться, то остальные проблемы начнут решаться сами собой!
Знаете, огромной частью "Эдема" была работа с детскими хорами всюду, куда бы мы ни приезжали. Я ошеломлена этим опытом, я потрясена им. В первых 27 концертах "Эдема" участвовали 1 600 ребят! А в Латвии их будет 200! Я вижу робость на их лицах, но я вижу и огромное желание выразить себя, быть услышанным, подарить миру частичку своего сердца. Мы посеяли семена музыки, мы вполне осязаемо затронули множество человеческих жизней. Знаете, я горжусь этим больше всего в своей карьере - влиянием, которое мы оказываем на детей, тем, что мы даем почувствовать, как широки их возможности. Одно это уже сделало планету немного лучше.
Как вы представляете себе ваш личный Эдем, ваш рай?
Когда я делюсь со слушателями невыразимо прекрасной музыкой "Эдема", я близка к тому, чтобы почувствовать себя в раю. Когда дети поднимаются на сцену и присоединяются к нам, это тоже похоже на рай. И когда мы с моим партнером возвращаемся домой или в отель, да даже просто находимся в обществе друг друга, это похоже на рай… Думаю, ключ в том, чтобы попытаться найти рай в каждом моменте, а не ждать чего-то совершенного, чтобы объявить его раем. В каждом моменте, который я проживаю! И если я действительно сосредоточусь на этом, то могу сделать это довольно легко.
