Первая книга "Блокнот, авторучка и пистолет", на создание которой у Шабанова ушло три года, была раскуплена в рекордные сроки. О буднях Рижского уголовного розыска на русском языке до него практически никто масштабно не писал. Продолжение "Работаем тихо, ребята!" родилось всего за три месяца. "Эта книга — более ершистая, но такая же честная", — утверждает автор. На этот раз на бумагу легли не только захватывающие истории из опыта самого Шабанова, но и дела коллег — про лихие 90-е и начало 2000-х. Жестких сцен в ней немало — про ногу, "сбежавшую" от тела, психа с топором, серийного педофила, разборки кавказцев, улов в виде головы, каннибалов и прочих кошмарных ужасов… Не церемонится автор и в выборе эпитетов, особенно когда речь идет о преступлениях с развратными действиями в отношении детей.
Во времена независимости Шабанов восемь лет отработал в Бюро по борьбе с оргпреступностью (ONAB): "Тут для нас многое было в новинку. Ведь в советское время и понятия ОПГ не существовало. В 90-е у бандоты оказались деньги, влияние, лобби, а у нас — ничего: люди уходили, зарплаты мизерные, оставшаяся от КГБ подустаревшая советская техника, в то время как у ОПГ — импортная да навороченная. И как догнать "Тайоту" на "Волге"?!"
В обеих книгах Шабанов уделяет внимание и авторитетам криминального мира, отзывов от которых, впрочем, не поступало. "В первой книге я рассказал про неординарного человека (разумеется, со знаком минус) по кличке Холодильник, Владимира Васильева. Эту главу я добавил сразу после его смерти. Во второй — про Валерия Берлина и Юрия Вольвача — тех, кто остался после того, как наше Бюро посадило Ивана Харитонова. Кстати, Вольвач и Берлин тогда были категорически против всяких терактов возмездия — взрывов и массовых побоищ. Их обоих потом убили, а Харитонов остался. Возможно, книгу он мою и прочел, но отзывов не было, а когда я через третьи руки просил у него неформальные фотографии героев моих рассказов, он на контакт не пошел".
Похоже, дело латвийской организованной преступности и ее щупалец во власти до сих пор живо. Шабанов признается, что "когда начал на эту тему копать, оказалось, что писать почти не о чем: о том — нельзя, об этом — не стоит, а те — вообще, живы-здоровы и хорошо смотрятся в телевизорах. Бывшие госсекретари министерств, благодаря которым первый валютный кредит Латвии G-24 ушел бандитам, до сих пор неплохо себя чувствуют. Писать можно лишь по самому верху, что я и сделал".
Для тех, у кого скромное освещение темы причастности властных структур к криминальному миру вызовет недоумение, Евгений Шабанов завершает вторую книгу Фельетоном о теневой жизни от экс-начальника шестого отдела Сергея Черненка. Тот в ироничной форме рассказывает о судьбе чиновника высокого ранга Януса, любителя виски и джаккузи, чей шеф все время рапортует "о героических усилиях правительства по выращиванию экономики и своих переживаниях за судьбы жителей страны". В какой-то момент сделавшего роковую ошибку Януса "сливают" бандитам. На место "героически погибшего" уже на другое утро заступает новый слуга народа — чиновник Анус. Правда, в реальной жизни Янусы чаще цветут и пахнут.
Сам Шабанов определился с профессией еще в школе. Сперва впечатление произвели зашедшие в гости мамины знакомые — бравые сотрудники группы розыска ОБХСС. А после просмотра фильма "Два билета на дневной сеанс" сомнений не оставалось.
"В 9-м классе меня отвели в отдел кадров УВД Риги, где я узнал, что есть путевка (квота) на поступление в Омскую высшую школу милиции — лучшую в Союзе кузницу сотрудников уголовного розыска, — вспоминает Шабанов. — Там за четыре года давали высшее образование тем, кто не служил в армии. После окончания школы в 1975 году из Латвии туда ехало поступать девять человек, а прошел лишь один — моя скромная персона. Конкурс — 3,5 тысячи абитуриентов на 250 мест. И учили там на совесть".
В современной Латвии после закрытия Полицейской академии в качестве кузницы кадров остался лишь колледж. Желающие могут продолжить высшее образование на юрфаке ЛУ. По мнению Шабанова, его образование было "куда более углубленным именно в сфере уголовного розыска": уголовное право, уголовный процесс, оперативно-розыскная деятельность, криминалистика и то, чего вообще нет на юрфаке ЛУ, спецподготовки — стрельбы, самбо, разведки и диверсионной деятельности.
После смены власти, по мнению Шабанова, от прежней правоохранительной системы, вообще, мало что осталось. По его подсчетам, процентов на 80 поменялось законодательство — появились новые составы преступления, трактовки, статьи. А главное, что страна потеряла — слишком быстро и невосполнимо — огромное количество квалифицированных кадров.
