Писатель Леонид Юзефович: дай Бог, чтобы история всегда переписывалась!  (89)

Это лето Леонид Юзефович провел в Саулкрасты, где написал синопсис нового исторического сериала на 32 серии. "Увы, из моих сценариев лишь один из пяти доходит до экрана", — смеется писатель.

К своей профессиональной деятельности он относится не менее самокритично: "Я совершенно непопулярный писатель. Пишу по одной книге в семь лет. Продаются они небольшими тиражами, — признается Леонид Юзефович. — В значительной мере это связано с тем, что мои книги рассчитаны на читателей-мужчин, а у нас главный читатель — женщина. Но романы про любовь — не мое".

Свой путь Юзефович начал с работы учителем в школе — преподаванию истории он посвятил 16 лет, которые считает самыми счастливыми в своей жизни ("любовь детей — сильнейший наркотик").

Во время учебы в университете будущий писатель попал в Забайкалье и Монголию и буквально влюбился в те края. Интерес к истории Монголии вылился в переведенный на многие языки мира роман "Самодержец пустыни" про уникальную историческую личность — немецко-балтийского барона Унгерна, белого генерала, восстановившего независимость Монголии и мечтавшего реставрировать империю Чингисхана от Тихого океана до Каспия.

Известность Юзефовичу пришла в 2001 году благодаря серии исторических детективов про сыщика Ивана Путилина, которого, как признался Леонид Абрамович он "срисовал" со своего друга юности. Прототипом героини его следующего детективного романа "Казароза", который вышел в финал "Русского букера", стала двоюродная бабушка писателя — роковая красавица, которая пела и плясала на столах и которой посвящали стихи Блок с Кузьминым. "Правда, в отличие от героини романа, бабушка не погибла, а покончила с собой в 30-м году"…

Встречу с читателями в книжном кафе Polaris Леонид Юзефович посвятил обсуждению своей новой книги "Зимняя дорога" — попытки взглянуть на Гражданскую войну в России не с позиции белые против красных, правые против неправых, а как на трагедию. Автор любуется главными героями своего романа — белым генералом, правдоискателем и поэтом Анатолием Пепеляевым и красным командиром, анархистом, будущим литератором Иваном Стродом (кстати, выходцем из Лудзы) — неординарными и благородными личностями.

Юзефович признался, что историю похода Сибирской добровольческой дружины из Владивостока в Якутию, писать начал еще в 90-х, когда провел немало времени в труднодоступных архивах российского ФСБ. Долго не мог подобрать нужной интонации, что удалось ему лишь три года назад. В книге нет ни строчки вымысла, автор оставил за собой лишь попытки понять, что его герои думали или чувствовали в тот или иной момент.

Про переписывание истории: главное, чтобы не по указке сверху

- История всегда переписывается и будет переписываться. Не только советская: переписывается история Древней Греции, Древнего Рима… И это нормально, ведь появляются новые люди, с новыми взглядами, новыми фактами. Дай Бог, чтобы она всегда переписывалась. Главное, чтобы это не делалось по указке сверху. Сделать историю полностью независимой от политики невозможно. Наверное, и не нужно. Тут вопрос в мере: власть не должна вмешиваться в академическую историю. Что касается школьных учебников, то их содержание всегда и во всех странах будет зависеть от генеральной линии партии и правительства. Тут снова вопрос меры.

Как гласит китайская мудрость: "Мягкому предстоит жить — твердому умереть". Как только мы перестаем меняться и менять наши взгляды, значит век наш недолог. Я тоже живой человек — и мой взгляд на многие исторические события меняется. К примеру, то, что сейчас происходит на Донбассе — это задним числом влияет на мое понимание того, что происходило в очень далекие времена. Когда началась перестройка, я вдруг лучше понял историю… Древнего Рима. Мы, советские люди, раньше не осознавали роли денег в истории, и мне было неясно, что двигало Цицероном, а тут я воочию убедился, как велика сила денег.

Про гражданскую войну: каждый принимает полуправду за целое

- Гражданская война — это национальная трагедия. По Гегелю, трагедия — это не просто история с плохим концом и не сражение добра со злом, а когда противостоят две силы, каждая из которых обладает частью правды, но принимает ее за целое.

В качестве примера, Гегель приводит трагедию "Антигоны" Софокла. Брат Антигоны Полиник изменил родным Фивам. Он погиб, любящая сестра хочет его похоронить. А правитель Фив, дядя Антигоны Креонт считает, что тело Полиника надо бросить на растерзание диким зверям, потому что он — изменник. И оба они правы. Но у каждого лишь часть правды.

