Затем последовала захватывающая дух многих латышей эпопея о референдуме по двум госязыкам. Раны, нанесенные этим событием, еще кровоточат, и вряд ли они когда-нибудь исчезнут как ни в чем не бывало. Потом уже президент Андрис Берзиньш из лучших побуждений попытался сделать шаги в направлении сокращения "раскола в обществе", особенно сосредоточившись на примирении ветеранов Второй мировой войны, воевавших по разные линии фронта. Этому он посвятил большую часть лета.
В середине июля президент публично призвал ветеранские организации поддержать идею взаимного примирения и вызвал этим дискуссию в обществе. Хотя призыв и усилия президента направлены на военных ветеранов, они косвенно затрагивают все общество. Это президент подтвердил в своем письме пожилым солдатам, назвав примирение хорошим сигналом, который "поддержал был дух взаимопонимания и примирения в более широких кругах". Именно поэтому инициатива президента требует более широкой оценки, чем просто возможное "примирение" немногих оставшихся в живых стариков, которые не отделимы от идей и ценностей групп латвийского общества. Возможно ли вообще такое "примирение" и что на самом деле означает "раскол" в обществе?
Возвращение в исходную точку
19 июля президент в письме ветеранам отвечает на риторический вопрос, почему он вообще обращается именно к ним: "Меня нередко спрашивают, почему процесс сплочения общества надо начинать с участников войны. Мой ответ очень простой: надо начать с основ и вернуться в историческую точку, с которой начался раскол латвийского общества. Если в здании появляются опасные трещины, надо улучшить и укрепить фундамент. Только так мы сможем сформировать действительно сильный и сплоченный народ Латвии". Далее в письме президент указывает, что начальной точкой раскола был пакт Молотова-Риббентропа, который привел к трагедии Второй мировой войны и последствиям для Латвии.
Не отрицая факт, что преступный пакт между СССР и нацистской Германией положил конец первому периоду свободной Латвии и оставил кучу нерешенных проблем для Латвии восстановленной, все же хочу выдвинуть тезис, что раскол в латвийском обществе начался не в той точке. По той простой причине, что само по себе латвийское общество, особенно в 1939-1940 году, нигде и никак не раскалывалось. Да, большая часть жителей Латвии из самых разных слоев общества и этнических групп благосклонно восприняла приход советской власти или просто тихо приспособилась, как это было во все времена при чужой власти.
Однако события 1940 года в Латвии не были назревшей изнутри революцией. Это было брутальное вторжение другого государства и власти, или оккупация. Мне кажется, неправильно говорить о большом внутреннем расколе. Тем более, что в первый год советские репрессии в большой степени проводились не руками местных прислужников, а силами приехавших чекистов и солдат.
В ходе войны возможности социальных групп и индивидов в Латвии повлиять на события также были очень минимальными. Участие в войне по ту или иную линию фронта в большинстве случаев не было личным выбором. Конечно, в дальнейшие годы оккупации существовал более-менее скрытый антагонизм, например, между латышами, которые пострадали от советской оккупации, и теми, кто выиграл от присутствия советской власти. Похожие отношения, скорее всего, были и между другими историческими этническими группами Латвии. То же можно сказать о ветеранах других национальностей, которым было суждено находиться в разных окопах.
Мнимый этнический раскол
Однако самый существенный водораздел современного общества в Латвии, который вряд ли когда-нибудь полностью исчезнет, проходит не между жителями Латвии в 1940 году и их потомками, которых судьба разделила как бы по разным сторонам, а между историческими жителями Латвии, в основном, латышами, и представителями других национальностей, приехавшими сюда в годы оккупации. К тому же, людей в Латвии разделяет не этническая линия, а скорее шкала ценностей и идей. По одну сторону находятся сторонники независимого национального государства, по другую — те, кто не в состоянии смириться с независимостью Латвии и национальным государством со всеми вытекающими вопросами языка и гражданства.