"Первая волна ушла из полиции по политическим мотивам — не хотели служить новой власти. Посовещавшись на семейном совете, я тогда решил продолжить свое дело — бороться с уголовной преступностью. Некоторые мои ушедшие коллеги перестали после этого со мной общаться, — вспоминает Шабанов. — Потом была вторая волна уходов — органы пришлось покинуть негражданам. Я тоже не был гражданином, хоть родился и вырос в Риге. Признаюсь, было не сильно приятно писать заявление, пустите меня в граждане, и сдавать экзамен, хоть я и сделал это с первой попытки".
Третья волна увольнений была связана с несоответствием языковым категориям. "Скажу честно, по работе я практически не встречал уголовников, которые бы не владели русским языком, — признается Шабанов. — Преступный мир — среда очень интернациональная, но внутренний язык общения традиционно был русским. Хотя, сейчас ситуация меняется. Но когда языковую тему поставили во главу угла в полиции, поуходили такие специалисты, что плакать хотелось! Планку все время повышали — сперва требовали первую категорию, потом вторую, третью… В итоге многих работников потеряли, а некоторые опытные и с более высоким званием сотрудники оказались в подчинении тех, кто сделал стремительную карьеру "по категории". Тогда в полицию пришло много молодежи, которой вдолбили, что все проблемы — от засилья советских работников. Чистая политика! А в это время вся преступность повылезала из щелей и правила бал".
Именно на фоне того развала правоохранительной системы в июле 1994 года случился самый массовый побег 89 заключенных из Парлиелупской тюрьмы в Елгаве. Его организовали девять опаснейших уголовников. Шабанов тогда был в Штабе МВД по организации розыска бежавших, участвовал и в преследовании беглецов, о чем живописно повествует в книге.
Последняя волна массовых уходов из полиции случилась в экономический кризис: "Примерно в 2009 году полицию покинуло около 400 работников. Людям в одночасье срезали чуть не треть зарплаты, а у нас по регламенту пенсия высчитывается из среднего заработка за последних пять лет службы — представляете, как это могло отразиться?! В дополнение ко всему, изменили порядок начисления. В итоге все, кто имел право на пенсию (по выслуге лет) и до того планировал еще послужить стране, резко поуходили".
"Меня часто спрашивают, сейчас хуже стали работать? Я считаю, да, — говорит Шабанов. — Хоть теперь на вооружении новейшие средства, но и преступность ведь не стоит на месте, а мы все время отстаем".
Конкретных фамилий участников расхищения первого, полученного независимой Латвией многомиллионного валютного кредита G-24, автор предпочитает не называть: "Вы даже не представляете, какая у нас была информация по власть держащим! Но в Бюро по борьбе с оргпреступностью была установка — поднимаемся наверх, пока не остановят. В 90% нам говорили "стоп" — есть потолок, куда входа нет. Каждый сверчок знай свой шесток. Если я сейчас заявлю, что такой-то бывший премьер-министр Латвии — главный вор, он подаст на меня в суд, потому что не доказано — не вор. А бодаться с установками государства я не собираюсь".
По мнению Шабанова, люди думающие и без имен в состоянии понять, о ком идет речь. "Всем известно, что это за банк (в книге он назван "Олимпионик", — прим. Ред.) и кто там был директором (в книге он назван "Лева Кре-р", — прим. Ред.). Он подставил работника прокуратуры, который по его делу работал — тот сел на шесть лет. Пытался и со мной провести подобный номер — не прошло. Когда его убили, я радовался, хоть это и нехорошо. Но такому г.. — место на кладбище.
Все знают про опять же неназванного мною экс-майора КГБ (в книге он зовется "Кирпичев", — прим. ред.), разработавшего отличную схему, по которой G-24 перетек в руки бандитов. Он потом объявил своими злейшими врагами замминистра МВД того времени, начальника Полиции безопасности и лично меня, ведь я его дважды сажал. Сейчас где-то в Англии живет. Говорят, его обещают вот-вот выдать Латвии. Но мне уже все равно".
Много ли сегодня воров сидят во власти? Отвечая на этот вопрос, Евгений Шабанов не скрывает пессимизма: "Схемы-то остались! Все как в "Крестном отце" — ничего нового. Наши властьимущие шагу не ступят, если им за это не притечет в карман. Сами судите: построили Национальную библиотеку — мы получили информацию про установку, что 20 млн должно уйти налево. Начался кризис — не до библиотеки, а потом сообщают, что строительство подорожало на 20 млн…
Строили Южный мост — исчезло 100 млн. Госконтроль говорит, что это перерасход. Но разве это так называется? А как только кто-то начинает копать, появляется комиссия из упитанных слуг народа, которая рапортует: все в порядке. Или пришел в Рижскую думу пламенный борец за левые идеи, а потом оказывается, что для него есть дополнительная должность в одном из важных портов с окладом втрое больше основной зарплаты. И попробуй наехать на такой порт — там отдельная республика…"
В главе "Штурм" Шабанов подробно описывает, как он видит историческое кровавое событие в центре Риги. Выводов не делает, но сообщает, что узнав о его намерении "писать правду", определенные люди порекомендовали сперва прочитать книгу Вахерса и Берзини "На изломе" с официальной версией событий. Шабанов признается, что своим читателям этот труд рекомендовать не может: "Книга популистская, предельно политизированная. Трактовка событий дается только с одной стороны, однобоко, с демонизацией одних и ангельских крыльев для других". Он обращает внимание на много сомнительных моментов в деле.
