Пора начинать дискуссию о необходимости запретить или разрешить в Латвии в публичных местах носить мусульманские головные уборы и другую одежду, закрывающую лицо. Об этом в интервью телекомпании LNT заявил президент Раймонд Вейонис.
Дискуссию о головных уборах мусульманок, которая только что достигла Латвии, можно развернуть в различных аспектах. Интерес к этой теме в последние годы обострился в связи с возросшим представлением об исламе как об угрозе западной цивилизации, что четко ощущается также в дискуссиях о новой волне миграции из Северной Африки и с Ближнего Востока. Одновременно, если уж мы по-прежнему верим, что в основе каждой политической нормы должен быть какой-нибудь рациональный аргумент, а не просто ощущение "нам это не нравится", стоит задуматься о концептуальных аспектах регулирования ношения таких платков.
Здесь мы видим, что аргументация за запрет головных уборов иногда становится довольно парадоксальной. Но парадокс не означает ничего плохого. В конце концов, как нас в свое время учил Никлас Луман, хорошее мышление движется не от парадокса к однозначности, а от парадокса к лучшему парадоксу.
Прежде всего, часто утверждается, что полное закрытие лица противоречит ценностям демократического общества. Мол, лицо человека является важным элементом его социальной идентичности. Мы знаем человека по лицу. Во время беседы выражение лица партнера сигнализирует нам о многом — вольно и невольно. Поэтому мы якобы не можем согласиться с практикой, которая вынуждает закрывать человеческие лица, так как они фактически лишаются идентичности.
Если следовать этой логике, вне закона объявляются не только никабы и бурки (иногда их называют паранджой) мусульманок, но и маски, балаклавы, шлемы мотоциклистов, скрывающие лицо, и т.п. Это утверждение в известной степени подтверждает наша культура: человек, скрывающий свое лицо, обычно подозревается в каких-то дурных намерениях. Но дальше двигаться в этом направлении труднее. Например, мы, в основном, не запретили ни ношение на улице медицинских масок, ни, например, костюмы, закрывающие лицо (тут вспоминается человек, который в целях рекламы шатается по улице Барона в костюме огромного пончика), ни балаклавы.
Но есть кое-что поважнее такого эмпирического аргумента: неужели люди действительно обязаны быть публично идентифицируемыми? И если мы считаем, что это так, не льем ли мы воду на мельницу социального контроля и "общества слежки" Фуко? Тем более, что цифровые технологии распознавания лиц развиваются очень стремительно. Если уж мы обязаны ходить с открытым лицом, то, возможно, мы должны носить какой-нибудь браслет или чип под кожей или другой подобный инструмент идентификации? Кстати, это совсем недалеко от сегодняшней реальности — вспомним дискуссию, может ли находиться за рулем автомобиля замаскированный человек, которого не в состоянии опознать фоторадар.
Следующий парадокс связан с публичным ношением религиозных символов. В этом плане никаб и бурка представляют собой проблему уже не потому, что скрывают идентичность, а потому, что символизируют религиозную принадлежность. Эта история касается также крестиков, звезд Давида и хиджабов. Со времен Французской революции это имеет большое значение именно во Франции. Сначала носить такие символы запретили в госучреждениях, а потом и в публичных местах в целом.
Обоснование этого республиканского laïcité очень логичное и толковое. Идентичность гражданина государства важнее других, поэтому она своеобразным способом "отменяет" все частные идентичности, в том числе религиозную и этническую. Перед лицом государства граждане равны. Однако этот аргумент трудно понять в странах, где определенные религиозные символы являются древним и органичным элементом публичного пространства. Таких стран очень много также и в Европе.
Это приводит нас в потенциально наиболее взрывоопасной теме в этой дискуссии — а именно, к утверждению, что никабы и хиджабы надо запретить как воплощение подчинения и неравенства женщин. В конце концов, такую одежду носят только женщины. Ни для кого не секрет, что семьи в фундаменталистском исламе крайне патриархальны. Получается, выступать против публичного ношения такой одежды означает выступать за права женщин и равенство.
Мы выступаем не столько против какой-то религии (насколько известно, Коран о таких головных уборах ничего не говорит, а ортодоксальные иудеи и христиане не менее патриархальны), сколько против дискриминационной практики в частной сфере, символом которой является одежда, закрывающая лицо. На самом деле и тот привлекательный для многих аргумент чрезвычайно парадоксален. Прежде всего, это наводит на мысль, что женщин, которые носят никаб и бурку, заставили это сделать. Причем даже в том случае, если они сами это отрицают. Но существует направление феминизма, выступающее против такого мышления как основы для запрета никабов и бурок. Тут мы имеем дело с очередной попыткой "сверху" решить, что должны носить женщины.
Но разве требование что-либо не носить менее репрессивно, чем предписание что-либо носить? К тому же, в отношении патриархальности следует выделить два подхода: есть женщины, которых мужчины заставляют что-то носить, и есть женщины, которые что-то носят ради мужчин. С первой практикой стоит бороться всеми средствами. Но если вы хотите запретить вторую практику, то сначала надо запретить не никабы, а наши мини-юбки и бикини. Короче, это такое направление левого либерализма, который стремится найти обусловленное культурой ущемление где угодно. Даже там, где никто не чувствует себя ущемленным.
Более того, если мы говорим о первой практике (которая, увы, является реальностью и в Европе), запрет носить никабы и бурки, скорее всего, приведет не к эмансипации мусульманок, а к тому, что они вообще больше не смогут показаться на людях, но такое законодательное намерение не может быть морально желательным.
На самом деле, вопрос о сокрытии лиц мусульманок лишний раз подтверждает, насколько в Европе пошатнулись традиционные политические ориентиры. За этот запрет одинаково шумно выступают и крайне правые, для которых это возможность дать волю ксенофобии, и крайне левые, которым очень нравится искать репрессии и эксплуатацию в "буржуазной демократии", но которые не распространяют свое усердие, скажем, на Афганистан. Позволю себе предположить, что эти "странные альянсы" будут в почете и в инициированной президентом дискуссии у нас в стране.
Перевод DELFI. Оригинал здесь
