На данную тему, впрочем, в последнее время вовсю рассуждают солидные дяди в деловых костюмах и с депутатскими мандатами — не думая смущаться, краснеть и хихикать в кулак. Наоборот, преисполнившись государственного пафоса и национального самосознания. Так, Нацобъединение полно решимости стимулировать процесс детопроизводства в нашей мало рожающей стране — стимулировать экономически.
Националисты потребовали выделить на решение демографических проблем 85 миллионов евро — из-за чего правящая коалиция в конце лета не смогла договориться о бюджете. Имант Парадниекс, глава парламентской подкомиссии по демографии, предложил за третьего (четвертого, пятого и т.д.) ребенка платить семье по 100 евро в месяц. А не 34, как сейчас. Однако министр финансов Рейзниеце-Озола со скучным видом возразила, что на улучшение демографии на 2018 год имеется не 85, а всего 12 миллионов. Министерство благосостояния тоже заявило, что платить 100 евро за третьего ребенка государство не может.
Недавно оппозиционные партии написали премьеру Кучинскису письмо: боимся, мол, что демографические проблемы превратятся в повод для популистской болтовни, а деньги будут пущены на ветер. Опасение, как явствует из сличения предложений националистов и расчетов экономистов, совершенно оправданное. Что, в свою очередь, не отменяет очевидного факта: те меры, которыми демографию пытаются поднять сейчас, и те деньги, которые на это выделяются, не только не решат проблему, но и вообще не окажут на ситуацию сколько-нибудь заметного влияния.
А ситуация, прямо скажем, аховая. Мало того, что население Латвии постоянно сокращается, так еще и темпы сокращения постоянно увеличиваются. В 2015-м нас в стране стало на 17,1 тыс. меньше, в 2016-м — уже на 18,8 тыс., а по сравнению с 2010-м количество латвийцев уменьшилось аж на 170 тысяч (8% населения): как если бы за семь лет полностью вымерли Даугавпилс, Лиепая и еще какие-нибудь Талси. Причин, как известно, две: эмиграция и отрицательный прирост населения. В означенные семь лет за длинным евро и фунтом стерлингов уехали в Западную Европу 113 тысяч латвийцев. Еще 57 тысяч — потери от того, что смертность превышает рождаемость. Чтобы население хотя бы не уменьшалось, каждой латвийской женщине надо рожать (в среднем, разумеется), 2,15 ребенка — а сейчас рождается 1,74.
Как сформулировал в отчаянии герой Стругацких, в чрезвычайной ситуации действенны только чрезвычайные меры. Предложения и требования нашего Нацблока — как раз имитация чрезвычайщины. Имитация, правда, вполне халтурная, как и прочие изображаемые националистами усилия по защите латышского народа от реальных и выдуманных опасностей. Вот только плохая новость в том, что даже будь Парадниекс и Ко были стопроцентно искренни и деятельны, даже отыщись бюджете необходимые деньги — это все равно не помогло бы. Не позволило бы переломить ситуацию. Не заставило бы латвийцев строгать детей в объемах, необходимых для сохранения популяции.
Причина тут не в деньгах и даже не в сексуальном темпераменте. Причина, к сожалению, в глобальном историческом раскладе. Наука знает три типа воспроизводства населения: архаический (ныне встречающийся только у каких-нибудь совсем диких амазонских индейцев), патриархальный (как в Африке и бедных странах Азии) и современный, постиндустриальный (как на Западе в самом широком понимании, включая Америку, Россию и Японию).
Патриархальный тип — это когда живут плохо, недолго, но рожают много. Современный — когда живут относительно благополучно и долго, но рожают мало. Если посмотреть на карту мира, показывающую среднее количество детей на одну женщину, окажется, что две трети Евразии, от Норвегии до Южного Китая, закрашены в одинаковые цвета: те, что соответствуют показателям от "менее одного ребенка" до двух детей. То есть это все страны, где естественного воспроизводства не происходит.
В топе по коэффициенту рождаемости на первом месте нищий Нигер, на последнем — богатейший Сингапур. Но прямой связи между богатством и низкой рождаемостью нет: у проблемной Украины и процветающей Южной Кореи очень похожий коэффициент. Равно как у Латвии и Японии.
Неважно, насколько зажиточна и цивилизованна страна. Неважно, какие там пособия на детей. Важно, на какой она стадии историко-культурного развития. И в этом смысле все нации условно европейской, условно христианской цивилизации — от шведов до албанцев — в одной группе. В той, в которой мы. В той, где нет естественного прироста населения.
Пресловутая западная толерантность, прямо или косвенно поощряющая нелегальную иммиграцию, отчасти объясняется, конечно, причинами идеологическими. Но есть здесь и рациональная составляющая (трудно сказать, в какой степени осознанная и сформулированная): Западу нужны иммигранты, потому что западные нации сами себя не воспроизводят.
И вот тут пора переходить ко второй плохой новости (в точности как в ностальгическом фильме с Брюсом Уиллисом: "У меня две новости: плохая и плохая. С какой начинать?" -- "Ну… давай с плохой"). Которая, впрочем, не новость. Потому что экономические факторы, привлекающие на богатый Запад бесчисленных иммигрантов, работают против бедной Латвии с ее дарвинистской социальной политикой и вялым предпринимательством. Мало рожаете? Завозите иностранцев! А если к нам не едут — наоборот, сами мы в массовом порядке бежим на тот же Запад?
Правда, сказать, что к нам совсем не едут, все же нельзя. Как бы бедна ни была Латвия, есть страны и победнее. Причем — в том же культурно-языковом ареале. Центральное статистическое управление отчиталось, что в прошлом году к нам приехало рекордное (!) количество гастарбайтеров. Рекордные цифры, правда, выглядят вполне анекдотически: 6007 иностранцев, получивших в Латвии в 2016-м разрешение на работу. Особенно по сравнению с уехавшими из страны в том же году 20 с половиной тысячами. Но интересны в данном случае даже не цифры, а национальный состав. Больше половины из 6 тысяч легальных гастарбайтеров (подавляющее большинство их работает водителями) — украинцы. Еще тысяча — белорусы. Чуть поменьше россиян. Десятками исчисляется количество узбеков, казахов и армян.
И это — уже третья плохая новость. Правда, только для членов Нацобъединения и их единомышленников. Потому что демографические перспективы Латвии, исходя из беспристрастной статистики, очевидны. Абсолютное количество латышей в мире в любом случае будет сокращаться, а абсолютное их количество в Латвии — еще быстрее (за счет эмиграции на Запад, понятно). А что касается процентного их соотношения на родине, то оно зависит от того, как пойдут дела в здешней экономике. Если плохо, если работы в стране будет мало, то ничего кардинально не изменится еще долго (да, русскоязычные вымирают заметно быстрее, но если кто и приезжает — см. статистику выше — то те же граждане экс-СССР). А вот если экономика вдруг по-настоящему оживится и ей понадобится много рабочих рук, то взять их будет особенно неоткуда, кроме как из бывших союзных республик (арабы, турки, китайцы и пр. все равно выберут куда более богатую Западную Европу).
Но вот чем Латвия не будет никогда, ни при каком раскладе — так это грезящимся Парадниексу и Ко счастливым мононациональным и одноязычным хутором, где все поют на Праздниках песни, и никто не помышляет о вобле на газетке на 9 мая или зарезанном на Курбан-байрам баране.
Что, разумеется, не мешает ревнителям национальной идеи ни осваивать бюджетные деньги, ни улучшать демографию собственными силами (лично у Парадниекса, если верить "Википедии", шестеро детей). Благо и то, и другое — занятия, от которых не оторваться.