"Ты намекаешь, что во время штурма здания МВД на Бастионке убивали те, кто потом ордена получал?" — спросил у автора один "уважаемый человек" после прочтения. "Я ни на что не намекаю, потому что ничего не доказано, — ответил ему Шабанов. — У людей есть своя голова. Я пишу то, что сам знал и что мне рассказывали те, кто был в это время в здании МВД. Они прекрасно видели, кто где лежал, кто куда стрелял и где были погибшие. При этом я не собираюсь ни с кем судиться и бодаться. У нас был такой Чехлов, который писал в своей книге обвинительные заявления, а в результате судился с Вазнисом (начальник УРР) и с Кавалиерисом (замминистра МВД), и умер от сердечного приступа. Мне этого не надо".
Звали его Виталий Костецкий. Он на Верховном суде в 1989 году высшую меру получил. Но потом, время было Горбачевское, ему вышку на 15 лет заменили. Из непонятного гуманизма. И что вы думаете он стал делать, когда вышел? Убивать женщин дальше…" (Из книги "Работаем тихо, ребята!")
Евгений Шабанов работал по трем самым громким латвийским делам серийных сексуальных маньяков — Рогалева, Костецкого и Яновича. Он не скрывает: после всего увиденного и узнанного он, безо всяких сомнений, выступает за смертную казнь.
"Из моих "клиентов" десять человек расстреляли — ни об одном не жалею, — рассказывает он. — Туда им и дорога. Костецкого после двух жесточайших убийств пожалели, а он вышел и продолжил убивать. Его 11 новых жертв могли остаться в живых, если бы милосердные судьи не заменили ему в свое время "вышку". Есть ироды в человеческом обличье, которые не достойны жизни".
Поскольку презентация новой книги Шабанова собрала в книжном кафе Polaris много его бывших коллег, он предложил провести спонтанный опрос — кто "за" и кто "против" высшей меры наказания. Голоса распределились примерно поровну. Противники смертной казни, указывали на зависимость суда и возможность ошибки следствия.
Шабанов признает, что ошибки, действительно, бывают. В том же деле Рогалева, вместо маньяка, чуть не расстреляли других людей. "Дело было так, — рассказывает Шабанов. — Ехал Рогалев в электричке, где наметил себе жертву. Вышел за ней на станции Айзкраукле, от которой до города Стучки надо было идти два километра. И тут навстречу женщине выскочила местная шпана — стали приставать, щипать за интимные места. Она от них убежала, но у хулиганов остался ее платок.
Рогалев дождался своего часа, изнасиловал жертву и задушил. Когда труп нашли и пустили собаку, та привела в дом хулигана, где нашли платок, опознанный родственниками убитой. Улика — более чем серьезная. Парни и до того были на плохом счету у милиции. В итоге один признался в убийстве с насилием. Дали "вышку", приговор прошел все инстанции, отвезли в Ленинград на расстрел, но тут взяли Рогалева, который заявил: это мое убийство. И в доказательство показал место, где спрятал сумочку жертвы с документами. Казнь успели остановить. Но мне и тех троих не было жалко — пусть им на всю жизнь будет неповадно, — подытожил Евгений Шабанов. — Ну не ангелы они были, а хулиганье и шпана".
При такой жесткой позиции он решительно говорит "нет" в ответ на вопрос, "не возникало ли спонтанного желания, вывести доморощенного "Джека Потрошителя" во внутренний двор и шлепнуть". "Опер должен быть спокойным, как айсберг, даже если перед ним такой нелюдь, как Костецкий. Наша работа — раскрывать преступления, — поясняет Шабанов. — Если я шлепну преступника, на этом все и кончится. А если я с ним поработаю… В книге я описываю, как работал с арестованным за убийство Лиепиньшем. Началось с одного уголовного дела и двух задержанных, а после "нежно-ласковых" бесед в суд пошло дело, по которому арестовали 14 человека по 186 эпизодам. Так что сочувствовать жертвам надо не эмоциями, а делами. Но раны на сердце остаются у всех оперов".
**
Шесть лет Шабанов проработал в группе идентификации неопознанных трупов. "Жену это в ужас приводило, а мне до лампочки, я же опер. Люди не представляют масштабы такой анонимной смертности! — рассказывает он. — В Гайльэзерсе есть криминальный морг, где ведется журнал неопознанных трупов, так этот список бесконечен. Рекорд был поставлен в начале кризиса — за год более 2860 трупов! По счастью, потом пошло на спад".
Екает ли сейчас сердце Евгения Шабанова, когда бывшие коллеги по уголовному розыску долго и мучительно пытаются задержать "золитудского маньяка"? "Нет. В какой-то момент я решил для себя, что не хочу больше иметь ничего общего с преступлениями. В итоге на свет появились эти две книги".
