Понятное дело, Латвия не может не быть в тренде веяний из-за океана, а порою и впереди планеты всей. И вот, благодаря неутомимой жажде творчества латвийских Законодателей, мы стали свидетелями рождения совершенно нового жанра. Приквел, разъясняю неосведомленным — это описание (и ранее только в литературном жанре и кино) каких-либо событий, предшествовавших, по замыслу авторов, уже описанным. Несколько шагов назад от того, что нам уже стало известно из прочитанного, либо просмотренного.
Название приквел латвийские Законодатели использовать не стали, назвали результаты своего творчества Преамбулой.
Здесь уместно разъяснить, что Преамбула, являясь отныне неотъемлемой и составной частью Сатверсме, — это идеологическое и политическое обоснование последующих норм Сатверсме и именно так и надо ее нормы толковать — в совокупности с остальным текстом, а потому и не должно бы быть противоречий в нормах Преамбулы и Сатверсме. То есть все, как в хорошем приквеле — назван в первоначальном тексте главный герой хоббитом, живущим в Средиземье, в приквеле он должен в итоге соответствовать тому же.
И тут у меня для читателя две новости, начну с плохой — противоречия все-таки есть. А хорошая новость в том, что казуистика их толкований сможет обеспечить на деньги налогоплательщиков безбедное существование латвийским конституционалистам надолго!
Но я не об этом. Я не буду останавливаться на анализе всех смысловых и правовых противоречий этого документа.
Меня занимают сейчас два вопроса.
1. Так ли уж невинно-благостна принятая Преамбула к Сатверсме по отношению к народу Латвии?
2. Что Преамбула меняет по сути?
С собственными вариантами ответов именно на эти вопросы я и хочу поделиться с читателями.
Сама Преамбула, как и большинство конституционных норм не регулирует правоотношений, а лишь помогает в этом другим правовым нормам. Это так называемая декларативная норма и она всегда содержит лишь:
а). правовые принципы;
в). цели;
с). задачи;
причем, в любой их комбинации.
Что же принесла принципиально нового эта декларативная норма в Сатверсме, чего не было ни в первоначальном тексте от 1922 года, ни в последующих дополнениях и изменениях?
Выделю наиболее значимые, на мой взгляд.
Во-первых, через Преамбулу в конституционное поле привнесен термин "латышская нация" (latviešu nācija), в дополнение к имевшемуся — "народ Латвии" (Latvijas tauta).
Во-вторых, Латвия определена как национальное государство (nacionāla valsts), в дополнение к прежнему определению в соответствии со ст. 1 Сатверсме.
Ну и в третьих, появился термин "латышские исторические земли" (latviešu vēsturiskās zemes), и это уже в отличие от четкого предыдущего определения территории Латвии.
Итак, по-порядку.
Преамбула устанавливает, что Латвийское государство создано в целях, "lai garantētu latviešu nācijas, tās valodas un kultūras pastāvēšanu un attīstību cauri gadsimtiem, nodrošinātu Latvijas tautas un ikviena brīvību un sekmētu labklājību".
Переведу — "чтобы гарантировать существование и вековое развитие латышской нации, ее языка и культуры, обеспечить народу Латвии и каждому свободу и способствовать благосостоянию".
Как видим, тут использованы три разные по степени обязательности исполнения формы достижения целей и выполнения задач: перед латышской нацией — через гарантии развития, перед народом Латвии (всем, и латышам и прочим) и каждым — уже обеспечивать, но не гарантировать свободу, и им же благосостояние — еще слабее — лишь способствовать и даже не обеспечивать.
Проще говоря, таким образом установлена ясная иерархия приоритетов целей и задач. Поясню — если Латвия богата и процветает, то и все цели вполне вероятно будут достижимы. А вот если в силу разных причин, процветание нас не настигнет и чем-то придется жертвовать? Ведь так бывало в истории, что не всем всего хватало. Мне кажется, что и сейчас в Латвии не всем всего хватает. И тогда государство в силу этой формулировки сможет пожертвовать задачей способствовать благосостоянию каждого. Если же и этого не хватит, то Латвийское государство ради исполнения гарантий перед латышской нацией сможет пожертвовать свободами народа и каждого… И это тоже приквел, но уже про известный период с 1934 по 1940 годы.
Правда, есть и очень важное отличие от той поры — случись в таком "надобность" сегодня-завтра, то благодаря принятой Преамбуле власть уже сможет всем этим пожертвовать ради гарантий развития, данных латышской нации, не нарушая Сатверсме!
Говоря более понятным народу Латвии в нашу ипотечную эпоху языком — лишь Латышская нация становится "обеспеченным кредитором" по любым обязательствам государства прописанным в Сатверсме. Остальные — в очередь… если хватит.
Идем дальше.
В норме устанавливающей правовые принципы устройства Латвии, как демократического, правового, социально ответственного и (вдруг!)… национального государства… говорится в том числе и об уважении к нацменьшинствам.
