- Что изменят внеочередные выборы Сейма, учитывая, что выбирать придется из тех же и по тем же правилам?
- Конечно, ясно, что во многих отношениях новый Сейм будет очень похож на нынешний. Но, в то же время, повестка дня изменилась уже сейчас: новое звучание получили вопросы борьбы с коррупцией и поддержания правопорядка. Другой важный фактор – активность самих граждан. Президент не просто начал процесс роспуска Сейма. Он вовлек в этот процесс избирателей, и здесь, как бы пафосно ни звучало, жители должны вспомнить, что власть, по Конституции, принадлежит народу, но за нее надо бороться и брать на себя ответственность.
- Возможно, в этом и есть основная проблема, что никакой «указ номер два» не способен сократить разобщенность латвийского общества? Как и раньше, треть будет голосовать за условно латышских националов, треть – за русских, треть – за партии олигархов. Передел влияния может происходить только внутри отдельных политических групп. И даже если Валдис Затлерс создаст свою партию, о чем сейчас так много говорят, то значит, просто на латышском поле «Единство» потеряет какое-то число мандатов в пользу президентского проекта.
- Я вижу в Латвии нишу для новой партии – некой центристской силы, которая будет обращаться сразу к обеим общинам. Но Затлерс – не самая лучшая кандидатура для такого проекта. Отказ говорить по-русски был одной из главных ошибок его президентства. Он должен был обращаться ко всем жителям. Выходец из Техаса Джордж Буш, например, спокойно обращался к своим избирателям на испанском, и позиции английского языка в США это никоим образом не подорвало.
Но в случае с Затлерсом многое будет зависеть и от людей, которые окажутся рядом с ним. Мы видим, что его проектом серьезно заинтересовались в радикальном лагере: его обещают поддержать люди, вышедшие из «Гражданского союза», ему заранее симпатизируют лидеры Visu Latvijai!-ТБ/ДННЛ- это может стать попыткой направить потенциальную партию на курс несотрудничества с «Центром согласия».
- Что еще может повлиять на исход выборов и формирование следующего Кабмина?
- Одна из главных неизвестных – итог сбора подписей за придание русскому языку статуса государственного. Когда Владимир Линдерман весной этого года только начинал свою акцию, он говорил, что решение языковых вопросов в таком обществе, как латвийское, должно основываться на компромиссах. Русскоязычное население действительно в последние годы никогда не требовало изменить Сатверсме. Но если активисты Visu Latvijai! начинают сбор подписей за полный перевод образования на латышский язык, то они подрывает существующий статус-кво, что давало право Линдерману и его соратникам сделать ответный шаг. Честно признаюсь, я видел известную логику в этой аргументации. Но, как мы знаем, сбор подписей Visu Latvijai! провалился, и здесь, важно, как теперь поступит Линдерман.
- Считаете, что организация «Родной язык» не должна подавать собранные 10 000 подписей в ЦИК?
- Согласно логике, которую Линдерман изначально приводил, нет. Раньше это был ответ на провокацию, а сейчас – самостоятельная инициатива, кульминация которой может совпасть с сентябрьскими выборами Сейма. Совершенно ясно, что даже если удастся собрать 150 тыс. подписей за второй государственный язык, то результаты референдума все равно будут отрицательными. Но возникнет информационное поле, которое может очень сильно повлиять на политические процессы.
- Например, осложнить переговорный процесс о вхождении «Центра согласия» в новую коалицию?
- Несомненно. Сбор подписей за русский язык станет козырной картой Visu Latvijai!. Те латышские избиратели, которые сейчас еще колеблются и придерживаются позиции, что не нужно лишний раз раздражать русских, в этот момент просто бросятся в объятья Райвиса Дзинтарса.
Для «Центра согласия» такой сценарий будет сложен вдвойне: во-первых, это неудобный фон для переговоров с латышскими партиями, во-вторых, риск лишиться части мандатов в пользу ЗаПЧЕЛ. Они уже взяли языковые лозунги на вооружение, и если Линдерман доведет задуманное до конца, радикализация предвыборной кампании неизбежна. Для ЗаПЧЕЛ это реальная и, вероятно, единственная возможность вернуться в Сейм. В свою очередь, «Центру согласия», несмотря на высокие рейтинги и хорошие шансы попасть в правительство, наверняка, придется отвечать избирателям, а что, собственно, они сделали за все это время. Список претензий даже за 7 месяцев избиратели, думаю, смогут составить.
