"Мне действительно трудно ответить на этот вопрос", — говорит актер Нового Рижского театра Вилис Даудзиньш, когда его спрашивают о значении 16 марта. Вот уже больше пяти лет он на сцене в собственной постановке "Дед" рассказывает о Второй мировой войне в разных ракурсах, пытаясь объяснить мотивацию людей, взявших в руки оружие.
По словам Даудзиньша, он — типичный латыш, у которого один дед воевал в Красной армии, а другой — в германских войсках. Так что найти "правильную сторону" по-человечески невозможно. Можно лишь попытаться понять каждого человека. "Написать правильную историю нереально. Нереально, потому что для этого пришлось бы сложить вместе тысячи и миллионы историй", — считает актер.
Личная история — пропавший дед
"Меня долгое время не оставляла мысль о латышских солдатах, событиях тех лет. Я думал, что можно найти способ, как об этом рассказать. Или хотя бы показать достаточно противоречивую историю на эту тему. Я предложил идею Алвису Херманису, она его заинтересовала. И мы начали искать разных людей в разных направлениях", — говорит Даудзиньш.
Чтобы показать свою (вовсе не единственно верную) версию истории, Даудзиньш работал в Государственном архиве, чтобы изучить послевоенные судебные процессы по обвинениям в массовых убийствах. "Об их вине судить трудно, учитывая суды и их объективность в те годы. Но, конечно, множество евреев не само запрыгнуло в могилу", — рассказывает актер. По его словам, архивы говорят о цифрах, а для раскрытия человеческой стороны истории нужны реальные судьбы.
"В известной степени эти поиски были связны с моим пропавшим дедом. О нем известно, что его мобилизовали. Кто-то говорил о партизанах, но ясности не было. У моей семьи не было доступа в архивы", — говорит он. Даудзиньшу удалось выяснить, что его дед действительно входит в бригаду Ратиньша, которая базировалась около Лубанского озера и снабжала советскую армию важной информацией.
"Он погиб под обстрелом у одного дома. Как оказалось, недалеко от реки Огре. Там было хранилище шуцманов или что-то такое. Произошла перестрелка. Трое из пяти спаслись. Один из них потом написал на листочке синим карандашом что-то вроде отчета. Там было сказано, что командир Аугуст Савицкис пал в перестрелке с полицаями. Все… Это закончилось тем, что мы с братом поехали туда и поставили там памятник. Такова моя личная история", — отмечает Даудзиньш.
Убежденный нацист и красноармеец с мотивом
По словам Даудзиньша, было важно понять, почему люди идут на войну, а не дезертируют. Ему удалось поговорить с бывшим информатором своего деда, который затем стал генералом советских спецслужб (в те годы это был 14-летний парень из окрестностей Балви). "Меня интересовали мотивы, почему он встал на ту или иную сторону. Есть одна власть, которая занимает страну, и есть другая. В чем выбор? Выбор, конечно, был простой, как пять копеек. Шуцманы застрелили его брата", — говорит актер.
Когда в 1942 году в поселок пришли партизаны, для мальчика это была надежда. "Другое дело, что он делал потом, когда вырос. Но его изначальные мотивы мне были ясны. Если бы застрелили моего брата, я тоже пошел бы к тем, кто был против них", — считает автор идеи.
При подготовке постановки Даудзиньш поговорил также с убежденным старым националистом, даже нацистом. "Это был человек, который убежден, что силы Адольфа Гитлера все делали верно, что они стали жертвами жидовского заговора", — вспоминает он.
Этот человек посвятил свою жизнь, чтобы доказать правоту немецкой армии, не говоря уже о героизме латышского легиона. "Мне историки потом говорили, что это редкость, что так не бывает. Даже усомнились, что такие вообще есть. Но они есть. Это не был средний легионер, но он очень точно показывает стереотипы, характерные для части нашего народа, которая излишне глорифицирует и поднимает до небес то, что сделали солдаты на стороне нацистской Германии. Именно поэтому мне в постановке потребовался такой образ", — говорит Даудзиньш.
Актер считает, что многие добровольно шли в легион под воздействием пропаганды Йозефа Геббельса, но почву для этого предварительно создали депортации, организованные "красными" незадолго до начала войны. "Если бы не это, все было бы иначе. Вот, почему немцам сопротивлялись лишь 800 человек, а советской власти после войны — не менее 11 000. Даже описанный мною персонаж признал, что, если бы не депортации, он был бы против прихода немцев в Латвию", — говорит он.
Мясорубка со стороны
Третьим образом "Деда" стал человек, побывавший в составе обеих армий. Он рассказал автору, что пошел воевать, чтобы отомстить за высланных родственников. Так он попал в ряды легиона. Затем его взяли в плен, и он перешел в ряды советской армии, даже став танкистом. "В какой-то степени это позволило ему посмотреть на эту мясорубку, на полное отсутствие человечности со стороны", — рассказывает Даудзиньш.
Актер отмечает, что ни одна из военных форм "не была нашей". В отличие от боев 1919 года, когда латышские парни действительно сражались за свое государство. По мнению Даудзиньша, 16 марта можно неофициально отмечать и впредь, но лучше, если это будет происходит на Лестенском кладбище. "Но это сложный вопрос. Если кто-то сказал бы мне, что надо праздновать и устраивать шествие, мне было бы нечего возразить", — признает он.
И все же, шествие с флагами от Домского собора к Милде Даудзиньшу не по душе. "Если цветы к памятнику возлагают участники боев, которых осталось немного, — это прекрасно. Но все остальное, что там происходит… Это трудно назвать данью памяти воинам", — говорит он.
"Наша история необъяснима. Гражданину Западной Европы трудно понять, почему часть народа воевала вместе с нацистами (хотя это было во всех странах Европы), но особенно трудно понять, почему это отмечается, почему это чуть ли не праздничный день. Потом надо объяснять и оккупацию, которая случилась до этого, так как это все признают. Но существуют обе эти стороны, поэтому мне очень трудно дать ответ", — резюмирует Даудзиньш.
Перевод с латышского языка. Оригинал здесь