А является ли Латвия национальным государством в контексте этнического состава населения? Но давайте обратимся к авторитетному источнику — ЮНЕСКО о национальных государствах. Национальное государство по Юнеско может быть названо таковым, лишь и если значительное большинство населения страны объединено общей идентичностью и связано единой культурой.
Читатель, это про Латвию? Про Латвию, в которой латыши отнюдь не являются значительным большинством, даже и вместе с латгалами?
Вот официальные статистические данные властей того же государства, законодатели которого его почему-то уже назвали национальным.
Есть государства и не национальные, называются они — полиэтнические (многонациональные). Признаки просты — наличие различных этносов при невозможности какой-либо из них назвать значительным большинством населения, либо наличие регионов компактного проживания нацменьшинств. А вот это уже точно про Латвию!
Но коли уж Латвия де факто сегодня является многонациональным государством, то значит тезис о национальном государстве это не установленный правовой принцип, а на самом деле — цель декларативной нормы?
И как этой цели достичь? Как из полиэтнического государства построить национальное? На эту тему любят порассуждать националисты, говоря о том, что тут имеется ввиду политическая нация, а не какой-либо этнос.
Что же, построение единой латвийской политической нации, как основы национального государства — цель благая. И добиться этого можно и даже нужно бы реальным интеграционным процессом. Однако, реальность этого процесса означает обязательную двусторонность, чтобы добиться общей идентичности и культуры. Но двусторонность процесса интеграции крайне беспокоит националистов, по их мнению он станет при определенных неблагоприятных условиях противоречить объявленным в Преамбуле гарантиям латышской нации. Обеспеченный кредитор на то и обеспеченный, что ничем не делится! Вот потому и жертвуют латвийские власти двусторонностью интеграционного процесса и, видимо, цель построения уже провозглашенного национального государства будет достигаться какими-то иными способами.
Мне иные методы известны лишь из норм о недопустимости принудительной ассимиляции, но как-то это не вяжется с объявленным принципом уважения к нацменьшинствам. Но, возможно, у меня просто не хватает эрудиции?
А зачем это стремление быть "национальным"? Да очень просто — в многонациональном не получится родной язык 40 процентов населения государства иметь в статусе иностранного.
Ну и наконец, на сладкое — самые первые строки Преамбулы "18 ноября 1918 года провозглашенное Латвийское государство создано, объединив исторические латышские земли…".
Я, как может предположить читатель, даже не про значительные части Латгалии, которые никогда историческими латышскими землями не были, хочу возразить. В этом вопросе латвийский официоз набил руку и латгалов за отдельный народ не признает. Да и исконно русские земли в пределах современной Латгалии за таковые, видимо, не считает. А если и обратиться к здравому смыслу и объективной исторической науке, то законодатели быстренько еще какой-нибудь приквел сотворят. Это путь тупиковый.
Мы сделаем иначе — станем опираться на неоспоримое мнение самих латышских ученых! И что же обнаружим?
А обнаружим, что создатели Преамбулы и 69 депутатов ее поддержавших простым поднятием рук значительно уменьшили территорию государства Латвия, созданного "18 ноября 1918 года". Уменьшили на размер территории исторических ливских земель. А ливы — это не латыши. Совсем другой народ. Другой этнос. Это даже иная языковая группа, финно-угорская. И если верить латвийским историкам (Latvijas Vēstures Atlants, SIA "Apgāds Jāņa sēta", 1998), то историческими ливскими землями (вплоть до начала 14 века) было как раз все побережье рижского залива с разной степенью проникновения внутрь территории. Охватывая от побережья территорию нынешнего Вентспилса и реки Абавы до городка Сабиле на Западе (куршские Ливы), да еще весь нынешний рижский регион с обеими Юрмалами (Даугавские ливы) и плюс территория между взморьем и рекой Гауя на севере Латвии (Видземские ливы). Все эти территории не являются историческими латышскими землями по мнению самих латышских ученых!
Да и латыши туда пришли не по своей воле, а в рамках переселения внутри единых тогда государств под управлением немецких рыцарей. Переселяли их из соображений развития наиболее востребованных в тот период отраслей экономики государства — освоения пахотных земель и деревообработки. Приквел к какому периоду истории Латвии этот факт про иммиграционные процессы инициированные властями ради развития экономики?
А это значит, что на национал-патриотических эмоциях наши депутаты посягнули на ст. 3 Сатверсме Латвии, описывающую ее в иных границах. А следовательно и надо бы в соответствии со ст.77 Сатверсме передать теперь и уже всю Преамбулу на всенародный референдум. И страшно подумать, что будет, если народ согласится с Преамбулой и тоже посчитает, что лишь исторические латышские земли объединяет Латвия. Про другие в Преамбуле не сказано.
Вот ведь незадача-то!
Но мы с удовольствием понаблюдаем, как из этой коллизии выберутся и судьи конституционного суда и сами Законодатели. И есть ли им вообще до этого какое-то дело? Бумага, она, как известно, терпелива. Но мне вот, например, очень даже есть до этого дело — местом декларации моего жительства являются исторические ливские земли, по мнению латышских ученых. И я несколько растерян — а Латвия ли это теперь?