Гражданская война — частный случай такой трагедии. Мне это интересно потому, что в такие времена всегда ярче видна природа каждого человека. Думаю, и на Украине сейчас происходит нечто подобное — каждая из сторон владеет лишь частью правды, но уверена, что она права на 100%. .

Про белых и красных: я — на стороне отважных

- Мне трудно сказать однозначно, я сейчас за белых или за красных. На протяжении своей жизни я не раз менял взгляды. В юности был за красных, потом — за белых, потом мне надоели многие вещи 90-х и вроде как я снова стал за красных, а теперь… Мой младший товарищ писатель Алексей Иванов написал книгу о пугачевском бунте. Когда его спросили, а сами-то вы на чьей стороне, он ответил: ни на чьей, но в каждой конкретной ситуации я — на стороне отважных. Наверное, так же отвечу и я. Мне интересны конкретные яркие личности в обоих станах.

Про героев-латышей: они упрямы и упорны

- В моей последней книге "Зимняя дорога" очень много персонажей, чьи корни — из Латвии. Отец главного героя красного командира Ивана Строда — латгалец, мать — полька. Сам Иван всегда считал себя русским, а русский язык был его родным. Как и второй главный герой моей книги белый генерал Пепеляев, Строд был расстрелян в 1937-1938 годах. Я ездил на его родину в Лудзу — бродил по развалинам замка, посетил краеведческий музей, где мне принесли стенограмму выступления его сына на радио в 60-е годы и сценарий мероприятия перед домом, где Строд родился. Сохранилось и несколько уникальных архивных фотографий, которые вошли в мою книгу.

Строд был анархистом, правда позже вступил в партию, но вскоре его вышибли оттуда — он грозился убить Сталина. Это был очень сильный духом человек, при том отзывчивый и с мягким сердцем. В книге рассказывается про то, как отряд Строда три недели держал осаду белых, выстроив в маленькой якутской деревне крепость из мерзлого навоза. Когда белые своими орудиями проделывали бреши, красные их забивали закоченевшими трупами убитых людей и конскими головами. Мороз 50 градусов, у Строда вчетверо меньше людей, есть нечего… Вот это характер!

Зато еще один латыш Карл Байкалов (его настоящая фамилия Некундэ) в той истории повел себя очень некрасиво — он откровенно не спешил на помощь. Предполагаю, хотел, чтобы победителем считали его. Мне он, как личность, глубоко несимпатичен. Хотя до этого в Монголии он проявил себя решительным человеком: не имея военного образования, 44 дня сражался в осаде в одном монастыре.

Помощником второго главного героя белого генерала Пепеляева был крутой вояка Рейнгардт — наполовину латыш, наполовину немец. Он утверждал, что без немцев и латышей в России не было бы порядка, за что его чуть не застрелили.

Белыми латышскими стрелками, которые одно время были в охране ставки Колчака в Сибири, командовал еще один ваш соотечественник генерал Гоппе — он увел войска из Сибири в Монголию, из Монголии в Тибет, из Тибета в Индию, откуда они приплыли в Англию, где часть осталась, а другая — вернулась обратно в Латвию.

Латыши были и в романе про Унгерна — его разбила дивизия, которой командовал сперва латыш Нейман, а потом на смену ему пришел Гайлит. Что общего у латышей российской армии? У меня к ним очень разное отношение. Но упрямство и упорство, похоже, объединяло их всех.

Про гибель империи: кто не жалеет об СССР, у того нет сердца

- Память об империи живет гораздо дольше, чем сама империя. Римской империи давно нет, но мы пользуемся латынью и римским правом. Сохранилась память и об Австро-венгерской империи.

Советского Союза давно нет, но все мы — дети одного мира. И я дитя этой империи, во мне течет множество ее кровей, и мне ее жалко. Мне нравится, как это чувство обозначил Кучма: у того, кто не жалеет о Советском Союзе, нет сердца, у того, кто хочет его восстановления — нет головы… Думаю, российская империя одновременно умирает, возрождается и трансформируется. Происходит некий очень непростой процесс, результатом которого станет новая Россия.

Рецепт яйца всмятку: два "Отче наш"

- Рецепт отваривания яйца всмятку, описанный мною в двух романах, я узнал от своей бабушки: после кипения надо дважды прочесть "Отче наш", и яйцо готово.