- Но все-таки, согласитесь, 120 тысяч подписавшихся за ликвидацию русских школ – это тоже серьезный сигнал.
- Я не думаю, что все, кто подписался за инициативу Visu Latvijai!, пойдут на выборах за них голосовать. Конечно, Visu Latvijai! получит больше мест в Сейме, чем имеет сейчас. Они работают на двух популярных темах – латышский язык и честная политика. Но не все так страшно. Достаточно посмотреть на комментарии в латышской версии Delfi, чтобы понять: большинство латышей не испытывает агрессии против русских. В обществе есть осознание, что националы раскачивают лодку, а этого для блага страны делать не надо.
- Возможно. Но и люди, которые приходили подписываться под инициативой Visu Latvijai!, также совершенно не хотели причинить зла русским детям. Они искренне утверждали, что видят в образовательной реформе способ для более успешной интеграции общества. Они действовали из патриотичных побуждений. И, что особенно важно, среди подписавшихся было очень много молодежи.
- Это правда. Если раньше национализм в Латвии рассматривался как характеристика людей старшего возраста, то сейчас это нередко политический выбор именно молодых людей. Я думаю, помимо романтических патриотических настроений, свойственных юности, не последнюю роль здесь играют последствия изменения образовательной системы: многие молодые латыши, особенно из провинции, русского языка просто не знают, и, как любое неизвестное, оно естественно пугает.
- Национальная риторика, похоже, вновь будет преобладать и в предвыборной кампании блока «Единства». Несмотря на объявление войны партиям олигархов, лидеры объединения пока не осмеливаются озвучить вслух сценарий возможного партнерства с ЦС. Чем это закончится? Повторением истории с признанием-непризнанием оккупации?
- На мой взгляд, неспособность осенью прошлого года найти какой-то компромисс с ЦС была одной из главных ошибок «Единства». Можно даже сказать, исторической ошибкой. Пойдя на поводу у национально настроенной группы «Гражданского союза», «Единство» фактически заставили ЦС сблизиться с теми самыми ненавистными олигархами. На примере избрания омбудсмена и президента ЦС и СЗК доказали, что могут сотрудничать. И я не удивлюсь, если коалиция такого формата появится после выборов.
- Латышская часть общества будет готова принять такой тандем?
- Я думаю, реакция будет неоднозначной. Если «Единство» и Visu Latvijai! останутся вне правительства, то риторика, что русские и олигархи – на одно лицо, несомненно, будет основной темой политических выступлений. Националы будут размахивать топором войны. И понятно, что общество и политическая система Латвии от этого не выиграет.
- А как бы вы посоветовали «Единству» и ЦС вести переговоры о возможной коалиции, учитывая, насколько по-разному их электорат смотрит на чувствительные вопросы истории и гражданства?
- Это действительно было странным. Я сразу вспоминаю, как в октябре прошлого года в телеинтервью латышские журналисты требовали от Нила Ушакова во что бы то ни стало, произнести вслух слово «оккупация», хотя те же самые американцы, которые никогда не признавали насильственного включения Латвии в состав СССР, использовали слово «инкорпорация». Главное – не назвать магическое слово, а внятно объяснить, что конкретное историческое событие произошло против воли народа и что это было связано с целым рядом других очень отрицательных процессов.
С другой стороны, не говорить об истории только потому, что русская бабушка, голосующая за ЦС, смотрит новости по российским телеканалам, тоже нельзя. И ЦС, как и «Единство», несомненно, должно пойти здесь на определенные уступки. Но это нормальный процесс – поиск политического консенсуса, при котором обе стороны оставляют разногласия, и ориентируются на компромисс.
- Вам не кажется странным, что через 20 лет после восстановления независимости варианты формирования правительства мы обсуждаем не с точки зрения совместимости экономических и политических постулатов партий, а лишь как очередной раунд противостояния русских и латышей?
