Что пошло не так? The New York Times объясняет, как Италия стала эпицентром пандемии  (101)

27 февраля лидер правящей Демократической партии Италии Никола Зингаретти опубликовал фотографию, на которой он чокается бокалами. Он призвал “не менять наши привычки”. Менее чем через 10 дней он опубликовал видео - политик заболел коронавирусом. На данный момент новой болезнью заразились более 53 000 итальянцев и более 4 800 умерли.

Главный советник Министерства здравоохранения Италии Валтер Риккарди считает, что итальянское правительство действовало исходя из тех данных, которые были им доступны. Однако он признает, что министру здравоохранения не удалось убедить коллег по правительству действовать быстро. По его мнению, жесткие меры необходимо было ввести на 10 дней раньше.

В тот момент политики больше беспокоились за экономику и её способность прокормить страну, а на ситуацию в Китае смотрели как на “научную фантастику, которая не имеет ничего общего с нами”, говорит Сандра Зампа, заместитель секретаря Министерства здравоохранения Италии. Когда произошла вспышка вируса, Европа “смотрела на нас так же, как мы смотрели на Китай”.

Итальянский “Пациент номер один”, зафиксированный 18 февраля, оказался суперразносчиком. Уже будучи носителем болезни, он посетил три ужина, играл в футбол, бегал с командой и дважды посетил больницу. Заразились сотни людей, включая докторов и медсестер. Однако у него не было прямых контактов с Китаем. Эксперты подозревают, что он мог заразиться от другого европейца. “Тот, кого мы называем “Пациент номер один”, вероятно, был “Пациентом номер 200””, - говорит эпидемиолог Фабрицио Перглиаско.

Тогда, в конце февраля, премьер-министр страны Джузеппе Конте списывал рост числа заболевших на чрезмерное тестирование в Ломбардии, а потом обвинил больницу Годогно во вспышке заболеваемости. 25 февраля Конте сказал, что “Италия безопасная страна, вероятно, более безопасная, чем многие другие”. Министр иностранных дел Италии Луиджи Ди Марио сказал, что “мы перешли от риска эпидемии к инфодемии” и подчеркнул - только 0,089 процента жителей Италии находятся на карантине. Мэр Милана Беппе Сала начал кампанию “Милан не останавливается” и вновь открыл для посетителей Миланский собор.

В свою очередь, координатор отделений интенсивной терапии Ломбардии Гьяскомо Грасселли увидел, что показатели заболеваемости идут вверх и система здравоохранения северных регионов может рухнуть. Он сообщил об этом должностным лицам региона, но политиков это не убедило.

Тем не менее 8 марта совершенно неожиданно премьер-министр Италии объявил об ограничениях передвижения для жителей северных регионов страны. Черновик его речи утек в СМИ в субботу ночью и многие жители Милана бросились на железнодорожные станции, чтобы уехать на юг страны. Это, по мнению многих, привело к ещё большему распространению болезни.

Многие итальянцы не понимали, насколько строги эти ограничения. Одни края просили прибывших из “красных зон” самоизолироваться на две недели, другие такого требования не выдвигали. 9 марта Конте объявил общенациональные ограничения. Некоторые эксперты считают, что это было слишком поздно.

Ученые и политики говорят, что сейчас Италия расплачивается за неразбериху двухнедельной давности. 2 300 человек, умерших за последние четыре дня, скорее всего, заразились именно в начале марта. Вирусолог Роберто Буриони указал, что в те дни люди чувствовали себя в безопасности и придерживались обычных рутин. Это привело к скачку заболеваемости на прошедшей неделе.

Сейчас президент региона Венето Лука Зайя выступает за то, чтобы Рим ввел ещё более строгую изоляцию, в том числе закрытие магазинов и запрет на прогулки. Он опирается на опыт города Во, где две недели назад был введен строгий карантин и сейчас число новых случаев заболевания там существенно снизилось. Помимо прочего, он выступает за всеобщее тестирование, в том числе людей без симптомов. “Замедление скорости вируса помогает больницам дышать”, - сказал Зайя и призвал жителей других стран быть готовыми.