Foto: AFP/Scanpix
16 февраля исполняется ровно 25 лет с момента окончательного вывода контингента "выполнявших интернациональный долг" войск СССР из Афганистана. Что сегодня происходит в Афганистане? Возможен ли мир в этой стране? И можно ли ужиться с афганцами, если в будущем они будут мигрировать в Латвию? Об этом и о многом другом портал Delfi поговорил с Леоном Тайвансом, востоковедом, профессором Латвийского университета.


Foto: LETA

- Афганистан называют государством-"могильщиком империй". Одна из империй, развал которой совпал с войной в Афганистане — СССР. Можно ли сказать, глядя с современной точки зрения, что такая развязка афганской кампании СССР была неизбежной? Если представить, что Союз не развязал бы войну в Афганистане, какой могла бы быть геополитическая обстановка в мире?

- Во-первых, я не могу согласиться с таким названием Афганистана. Он не "могильщик империй". По большому счету, единственная империя, прекратившая свое существование из-за конфликта с Афганистаном — Иранская империя Надир Шаха. Произошло это в 1747 году — тогда Афганистан обрел независимость от персиян. В 1919 году Великобритания просто проиграла войну Афганистану, и была вынуждена признать его независимость. Впрочем, Британская империя от этого не погибла.

Говоря же о войне между Советским Союзом и Афганистаном, нельзя не признать, что решение руководства СССР о вводе войск было обусловлено, главным образом, эмоциями стареющей политической элиты. И принято оно было без основательных консультаций со специалистами. Ведь, когда дела советских войск в Афганистане пошли совсем плохо, многочисленные консультации все же организовали, но было уже поздно.

Перед началом военных действий в Афганистане заместитель министра иностранных дел СССР Михаил Капица смотрел на предстоящую войну слишком оптимистично, оперируя, в основном, стереотипами. Он полагал, что "лысые горы хорошо простреливаются", а "некоторые наши союзники — как малые дети — не слушаются". Очевидно, что такие аргументы недостаточны, а Капица, хоть и был востоковедом-китаистом, но следовал в бюрократическом фарватере, а не научном.

Ближе к концу войны востоковеды советовали руководству СССР не ссориться с мусульманами, и поддерживать экономику Афганистана, заводить отношения с кланами-"танзимами" и формировать коалиции, но было уже поздно. Да и Союз был настолько ослаблен экономически, что не мог нести эти расходы.

Если же начать фантазировать, и представить, что никакой Афганской войны не было, не уверен, что СССР это бы спасло. Без Афганистана была и Чернобыльская катастрофа, и землетрясение в Армении, и Карабахский конфликт. Думаю, что все эти драматические события были болезнями нежизнеспособного организма.


Foto: RIA Novosti/Scanpix

- Есть ли "рецепт" абсолютно мирного Афганистана — такого, чтобы он перестал быть постоянной "горячей точкой" на карте? Возможно ли это с учетом, как минимум, двухвековой истории конфликтов и войн?

- Стопроцентно действующего рецепта нет. То постоянное международное вмешательство в дела Афганистана, что мы видим и сегодня, построено на неверном предположении, что государственность этой страны можно построить по западноевропейским или американским меркам — согласно так называемой Веберианской теории.

Американцам трудно представить, что мир может быть разным, и не все живут так, как они. Европейцы, в свою очередь, идут у них на поводу. На самом же деле в Афганистане существует традиционный уклад жизни, который в историческом смысле соответствует феодальному, а иногда — и первобытному обществу в Европе.

Европейцы, временно проживающие по различным причинам в Кабуле, Кандагаре и других городских центрах, часто ошибаются, думая, что среди афганского населения произошел определенный прогресс по сравнению с 2011-м годом. Это не так. Мышление и национальный уклад так быстро не меняется, и внешний лоск, купленный на европейские или американские деньги, не означает, что немногие прозападные, "вестернизированные" афганцы будут строить современную политику и экономику.

Крайне плохо воспринимается афганским населением всякого рода "свободомыслие". Например, режим Кармаля и Амина населению не был приемлем из-за их атеизма. Любые разговоры о правах человека сегодня традиционным населением воспринимаются как "атеизм", ибо эти права отвергают образ жизни, не нормированный исламом.

Что же до "абсолютно мирного Афганистана", то это если и возможно, то только при условии гигантских финансовых влияний с Запада. Афганистан терзаем этническими противоречиями, соперничеством кланов и племен. Конфликты при скромном национальном доходе у 30-миллионного населения с самой высокой рождаемостью в мире (7 детей на одну женщину) абсолютно неизбежны. Политическое сознание своего единства у простых афганцев еще не сложилось. Это — идея элиты.

