21 век для Латвии можно сравнить с ездой по американским горкам — ВВП страны, согласно данным Eurostat, колебался от "+11,9%" до "-14,3%", напоминает во вступлении к книге ее главный редактор, профессор Рижского университета им. П.Страдыня, доктор информационных и коммуникационных наук Сергей Крук.
"История успеха" — устойчивое выражение, с помощью которого латвийские власти предпочитают характеризовать использованную в 2008 году политику жестких бюджетно-финансовых урезаний — по-прежнему остается плохо исследованным экономическим и социальным явлением. Независимых научных трудов о причинах и следствиях латвийского кризиса практически нет. Зато правительственная трактовка событий 2008-2010 года получила большую международную известность, в первую очередь, благодаря книге главного кризисного менеджера, бывшего премьера Латвии Валдиса Домбровскиса и шведского экономиста Андерса Ослунда "Как Латвия преодолела финансовый кризис" ("How Latvia Came through the Financial Crisis"). Культовое издание было выпущено в 2011 году и содержит многочисленные доказательства, почему политика "затягивания поясов" являлась самым лучшим решением для Латвии того времени. Авторы также неоднократно подчеркивают, что латвийское население одобряло подобный подход, поскольку на последующих парламентских выборах избиратели продлили правящий мандат партии "Единства".
Исследователи Рижского университета им. П.Страдыня в работе над своей монографией "Послевкусие истории успеха" основывались на других критериях оценки ситуации — результатах социологических опросов, финансовых показателях базы данных предприятий Lursoft, отчетах латвийского Центрального статистического управления и европейского центра исследований Eurostat.
Открывает книгу, по сути, ключевая статья "Теория кризисов и латвийская реальность", написанная доктором экономических наук Дайнисом Зелменисом. В своей публикации автор доказывает, что случившийся в Латвии кризис имеет не циклический, а систематический характер. То есть это не кризис перепроизводства, а кризис как следствие избыточного потребления и кредитования. С точки зрения выздоровления экономики данная особенность создает огромные проблемы, поскольку невозвращенные кредиты ложатся тяжелой ношей на плечи домашних хозяйств, банковского сектора и госбюджета.
Непосредственным источником кризиса послужил перегрев американского финансового рынка в сфере ипотечных кредитов спекулятивных сделок, возникший вследствие недостатка государственного надзора. Но почему именно Латвию — небольшое государство в Балтии — мировой кризис затронул настолько глубоко? По мнению Зелмениса, основная причина кроется в политике неолиберальных реформ, проводимой латвийскими властями с 1991 года.
"Латвия и другие постсоветские страны Европы (за исключением Белоруссии) некритично, без серьезного анализа и дискуссий приняли для реформирования экономики рекомендации экспертной группы Вашингтонского консенсуса. В составе экспертной группы были представители Международного Валютного фонда, Всемирного Банка и администрации президента США", — напоминает Зелменис.
В основе экспертных предложений лежала модель реформ, разработанная в 1989 году американским экономистом Джоном Вильямсом для оздоровления экономики стран Латинской Америки. Однако, как отмечает Зелменис, эта методика игнорировала специфику реальности восточноевропейских стран, поэтому в итоге вместо успешной либеральной экономики Латвия и другие государства постсоветского пространства получили снижение экономического потенциала, рост безработицы, социальное расслоение общества и коррупцию. В качестве удачного примера "непослушания" автор упоминает Польшу. В этой стране под давлением местных экономистов во второй половине 90-х было решено притормозить ход проамериканской реформы "шоковой терапии". Во многом именно благодаря этому решению, Польша стала единственной страной ЕС, которая сумела избежать рецессии в период последнего кризиса (в трудном для всего мира 2009 году ВВП Польши вырос на 2,6%, хотя даже в Германии он снизился на 5,6%, а в Латвии — на 14,3% — прим. DELFI).
В свою очередь, латвийские экономисты и политики, слепо поверив во всемогущество неолиберальных догм, последовательно осуществили реформы "шоковой терапии" до их логических результатов — деиндустриализации народного хозяйства, мелкого раздробления производства в сельском хозяйстве, полного доминирования иностранных банков в коммерческом секторе и возникновения гипертрофированной политики ипотечного кредитования, которая завершилась раздуванием кредитных пузырей и глубоким финансовым кризисом, пишет Зелменис.
Автор также крайне критически оценивает те мероприятия, с помощью которых латвийские власти пытались ликвидировать последствия экономического коллапса в 2008-м. Опыт многих стран показывает, что выход из экономического кризиса должен происходить постепенно, как бы в виде цепной реакции. Обычно сначала государство с помощью бюджетных средств пытается инвестировать в некие крупные проекты инфраструктуры, чтобы таким образом содействовать росту занятости и экономической активности. А те страны, чья экономика базируется на экспорте и имеет позитивный торговый баланс, стараются девальвировать национальную валюту, поскольку удешевление экспортируемой продукции на внешних рынках повышает ее конкурентоспособность.
