Наталья Рогалева работает в системе образования уже 28 лет, из них 11 — руководит школами. В прошлом году 34-я рижская — "престижная", с углубленным изучением иностранных языков — уже пережила глобальные перемены: она была объединена с 68-й школой, находящейся неподалеку и постоянно недозагруженной, в то время как 34-й работала в две смены. Процесс был очень болезненным — страхами и мифами жили родители учеников обоих учебных заведений. Картинки будущего рисовали самые мрачные. В итоге, по словам директора, выиграли и те и другие.
Окончательно родительский гул в соцсетях перешел на уровень истерики, когда в одной из рижских школ среди детей кто-то распространил письмо, призывающее учеников нетрадиционной ориентации поделиться своими проблемами — а ведь только утихли страсти по детсадовской книге "День, когда Карлис был Карлиной"…
Памятуя опыт прошлого министерства Шадурскиса, наш Карлис пустых слов на ветер не бросает — однажды взятую линию проводит с упорством бульдозера. Поэтому Delfi попросила опытного и очень системного директора оценить актуальность новых веяний и реформ и степень готовности к ним всех действующих лиц — детей, родителей, учителей, системы…
С позиции 6-леток ситуация тоже не выглядит трагично. Смотря, как взяться за дело. Я пришла работать в школу в 1988 году, когда еще были классы шестилеток. Как правило, они находились в школе, в специально оборудованных под них отдельных помещениях — там были даже кроватки. У них был совершенно иной режим дня. Стоит хорошо изучить тот опыт и понять, почему от него отказались, что в нем было плохого и что хорошего.
Сейчас мы в первом классе получаем деток с очень разным уровнем подготовки — одни приходят "из семьи" (так называемые недетсадовские), другие из садиков, в которых очень разный уровень. Да, у нас и сегодня обязательная программа подготовки 5-6-летних детей, но реально она не работает. В итоге учителю приходится ориентироваться на некий средний уровень, стараясь подтянуть одних и не дать заскучать другим. Причем последние страдают больше всех — учителю надо всех выровнять.
Было бы здорово, если бы обязательное дошкольное образование 5-6 леток стало действительно обязательным. Ясно, что продолжением этого обязательного дошкольного образования должна стать совершенно иная программа в школе. Причем не только 1-го класса или начальной школы, но в рамках всего основного образования. Совершенно исключено, чтобы шестилетки начали учиться по той же программе и в том же режиме, что и семилетки. А то и вместе сели за парту. Пять уроков с маленькими переменами малышам нереально высидеть. Возрастной физиологии никто не отменял. Исключены и те же методы образования, что для семилеток — делай, как я, посмотри на образец. Тут должна быть игра, другое дробление активности, другое пространство — точно не парты.
В общем, сама идея старта в 6 лет — неплоха, но ее реализация должна быть хорошо подготовлена и финансирована. Должен измениться весь стандарт основного образования, в том числе и все учебники.
Конечно, можно оставить первые классы на садики, сделав это обязательным, а в школу — сразу во второй класс за парты. Тогда переоборудования школ не потребуется. Но надо обеспечить, чтобы все дети попали в эти садики, а у нас очереди. И в этом случае единая программа будет разбита на два учреждения, что нарушит преемственность. Ведь и сейчас: есть садики, которые серьезно готовят детей к школе, а есть, которые лишь формально.
Не допускаю мысли, что люди из министерства не понимают всех этих сложностей. Во всяком случае, пока они планируют вводить новую систему в 2019-20 учебном году. Люфт в три года есть. И пусть меня хоть камнями закидают за это мнение, но если все делать по уму — дело хорошее.
Министерство предлагает все продлить — и учебный год, и учебный день в отдельных классах. Тогда можно и без домашних заданий. Ведь всему необходимому дети научатся в школе. Но так ли это хорошо? В этой ситуации родители лишаются возможности быть соучастниками процесса образования своего ребенка. Тем самым отцы и дети все больше отдаляются друг от друга.
Информацию, что ребенку удается, что он любит и что нет, какие у него способности и проблемы, родитель получает не напрямую из совместной деятельности, а от классного руководителя, завуча, психолога. Скорее всего, она будет качественной, но слишком официальной. Соответственно, папы-мамы будут воспринимать ее формально, а о проблемах они слышать, по большей части, вообще не хотят и пугаются их (мы не всегда доверяем официальной информации, больше ориентируемся на то, что видим сами). Сейчас у родителей все же больше возможности увидеть проблему или успех ребенка, поддержать его или обратиться за индивидуальной помощью — эта связка важна и для детей, и для родителей.
Другая сторона: если ребенок в школе проводит больше времени, надо больше платить учителям, которые за ним наблюдают, должна быть организована смена помещений и рода деятельности, возможность хорошей прогулки, активных игр. Ребенок не может по 10 часов быть запертым в одном помещении — какая уж тут мотивация учиться?
Наверное, учебный год продлить можно. Но я вижу, какими дети становятся к апрелю-маю — они вымотаны нашими длинными, серыми, зябкими зимой и весной. Длинный темный учебный период с 4 января до весенних каникул 15 марта истощает их окончательно. Они начинают часто болеть. Еще месяц могут не дотянуть. Да, можно учиться не 36-38, а 40 недель, но тогда надо чаще устраивать отдых. Например, разбить второй семестр на части: шесть недель учеба — неделю гуляем.
