Foto: F64
"Кому нужны бессмысленные эксперименты в образовании?.. Школьную реформу надо срочно реформировать!.. Преобразование образования пошло не по тому пути!.." Это цитаты из колонки, появившейся в известном интернет-издании на текущей неделе. Речь, как сразу догадался латвийский читатель, о Карлисе Шадурскисе и его нововведениях.

Так вот, ничего подобного. Издание — российское, и речь в тексте исключительно об экспериментах в тамошнем образовании. Оказывается, попытки школьной реформы могут предприниматься властью и вызывать громкое неприятие в обществе даже там, где язык Пушкина и Путина не помышляют репрессировать.

Иезуитская улыбочка Черного Карлиса, действительно на редкость неприятная, не дает нам отвести от нее ненавидящий взгляд и взглянуть на ситуацию шире. Не только с позиции ущемляемого — вот прямо сейчас — национального меньшинства в этнократическом государстве. Я не к тому, что нас не ущемляют — ущемляют, конечно; я к тому, что мы совершенно не одиноки в своих страхах за образование детей и в своем раздражении по поводу школьных реформаторов.

Понятно, что пугает и раздражает нас. "С первого по шестой классы — 50% предметов на государственном языке!" "С седьмого по девятый — 80%!" "В средней школе — 100%!" Эти нормы закона заставляют опасаться, что родному языку русских школьников в Латвии будут учить по-латышски, что на русский язык и литературу останется ничтожное количество часов (а после 10-го класса не останется вовсе) и что в итоге наши дети станут писать "корову" через "ща" и не смогут процитировать Александра Сергеевича в подлиннике. С возмущенными активистами и озабоченными родителями, разумеется, хочется горячо согласиться — но внутренний оппортунист подбивает задать родителям (да и активистам!) каверзные вопросики: "А сами-то вы пишете по-русски безупречно грамотно?"; "А сколько стихотворений Александра Сергеевича вы сами знаете наизусть — от начала до конца?"

Нет, в самом деле — как у тех, кто опасается потерей русскими в Латвии культурно-языковой идентичности, с родным языком, литературой, историей? Скажем, многие из собирающихся 9 мая у памятника Освободителям, назовут сходу, без помощи смартфона, дату освобождения Риги от немцев? Многие из нас, якобы выросших на традициях великой литературы, перечислят хотя бы трех современных, ныне живущих русских поэтов?

Ехидный внутренний голосишко я слышу всякий раз, когда читаю лозунги — совершенно справедливые! — о том, что каждый школьник имеет право учиться на родном языке. Всякий раз, когда мне говорят: реформа Шадурскиса направлена на то, чтобы превратить здешних русскоязычных в безграмотный и невежественный пролетариат. Допустим, так — но вот над головами россиян никакой Черный Карлис не вьется. Там каждый русский школьник учится на родном языке. И что — тамошние родители разве не паникуют по поводу безграмотности и невежества молодого поколения? Еще как паникуют. Разве там паника беспочвенна? Вовсе нет. Но разве безграмотны и невежественны (в тех областях, что не относятся напрямую к их узкой профессиональной сфере) только молодые?

На этой неделе отмечался День русского языка (он же — день рождения Пушкина: 6 июня), и в преддверии его "Яндекс" составил рейтинг самых популярных запросов по теме правописания. В списке слов, что даются пользователям российского поисковика труднее всего, на первых местах: "как будто", "не за что", "все-таки" и "вряд ли". Как будто все-таки не самые заковыристые лексемы, с которыми класса после пятого, по идее, проблем возникать не должно. Участникам "Тотального диктанта" в этом году сложнее всего было справиться со словами "чересчур", "струганый" (прилагательное, с одной "н") и "палисадник". Тоже, вроде, не бином Ньютона, особенно учитывая, что "Диктант" — акция для всех возрастов.

Что до общей эрудиции, то факт, выявленный российским ВЦИОМом — четверть тамошних жителей считает, что Солнце вертится вокруг Земли — уже успел стать заклинанием непатриотичных публицистов. Хотя что-то мне подсказывает: в Латвии подобный опрос даст не сильно отличающиеся результаты.

"Что не так с нашим образованием? Обыватель ответит: все. И едва ли ошибется. Во всяком случае я, человек, ныне работающий в школе, точно не стану его, обывателя, переубеждать". Под этими словами, сказанными в мае 2018-го российским педагогом и журналистом Мариной Ярдаевой, наверняка с готовностью подпишутся многие латвийские учителя, родители и политики. Причем и русские, и латышские.