Другими словами, государство пытается реализовать такую экономическую политику, которая будет поддерживать местный капитал и "разогревать" экономику. В свою очередь, предприниматели, имеющие накопления или сумевшие получить банковские кредиты, повышают эффективность производственного оборудования, чтобы таким образом снизить себестоимость продукции, напоминает классическую схему оздоровления экономики Дайнис Зелменис.
Но в Латвии в кризисные годы пошли иным путем. С одной стороны, предприниматели действовали так, как нужно поступать бизнесменам, если они хотят выжить в кризисных условиях. Местные производители дисциплинированно обновляли технологии, о чем свидетельствуют официальные данные ЦСУ: прирост основного капитала предприятий в 2011-м составил 24,2%, в 2012-м — 14,5%; отрасль производства оборудования и машин в 2010-м выросла на 17,8%, в 2011-м — на 37,1%.
В итоге латвийские промышленники действительно сумели восстановить свою конкурентоспособность, и латвийская продукция вернулась на мировые рынки (в 2010 году прирост экспорта составил 13,4%, в 2011-м — 12%). Однако общее состояние экономики Латвии оставалось очень противоречивым. Несмотря на рост экспорта, уровень безработицы при небольшой тенденции к снижению все равно оставался очень высоким (19,5% — в 2010-м, 16,2% — в 2011-м, 15% — в 2012-м). Частное потребление, которое в 2013 году вроде бы возросло на 6,2%, в 2014-м уже снизилось на 2,6%. "Хотя статистика показывает тенденцию прироста зарплаты, внутренний спрос до сих пор переживает стагнацию. Очевидно, что прирост зарплат — это статистически средний показатель, который включает в себя большие контрасты", — указывает Зелменис.
В качестве более наглядного критерия оценки ситуации автор приводит статистику выданных банковских кредитов в посткризисные годы. Даже в 2014 году, то есть через 6 лет после падения на низшую точку, темпы кредитования резидентов в Латвии упали на 7%, в первом квартале 2015-го — еще на 4%.
По мнению эксперта, при такой консервативной позиции частных коммерческих банков невозможно рассчитывать на увеличение инвестиционной активности и экономического роста. Но и со стороны правительства ждать инициатив не приходится. Как известно, на фоне кризиса латвийское государство избавилось от обоих принадлежащих ему коммерческих банков (Hipotēku un zemes banka и Citadele), и теперь может участвовать на рынке кредитования только опосредованно, через новообразованное акционерное общество Altum.
Стабилизационный эффект, полученный от политики внутренней девальвации, экономист оценивает как краткосрочный и разрушительный для общества. Чтобы вернуть долгосрочную финансовую способность, правительство Валдиса Домбровсикса в период с 2009-го по 2012 год утвердило шесть пакетов консолидации (по-народному, урезало дефицит бюджета, сокращая расходы и повышая налоги). Из-за подобной политики ВВП страны упал в сумме на 16,6%. Были уменьшены затраты на здравоохранение, образование, науку, социальную защиту, уменьшены социальные пособия, "заморожены" пенсии. Общий объем бюджетной консолидации, которую провело латвийское правительство Домбровскиса, был одним из самых больших в ЕС. И это действительно помогло обеспечить краткосрочную макроэкономическую стабильность.
Но какую цену латвийское общество заплатило за стабилизацию финансов, используя метод внутренней девальвации? По мнению Зелмениса, самый удручающий результат политики Домбровскиса выражается в темпах депопуляции. За последние 25 лет Латвия потеряла 700 000 человек, при этом 200 000 латвийцев уехали из страны именно в годы кризиса, еще 15% населения, по данным опросов, планируют эмигрировать в течение ближайших пяти лет.
Другой важный и связанный с депопуляцией показатель — спад объема иностранных инвестиций с 1312 млн евро в 2013 году до 428 млн евро в 2014-м. Предприятия не могут активно развиваться из-за дефицита рабочей силы и недоступности финансовых ресурсов. Зарубежных инвесторов, в свою очередь, отпугивает непрогнозируемая налоговая политика властей. Например, НДС в течение последних семи лет был сначала повышен с 18 до 21%, потом до 22%, а затем опять понижен до 21%. Ставка подоходного налога с населения с 2009 года менялась уже четыре раза.
Ярко выраженную негативную тенденцию демонстрирует и статистика госдолга Латвии, пишет Зелменис. В 2008 году он составлял 4,53 млрд евро, в 2014-м — уже 9,64 млрд. "Как вернуть этот долг в условиях продолжающегося спада?" — задается вопросом эксперт.
По мнению Зелмениса, анализ новейших макроэкономических показателей свидетельствует, что латвийская экономика, несмотря на популярные политические лозунги, еще очень далека от сценария реального роста. "Резюмируя, приходится констатировать, что глобальный экономический и финансовый кризис 2008-2009 Латвия преодолела очень болезненным для жителей способом, применяя внутреннюю девальвацию. Это дало эффект краткосрочной стабилизации за очень высокую социальную цену — из страны эмигрировали 200 000 жителей работоспособного возраста, а дальнейшее экономическое развитие Латвии стало очень проблематичным", — заключает исследователь Рижского Университета им. Страдиня.
Продолжение следует
