Саласпилсский реактор: опыты над пианино, дружба с Северной Кореей, доза на здоровье

На фото: Валдис Гаварс на презентации книги, посвященной 50-летию Саласпилсского исследовательского ядерного реактора.

Саласпилсский реактор был запущен в 1961 году. Мощность у него была в тысячу раз меньше чернобыльской, но были времена, когда на нем одновременно работало по 250 человек — из Союза и из-за границы. Вырабатывал он не электроэнергию, а сильное излучение, которое ученые использовали для разных опытов. Полет фантазии нам практически не ограничивали. Правда, из живых организмов облучали только микроскопические — всякие инфузории и бактерии. Сегодня исследовательских реакторов такого профиля в мире около 60.

Мы облучали семена перед посевом. Для этого использовали гамма-лучи. Скажем, у сахарной свеклы это давало прирост урожая на 20% — облучение размягчало оболочку семян, и они легче всходили. Гамма-лучами стерилизовали тончайшие медицинские дренажные трубки для больницы Страдыня — нагревать их нельзя (деформируются), а химия сквозь них не проходит. Исследовали еще такой эффект: после облучения материалы быстро стареют. Скажем, свежая дощечка приобретает свойства 200-летней. Мы подвергали облучению резонирующие досочки с Рижской фабрики по производству пианино — звук получался потрясающим. Наверное, могли бы наладить производство скрипок Страдивари, но как-то никому это в голову не пришло…

На фото: так выглядел Саласпилсский исследовательский ядерный реактор.

По счастью, у нас фактически не было военных заказов, хотя на примерно 30 подобных реакторах проводились и работы Минобороны. Возможно, именно поэтому к нам на обучение и практику приезжали молодые энергетики и ученые из Болгарии, Польши, ГДР, Северной Кореи, Ирака, Ливии — из стран, которые купили у Союза атомные реакторы, а мы готовили к ним специалистов. Помню, первая группа в 1964 приехала из Северной Кореи — это были инженеры, получившие образование в Москве и прекрасно говорившие по-русски. Потом они вернулись домой и к ним направили кураторов и наладчиков из Москвы, латышам не доверяли. Из наших только в Ливию двух человек как-то отпустили — они вернулись под сильным впечатлением от… свадьбы ливийского стажера. Рассказывали, что родственники, сидя на сцене за занавесом три часа торговались насчет калыма — сошлись на 7 килограммах золота.

Ядерная отрасль Союза в то время четко делилась на три епархии, принадлежавшие разным ведомствам: военным, министерству среднего машиностроения (там работало два миллиона человек, в том числе 100 000 ученых — туда же относился чернобыльский реактор) и Академии наук (туда входили мы). Все это деление сильно тормозило науку: в каждом секторе развились свои научные процессы, но взаимного обмена знаниями не было. Даже на выставках на тему атома нам разрешали посещать далеко не все комнаты. Кроме того, в Союзе было 16 закрытых городов. Над Томском-2 даже самолетам пролетать не разрешали — там работали промышленные реакторы и делали начинку для плутониевых атомных бомб.

Как и все реакторы, Саласпилс считался опасным объектом. Все его работники должны были иметь при себе дозиметр и вести счет совокупной дозы радиации. Вообще-то радиации хватает и в обычном мире: нас облучают космические лучи, в тоннелях и подвалах нам достается от радона — тяжелого радиоактивного газа, просачивающегося из-под земной коры, плюс посещения рентгентовских кабинетов…

Смертельная доза — 500 рентген. Сегодня в норме в год человек может получить без вреда здоровью не больше двух рентген, а естественное облучение за 70 лет дает в среднем 12 рентген. Когда я начал работать в Саласпилсе, в Союзе была норма — 50 рентген за все время работы, позже ее снизили до 20. Получив такую дозу, человек мог уходить на другую работу или на пенсию. Но за все 30 лет работы на реакторе я получил всего семь рентген. Конструктор первой промышленной АЭС в Обнинске Николай Доллежаль прожил 101 год, заместитель Курчатова Анатолий Александров — 90 лет. Я — тоже не мальчик уже, 82 года.

Саласпилсский реактор проработал 37 лет до 1998 года, после чего был окончательно остановлен, так как для бюджета оказался неподъемным. Урановые стержни забрала в 2008 году Россия. Осталась радиоактивная вода (ее активность раз в 20 ниже), которую можно было вывезти, лишь полностью демонтировав реактор. Два года назад эта жидкость протекла, предельно допустимых норм превышено не было, но шум получился немаленький. Сейчас опасности никакой нет, но нет и пяти миллионов евро на полный демонтаж.

• 1. Саласпилсский реактор: опыты над пианино, дружба с Северной Кореей, доза на здоровье
• 2. Чернобыль: наглядный пример того, что случится, если дать дуракам в руки атом
• 3. Мирный атом: риски терроризма, аварий, 'зеленых' лоббистов
• 4. Немирный атом: одна ядерная боеголовка стирает город размера Риги
• 5. Будущее: водородные станции, отходы — газ для надувания шариков