Нас тревожит, что у русских школьников в целом низкие результаты на госэкзамене по госязыку. Но у латышских школьников они тоже низкие.

Ругать Шадурскиса — значит сильно упрощать проблему, которая не только противопоставляет местных русских и латышей друг другу, но и объединяет их. Нет, я не намерен выступать адвокатом дьявола: Шадурскис очень плохой министр, и реформа его — очень плохая реформа. Но плохи они не только тем, что демонстративно унижают инородцев. Более того, демонстративное унижение, вполне вероятно, было осознанным маневром, отвлекающим от дрянного качества реформы в целом — включая те ее аспекты, что касаются не только школ нацменьшинств. Оно, унижение, было попыткой выехать за счет политического кликушества: мол, если агенты Кремля против реформы, значит, всем патриотам надо ее поддержать.

В итоге же этот отвлекающий репрессивный маневр оказался единственным, принятым Сеймом, латышскими политиками и латышской частью общества на ура — в остальном нововведения все равно показательно буксуют и глохнут. В четверг парламент "завернул" предложение отправлять в школы шестилеток и отложил на год то, что на русский страшно неуклюже (к вопросу об уровне наших гуманитариев) переводят как "содержание образования, основанное на компетенции".

Почему так выходит, понятно. Вычистить из школ русский язык — легко, куда легче, чем четко определить цели и разработать методы новой системы обучения. С ними — с целями и методами — мучаются реформаторы практически на всем постсоветском пространстве. В России уж точно. Старые, советские подходы себя давно изжили, но ничего внятного им на замену не пришло ни по эту, ни по ту сторону Зилупе. Будущее в нынешнем бешено меняющемся мире выглядит слишком туманным (поди пойми, кого следует готовить школе — с почти двадцатилетнем, включая вузовские годы, упреждением), а из прошлого волочится груз традиций и системы ценностей. Системы, где ценностью считалась общая эрудиция, включая гуманитарную: та самая способность отличать отглагольное прилагательное "струганый" от причастия "струганный" и читать Пушкина наизусть. Во всяком случае, латвийские публичные опасения, что наши дети эту способность утратят, или снижение балла на российском ЕГЭ по литературе за неточную цитату из Достоевского — это тяжкое наследие старого режима.

Кстати, неудобосказуемое "содержание образования, основанное на компетенции", которое продвигал, но не продвинул Шадурскис — отчасти как раз нацелено на то, чтобы груз отцепить: давать ученикам не общие формальные знания, а в духе времени, конкретные практические умения. Ценность тут — не эрудиция, а та самая компетенция. У министра пока не вышло, но время действительно диктует (причем давно и настоятельно) свои требования — нравятся ли они или нет адептам широкого и непрактичного знания. Я сам, в общем, из таких адептов — но глупо отрицать, что еще советская школа перестала справляться с подготовкой эрудитов.

Я успел отучиться в Советской Латвии девять лет. Из трех десятков моих одноклассников по 70-й рижской средней школе сейчас, думаю, человек пять смогут уверенно сказать, кто кого убил на дуэли — Пушкин Лермонтова или наоборот. Причем многие из них вполне недурно устроились в жизни — и никому из них ничуть не помешало в том незнание сюжета "Капитанской дочки" (краткий пересказ повести — лидер топа "Яндекса" из области литературы). И уж тем более не помогло добиться процветания знание Пушкина немногим прочим. Так что если кто-то из моего поколения всерьез боится, что имя Маши Мироновой ничего не скажет его детям, это выглядит как минимум нелогично.

Подозреваю, отчасти здесь — ответ на проклятый русский вопрос: отчего так мало протестует против языкового аспекта реформы школьников и их родителей? Кстати, акция желающих ускорить реформу (в основном, конечно, не русских) в четверг у Сейма тоже вышла не шибко многочисленная. Большинству родителей школьные знания практически никак не помогли в жизни — так с чего бы их детям связывать с этими знаниями свое будущее?

Без знаний об Александре Сергеевиче и Александре Васильевиче (который ходил через Альпы — вопрос на эрудицию) русский — не совсем русский? Да, я тоже так считаю — но, боюсь, и в этом поколение наших детей не видит большого греха. И уж точно не нам винить его за это. А если кто-то захочет возразить, то пусть сначала честно ответит самому себе на вопрос: какой судьбы он желает собственному ребенку или внуку — школьного преподавателя русского языка и литературы в Латвии (ну, или в России) или программиста в Берлине, Лондоне, Пало-Альто?

Ответили? Вот то-то же.

Seko "Delfi" arī Instagram vai YouTube profilā – pievienojies, lai uzzinātu svarīgāko un interesantāko pirmais!