"Мне трудно поверить, что в такой ситуации находятся страны, которые именно сейчас хотят войти в ЕС или еврозону. Это то же самое, что сказать: "Посмотрите, какой красивый дом. Да, сейчас он горит, но нам все равно надо его купить", — иронизирует нобелевский лауреат, экономист Эдмунд Фелпс
Есть целый ряд сложных вопросов, которые в связи с латвийской политикой задают иностранные журналисты. Ответы на них можно объяснять на ангельских или бесовских языках, не будучи уверенным, что собеседник действительно вас понял. Иногда приходится признать, что строки Федора Тютчева о стране, которую умом не понять, касаются не только России.
В последнее время многие вопросы связаны с предстоящим введением евро. Один из них — разве разумно вступать в еврозону сейчас, когда грекам, испанцам и итальянцам так трудно, и когда существование самой еврозоны под вопросом? Разве это, мягко говоря, не рискованно? Вот и объясни спрашивающему, что в таких категориях у нас никто не мыслит. Прежде всего, еврозона нам нужна потому, чтобы было куда идти, а вовсе не потому, что это нечто очевидно хорошее. Это как с Кристофером Робином и его друзьями, для которых местонахождение Северного полюса не имело значения. Главное — чтобы была причина отправиться в экспедицию. Что касается событий в Италии или Испании, граждане Латвии имеют о них весьма смутное представление, поэтому проблемы далеких стран никого не волнуют. Тем более, что большинство граждан догадываются, что даже в этих нестабильных странах еврозоны люди, несмотря на кризис, живут лучше, чем латыши. Поэтому аргумент "у вас может случиться как в Греции" для нас имеет очень своеобразное звучание. В общем, напугали ежа сами знаете чем.
Другой язвительный вопрос иностранцев звучит так: если у нас так мало людей хочет введения евро, почему они не протестуют, не выходят на улицы, не жгут автомобили? Здесь надо напомнить, что выражение отношения и действия у нас — две разные вещи. Было бы очень наивно ждать массовых протестов в связи с евро. Прежде всего, в Латвии очень высокая легитимность государственной власти. В том смысле, что люди чаще всего воспринимают требования государства как обязательные и неизбежные. Никто, кроме горстки экстремистов, не может себе представить реальную альтернативу нынешнему строю. Правда, не скажешь, что государство успешно оправдывает надежды своих подданных на счастливую жизнь — денег нет, политики лгут и воруют, соседи уезжают за границу. Но это еще не значит, что стоит ожидать от латвийцев открытых выступлений против государства. Государство — это как мачеха для Золушки. Оно не делает нас счастливыми, но обладает несомненным авторитетом.
Так что, главной формой политического участия в Латвии стало ворчание. Жалобы на суровую судьбу всегда приятны. Тем более, что они не обязывают к действиям. Иногда — если повезет — можно пожаловаться работникам фирм, проводящим опросы. Считается, что опросы дают "объективную" картину общественной мысли, что это как бы термометр подмышкой у общества, которые измеряет настроение. На самом деле, в основе опросов лежит множество коммуникативных актов, когда субъективный работник встречается с субъективным респондентом. Так что, не исключено, что явно негативная оценка, которую мы видим в разных опросах, связана не столько с объективным отношением, сколько с желанием поплакаться в жилетку кому-то, кого вроде интересует твое мнение, кому не все равно, кто, быть может, расскажет о твоей боли "наверху".
Эти латышские особенности надо учитывать тем, кто, как Эдмунд Фелпс, хочет понять отношение Латвии к еврозоне. Это не просто. Но лишь так можно объяснить, почему несмотря на рациональные аргументы против участия в еврозоне Латвия упорно и самозабвенно туда идет. Хоть кровь из носу. Фелпс, как и многие другие экономисты, не слишком чувствует "национальные особенности" политики. Он представляет Латвию как США в миниатюре, где тон политики определяют макроэкономические соображения, валютные риски и рейтинговые агентства. Но в латвийской политике работает другая рациональность. Прежде всего, участие в еврозоне для нас — геополитический фактор (не столько фактически, сколько ментально). В своем желании избавиться от пугающей тени восточного соседа мы, скорее всего, вступили бы в еврозону, даже если бы это не сулило вообще никаких экономических преимуществ. К тому же, люди, которые сегодня советуют Латвии отказаться от введения евро, видимо, очень слабо представляют себе политические возможности Латвии.
Евро как цель уже не менее четырех лет придает смысл и логику целому ряду государственных мер. Ведь у Латвии просто нет другого стратегического видения, на базе которого можно координировать деятельность госуправления (только не надо рассказывать о Плане национального развития, а то слезы наворачиваются). Евро как цель неплохо обеспечил смысл и порядок в системе, охваченной энтропией. Отказаться от вступления за полгода означало бы тотальный хаос (прежде всего, в головах). Наконец, еврозона — это отличный инструмент, с помощью которого латвийский политический класс связывает себе руки и обязуется в будущем не делать кричащих глупостей. Латвия — как Одиссей, который, проплывая мимо острова сирен, приказал привязать себя к мачте. При вступлении в еврозону мы обязуемся соблюдать нормы цивилизованного поведения. Это лучший подход для тех, у кого имеются хронические трудности с ответственностью за собственные поступки. Именно это, а вовсе не экономические блага, обещанные защитниками евро, является главным положительные вкладом в дальнейшее развитие Латвии.
Перевод DELFI. Оригинал здесь