Наверное, эту ситуацию могли бы чуть исправить школьные автобусы, но, по опыту, когда в регионах их использовали, знаю, что дети проводили в транспорте по два и больше часов. Ребенок сперва ждал прибытия автобуса. Если у других больше уроков — мог и несколько часов провести в ожидании. Потом ждал, пока развезут всех, кто живет ближе. А если ребенок опоздал или проспал? Хорошо развитая система автобусов неизбежно упрется в серьезные деньги. И неясно, что легче содержать, школу или автопарк.
Если что и можно сокращать, то только за счет внедрения новых технологий и оптимизации организационных моментов. Например, консультации можно отчасти сделать по интернету — дать детям возможность познакомиться с электронными материалами и лекциями. При этом учителя, как личность, никто не отменит и не заменит — хороший преподаватель воспитывает самим фактом своего присутствия в классе: как сказал, как посмотрел, как оценил… Мы же видим, как часто девчонки ведут себя, подражая учителю.
Вопрос — не в количестве, а в качестве. Как сделать так, чтобы конкурс в педвуз был 30 человек на место, чтобы попадали не все подряд, чтобы студент должен был пару лет стажироваться, чтобы были тесты на профпригодность, а не выяснялось на первом же году, что у него — непереносимость детей. Для этого нужно поднять престиж профессии. И тут никто не отменял правила, что сперва — матчасть, потом — идеология: нужна зарплата и некие бонусы (более ранний выход на пенсию, обеспечение жильем, участие в международных программах и т.д.), которые привлекали бы людей.
- Об этом почему-то говорят лишь в целях того же сокращения числа учителей. Хотя сама по себе — мысль хорошая. Да, мы хотим, чтобы из школы выходила всесторонне развитая личность, но меню из 11-17 предметов для старших классов — слишком разнообразно. Особенно если оно предназначено для обязательной "еды".
В итоге у многих старшеклассников из числа наиболее сознательных на сон остается по 4-5 часов в сутки. Притом что они отказываются от прогулок, друзей, развлечений. От перевозбуждения они вообще не могут заснуть. Наступает нервное истощение, что опасно для здоровье и никак не поднимает ни уровня знаний, ни оценок.
Я бы основательно сократила число предметов — сделала бы интегрированные курсы, вроде природоведения, которое включало бы базовый курс физики и химии. 8-10 обязательных предметов хватило бы с головой. При этом дала бы детям возможность 3-4 курса изучать углубленно, если они хотят и считают, что в жизни им это пригодится. Например, с 10-го класса. То есть
переходить от "предметно-ориентированного" образования на образование "компетентностное".
Сегодня в нашей школе 1290 учеников. Общий зарплатный фонд на все про все — 92 800 евро, которые распределяются на 130 работников (конечно, зарплаты у людей разные). Тут надо сразу оговориться, что ситуация нашей школы — нетипична. У нас есть дополнительный коэффициент финансирования на основную школу — 1,2, то есть 20% доплаты на углубленное изучение предметов. В школах, где коэффициента нет, ситуация куда бледнее.
Мы понимаем, что денег — столько, сколько их есть. Есть школы, которые делают для улучшения качества образования все — деление на группы, дополнительные факультативы, индивидуальные занятия, консультации. В итоге зарплатный фонд делится на большее количество часов, а каждый час в отдельности будет стоить меньше. Да, если я не буду делить на группы и тратиться на консультации — учителя получат больше, но качество полученных знаний пострадает.
Министерство образования дает право руководителям образовательных учреждений самим выбирать методы воспитательной работы. Поскольку у нас в законах четко сформулировано понятие брака, каждый может выбирать свою линию и стратегию, что и как доносить до учеников. Родителей имеют право решить, нравится ли им эта стратегия. Если нет — можно объявить свое мнение на Совете школы и предложить другую линию, если нет поддержки, то можно перевести ребенка в то учреждение, чья политика больше соответствует ценностям родителя.
Дети, у которых есть вопросы и проблемы в этой области, всегда могут рассчитывать на поддержку специалиста — у нас это школьный психолог. Ему можно задавать любые вопросы такого рода. Я — только за. Но это не массовое мероприятие. Есть также анонимный телефон доверия Инспекции по защите прав детей — там если и не ответят, то порекомендуют нужных специалистов.
Проблемы ребенка с другой сексуальной ориентацией из той же серии, что и проблема детей с некой инакостью — нетипичной внешностью, инвалидностью, особыми заболеваниями, другим языком и т.д. Им труднее налаживать отношения с окружающими, особенно с детьми, которые могут и высмеять — дети не любят, когда кто-то очень выделяется. И тут должны подключаться взрослые, которые будут объяснять обеим сторонам, как себя вести. У нас был случай, когда пришел ребенок из латышской школы, который по-русски почти не говорил. И начались проблемы. Мы беседовали с ним и с классом, объясняли, что мы все разговариваем на двух языках. Через год — они все друзья и говорят на двух языках.
Во всех спорных вопросах истерики не помогут — надо действовать в правовых рамках.
