Известно, что отношение к США в мире стало своего рода особой идеологией, которая не сводится к традиционным "-измам" — либерализму, социализму, консерватизму и т.п. Особенно это касается антиамериканизма.
Людям не нравятся американцы и в связи с тем, что они делают, и в связи с тем, чего они не делают. На Ближнем Востоке американцев часто считают врагами ислама. Но если взглянуть на Балканы — перед вами откроется совсем другая картина: там американцев ненавидят за то, что они чрезмерно защищают интересы мусульман (т.е. косоваров и боснийцев). Или: европейским левым американцы не по душе, так как они — главная движущая сила экономической глобализации. При этом найдется немало недругов США, которые обвиняют американцев в противоположном — нежелании достаточно глобализироваться и открываться для внешнего мира. Многие, согласно известному тезису о европейцах с Венеры и американцах с Марса, обвиняют США в тенденции использовать в решении внешнеполитических вопросов военные средства. Другие же твердят, что они с применением этих средств слишком медлят. Ясно одно: неприязнь к США по-прежнему способна объединять самые разные политические силы.
Восточная Европа, долго находившаяся под властью коммунистов, — особый случай. По поводу отношений этих стран с США после завершения холодной войны есть два популярных мифа. Первый: еще со времен коммунистического ига порабощенные государства мечтали присоединиться к американским идеалам глобальной свободы. Именно поэтому они страстно поддерживали американцев в их стремлении вводить свободу и демократию повсюду в мире, в том числе в 2003 году отправляясь на войну в Ирак в рамках "coalition of the willing". Тут американцы — как евангельская соль, которая придает пище вкус, но что делать если сама соль перестает быть соленой?
В соответствии с другим мифом, новые страны постоянно страдают от комплекса вассала и хотят присоединиться к сильнейшему. После распада СССР эту функцию могли реализовать только США.
В действительности ни один из мифов не отражает действительность. Даже если США для стран региона действительно являются важнейшим внешнеполитическим ориентиром, отношения с американцами намного сложнее. Для некоторых (но не всех) США — основной противовес растущим амбициям России. Для некоторых (но не всех) — это синоним "Вашингтонского консенсуса" и экономической глобализации. Для некоторых (но не всех) Америка означает массовую культуру и потребительство. Для кого-то — Силиконовую долину и технологический рост. Наверное, такова судьба единственной мировой сверхдержавы. Тебя любят, но ты никогда по-настоящему не узнаешь, почему. До тех пор, пока любовь не пойдет на убыль.
Вся эта пестрая картина заиграла новым светом в связи с президентством Дональда Трампа. Пока не прошли даже первые 100 дней с его вступления в должность, но одно стало ясно: то, о чем он говорил в своей предвыборной кампании, похоже, было всерьез. Новый курс Трампа означает отклонение от того, что мы привыкли связывать со словом "Америка". Мы привыкли, что внешнеполитические интересы США идеологичны: Штаты защищают не только собственные национальные интересы в узком смысле, но и определенные нормы международных отношений и представления о приличном и неприличном поведении стран. В свою очередь трамповская "America First" свидетельствует не столько о другой доктрине глобального порядка, сколько об отсутствии какой бы то ни было доктрины. Заблуждаются те, кто думает, будто Трамп собирается поделить мир с Путиным. Скорее, он хочет оставить в покое те регионы мира, где у Америки нет прямых интересов.
Правда, первые два месяца администрации Трампа во внешней политике вызывают довольно хаотичное впечатление. Однако ничто не свидетельствует о его лояльности прежним внешнеполитическим ценностям США — международному праву, трансатлантической солидарности, поддержке демократии. Если слухи о том, что Трамп пытался взыскать с Ангелы Меркель деньги, потраченные на оборону Германии, правдивы, то в архитектуре безопасности Европы в период после Второй мировой войны появилась серьезная трещина. Речь не о том, что европейским странам НАТО не стоило бы платить по счетам. Разумеется, стоило бы. Проблема глубже: если такие вопросы решаются в категориях шантажа и скрытых угроз, то уже теперь не хватает самого главного — доверия. Только представьте, что такие счета Эйзенхауэр предъявил бы Аденауэру, Рейган — Колю или даже Джордж Буш-младший — Шредеру. И вы поймете, что особенности Трампа — не только вопрос стиля.
Что означает ослабление трансатлантических связей для традиционно проамериканской Восточной Европы? Прежде всего, то, что в Европу вернется политика в классическом, экзистенциальном смысле этого слова, когда страны действительно сами решают свои вопросы безопасности, оценивают риски и принимают трудные решения. В последние десятилетия европейская политика представляла собой, в основном, технический бюрократический policy-making, когда все принципиальные вопросы считались решенными. Теперь же Евросоюзу, напротив, неизбежно придется политизироваться. И тут, конечно, свою роль будут играть оба восточных соседа — Россия и Турция. Только вообразите "катастрофический" сценарий: во Франции побеждает Ле Пен, что фактически означает конец того ЕС, который мы знаем, крах евро и новый экономический кризис. Правда, это вовсе не конец европейской интеграции как таковой. Как раз наоборот — на какой-то момент это только новое начало. Но представьте, что осенью в Германии к власти приходит красно-красно-зеленая коалиция, под руководством которой главная европейская "ГЭС" создает новый проект интеграции, на этот раз — в эдаких традициях "Ostpolitik", больше "лицом к Востоку", так сказать, "Wandel durch Annäherung" [1]. Ощутив новое игровое пространство, Россия постепенно формирует собственный проект — "Европа — наш общий дом", который дает ей передышку от внутриполитических проблем. Турция создает свой Понт. Вопрос теперь не только в том, что в такой ситуации делать Латвии. Вопрос намного шире: могут ли вообще в такой ситуации в Европе существовать те либерально-демократические режимы, которые все это время здесь цвели под американским зонтиком еще с 1940-х? Или же снова наступило время националистических, военизированных диктатур, только теперь — в новом, дигитально-постмодернистском виде?
Разумеется, это лишь один сценарий, который, будем надеяться, никогда не станет реальностью. В этом плане время на нашей стороне. Кажется, Трамп сейчас застрял в потасовке с лево-либеральными СМИ, где любое обвинение в поддержке российских интересов является болезненным ударом, снижающим популярность президента. К тому же, политика США действительно институциональна: там президентская власть имеет тщательно защищенные границы, как это показывает судьба недавнего декрета об иммиграции. Как известно, для американцев важен престиж страны в мире. Поэтому, если бы бездействие администрации прямо или косвенно вызвало бы где-то в мире крупный конфликт, вскоре на улицах начались бы такие же демонстрации, как и во времена Вьетнамской войны. Президенту, у которого львиная доля времени уходит на то, чтобы отстреливаться от оппонентов, это совсем не нужно. Поэтому любые резкие действия в направлении НАТО вообще-то маловероятны. Однако, как бы то ни было, создателям латвийской внешней политики пора готовиться к гипотетической Европе без американцев, по крайней мере, восстанавливая возможности самостоятельного маневра, которые на предыдущем этапе были почти утрачены.
[1] Трансформация через сближение (нем.)
Перевод DELFI. Оригинал здесь
Seko "Delfi" arī Instagram vai YouTube profilā – pievienojies, lai uzzinātu svarīgāko un interesantāko pirmais!