- На мой взгляд, мы можем гордиться тем, что пришли к независимости мирным путем. Во времена песенной революции русскоязычное население условно разделилось на три группы: одна активно посещала митинги Интерфронта и была откровенно против, вторая – занимала нейтральную позицию, и третья – несмотря на какие-то внутренние возражения – пыталась понять и поддержать идеи Народного фронта. Другими словами: две трети русскоязычных были нейтральны или позитивны в отношении вопроса восстановления независимости!
- Но что же тогда помешало дальнейшей политической интеграции русских и латышей?
- До 97-го у нас вообще не было никакой установки на интеграцию. В сознании латышской политической элиты жило убеждение: ОНИ уедут, и все образуется. Но ОНИ не уехали. Зато в 97-м году наступил кризис в отношениях с Россией – разгром пикета пенсионеров, резкая реакция Москвы и не менее ясная позиция Запада, который тогда поддержал Латвию, но очень четко дал понять: если вы, ребята, не начнете, наконец, что-то делать для интеграции общества, Евросоюза и НАТО вам не видать.
С этого момента фактически началась попытка формирования политики интеграции. Но это всегда было нелюбимое дитя латышской политической элиты. Интеграционная политика никогда не была последовательной: достижения в одной области нивелировались попытками реванша в другой. Классический пример – смягчение Закона о гражданстве (результат референдума 1998 года), и сразу за ним – в последний день работы 6-го Сейма! – принятие нового закона об образовании, который привел к школьной реформе 2004 года.
Политика правящих кругов по отношению к русскоязычному населению на протяжении многих лет была явно патерналистской – она основывалась на предположении, что латышская политическая элита лучше самих русских знает, что тем нужно, чтобы быть счастливыми в Латвии. Мнение самих русских их мало интересовало. И тут даже сравнение с соседями не говорит в нашу пользу. В Эстонии, например, при президенте был создан и активно работал консультативный совет нацменьшинств, у нас он так и остался в зачаточном состоянии.
- У вас есть объяснение, почему правящая элита Латвии так и не осознала ценность проживающей в стране огромной общины нацменьшинств? Последний программный труд ведомства Сармите Элерте, построенный целиком на доминанте латышского языка, воспринимается просто как возвращение в каменный век.
- Я действительно не знаю ни одного эксперта по вопросам интеграции, который дал бы позитивную оценку программе г-же Элерте. Но давайте не будем забывать, что до того как разработку основных установок интеграции взяло на себя руководимое г-жой Элерте Министерство культуры, проект новой стратегии интеграции начинали писать еще в ликвидированном Секретариате по делам интеграции. Потом им занимался Минюст. И оба ведомства в своих документах, хотя и подчеркивали значение латышского языка, но упор делали все-таки на политическом участии нацменьшинств. В рамках бюрократического аппарата понимание проблемы появилось давно, просто у г-жи Элерте оказался совершенно другой подход... Я надеюсь, что идеи Элерте – это не последнее слово. Появятся новые, более взвешенные варианты. Но, к сожалению, политические игры с интеграцией в Латвии еще будут продолжаться.
- А что должно произойти, чтобы в Латвии исчезло этническое голосование?
- Это будет длительный процесс. Его первое условие – развитие уровня благосостояния страны. Лишь когда вопрос выживания перестает быть для людей основной проблемой, общество на первый план выдвигает демократические ценности. Одновременно повышается и уровень толерантности: достаточно сравнить общественное мнение по отношению, например, к гомосексуалам в постсоветских странах и Финляндии или Швеции.
Второй, не менее важный фактор, – мироощущение политической элиты. Если мы говорим о бытовом уровне, то у нас нет серьезных проблем. В отличие от той же Эстонии, где русскоязычные живут в основном на северо-востоке страны и Таллинне, в Латвии русские представлены практически повсюду. Мы живем вместе, без особых перепалок и какой-то серьезной дискриминации на рынке труда. Но нам по-прежнему не хватает позитивных импульсов со стороны политической элиты. Держатели власти должны подняться над своими сиюминутными интересами, и начать оперировать более крупными понятиями. Говоря словами Верещагина из «Белого солнца пустыни», им должно стать «за державу обидно».
Люди с радикальными взглядами будут в латвийском обществе всегда. Но должно существовать «ядро здравого смысла», способное последовательно проводить политику сокращения этнических делений.