Если в прошлом скудный кусок национального пирога вырывался друг у друга силой оружия, то ныне речь идет о куске иностранной дотации. Ее силой не возьмешь, и постепенно вырабатывается традиционный механизм изъятия и распределения этой помощи — по кланам и племенам ("танзимам"), через многостепенную феодально-племенную систему. В жизнеспособности такой системе отказать нельзя, но нужно помнить, что она никогда не будет ни европейской, ни американской. И с этим надо смириться.


Foto: AP/Scanpix

- Сейчас идет постепенный процесс вывода миротворческих сил из Афганистана. Что это значит: западный мир полагает, что постепенно привел страну в порядок, или же на Афганистане по тем или иным причинам поставлен крест?

- Это поражение. Но, пожалуй, не для всех — не секрет, что многие, кто так или иначе был связан с Афганистаном, сделали "хороший бизнес" на посреднических операциях.

Международные силы пытались создать опору центральной власти разными способами. Первая задача была — разоружить различные военные формирования, а взамен — подготовить афганские центральные силы безопасности (Afghan National Security Forces, ANSF), которые обеспечили бы монополию насилия. Военная задача в прямом смысле была — побороть вооруженную оппозицию. Вторая, и главная задача была организовать власть в соответствии в западными политическими представлениями. Исключить идеологическую власть религиозных фундаменталистов — талибов. Затем следует отметить гражданско-военные совместные проекты (Сivil Мilitary Сooperation, CIMIC), имеющие военное значение.

В последние годы практически все мероприятия кончились не совсем так, как ожидалось. Афганские центральные силы так и не сумели преодолеть свою клановость и неумение воевать по-европейски. В частности, проект их обучения грамоте оставляет желать лучшего. Прямая властная коммуникация "центр-периферия" не была достигнута. Центральные власти по-прежнему действуют через феодальную иерархию разных группировок племен и кланов, распределяя средства по признаку лояльности и кровного родства. В результате талибы никуда не исчезли и американцам до сих пор приходится вести с ними переговоры.


Foto: AFP/Scanpix

- Можно ли сравнить ситуацию 1979-1989 годов и то, что происходило в Афганистане после 11 сентября 2001 года? Есть ли принципиальная разница между "оказанием дружественной помощи" со стороны СССР и "миротворческой операцией" НАТО?

- С политической точки зрения разницы нет. Если бы не "9/11" в Нью-Йорке, США вряд ли решились на эту авантюру. Буш должен был продемонстрировать решительные действия в ответ на акт терроризма.

СССР, в свою очередь, также хотел показать всему миру свою военную мощь и решимость, но этого не произошло. Поражение в войне с феодальным, "диким" Афганистаном — стало, конечно, позором для Союза.

Для США, кстати, проигрыш в Афганистане беспрецедентным не стал. У них уже был длительный конфликт во Вьетнаме – самое значительное политическое и военное поражение страны в 20-м веке.


Foto: AFP/Scanpix

- В последнее время в Латвию прибывает все больше беженцев из восточных, азиатских регионов — в том числе, и из Афганистана. Государство активно пытается интегрировать их в наше общество. Вообще, возможно ли это, учитывая определенные культурологические особенности и национальные черты характера афганцев?

- Проблема культурологического несоответствия существует, и о ней периодически приходится говорить. Однако, как показывает многовековой опыт переселений, интеграция возможна, и она осуществима до тех пор, пока "пришельцы" создают семьи с представителями коренного населения. Как только приезжие начинают замыкаться в себе, создавать общины, сразу же возникают так называемые "закрытые карманы", построенные, в основном на религиозных и социальных отличиях.

Если говорить конкретно о Латвии, то мы [латвийцы] даже не представляем, в каком сложном обществе живем. Простому афганскому крестьянину или кочевнику никогда не удастся постичь наши бюрократические и юридические премудрости. Однако призрачный шанс успешной интеграции все же есть — в основном ведь мигрируют те, у кого есть если не начальный капитал, то вполне современный взгляд на жизнь. Это — скорее всего горожане, которые менее традиционны и вполне способны как интегрироваться, так и настоять на своей культурной самобытности.

Seko "Delfi" arī Instagram vai YouTube profilā – pievienojies, lai uzzinātu svarīgāko un interesantāko pirmais!