Разумеется, разные взгляды существуют и между этническими латышами, но если вспомнить время восстановления независимости и следующие 20 лет, то небольшие, но довольно яркие примеры показывают, что в этой борьбе латыши редко находились в противоположных окопах. Это все же больше были латыши, даже с очень разным советским опытом, против людей других национальностей, приехавших в советское время, или представляющих их немногих латышей. Более того, "окопы" последних 20 лет не проходили по линии этнического фронта, а в большой степени по линии ценностей — принадлежность Латвии к ЕС и НАТО или Латвия как сателлит России. Латвия как восстановленное государство со своей политикой языка и гражданства против Латвии как нового государства без преемственности в вопросах языка и гражданства.
По-моему, звучащие в последнее время термины о "расколе" общества неуместны, так как общество, исторически проживающее в Латвии, не раскололось просто так и в один миг. Да, нынешнее общество включает две большие общины, или группы, которым трудно найти общий язык и точки соприкосновения, но эта ситуация в огромной степени вызвана оккупацией. Более того, советская власть осознанно ее спровоцировала при помощи своей иммиграционной политики.
Мы и они
Я согласна, что если уж нам надо жить вместе, лучше, чтобы между группами было согласие, но я никак не могу согласиться с распространенным мнением, что мы здесь жили так мило и дружно, а потом вдруг распался СССР, Латвия отделилась, стала независимой и в результате народ Латвии раскололся и начал враждовать настолько, что даже за 20 лет не удалось вернуть былое согласие. У меня нет точных исторических и социологических исследований о том, как основная нация и иммигранты уживались в советское время, но эмпирический опыт имеется. И он не свидетельствует, что мы в годы советской оккупации жили в большом "согласии" и были "сплоченными".
Да, в повседневной жизни мы мирно сосуществовали, если не считать репрессии советской власти. Публичных проявлений межнациональной розни было мало. Но неписаные законы и разделение существовали, по крайней мере, с латышской стороны. Я помню, например, коллег своих родителей на заводах. Люди разных национальностей отлично понимали друг друга в рабочее время, но после работы и в личной жизни настоящая дружба была только с латышами. Так же, как латыши водили своих детей в одни танцевальные коллективы и на одни виды спорта, а русскоговорящие — на другие. Это касается и праздников, стиля и вкуса, потребления культуры. Это были неписаные законы, хорошо понятные без слов. Разделение "мы"-"они" осело в подсознании и реально существовало в повседневности, даже если об этом нельзя было говорить громко и публично.
Учитывая все эти исторические и во многом эмоциональные обстоятельства, странно делать вид, что такого разделения не было до восстановления независимости, или воображать, что оно теперь исчезнет быстро и само по себе. Тем более, что при восстановлении независимости у латышей появилась возможность публично выражать свое мнение и называть вещи своими именами, а для многих людей, приехавших в советские годы, восстановление независимой Латвии было и остается частью "крупнейшей геополитической катастрофы 20-го века", как в свое время сказал президент России Владимир Путин.
Обратно не склеить
Хотя я не согласна, что существование такого раскола — это главное препятствие для развития Латвии, не отрицаю проблему и попытки что-то улучшить. Если уж мы через 50 лет после оккупации оказались в таком положении. Но чтобы решить какую-то проблему, сначала надо точно определить ее суть и истинные причины. Если президент Берзиньш во имя сплоченности общества обращается к ветеранам, то вряд ли это правильная целевая группа.
Судя по списку адресатов президентского письма, это, в основном, ветеранские организации, представляющие этнических латышей. Но не между ними существуют главные противоречия. Это действительно люди, которых использовала чужая власть. К тому же, в послевоенные годы они жили бок о бок без большой ненависти и конфликтов. Не думаю, что между ними сейчас есть огромные противоречия по поводу существования латвийского государства и народа. Пожилые люди сами должны принять решение о примирении. Вряд ли кто-то, у кого нет аналогичного опыта ужасов войны, имеет морально право давать старикам советы.
Но не думаю, что достижение "примирения" между латышскими ветеранами что-либо даст для большего согласия между расколотыми общинами латвийского общества, ведь в основе несогласия и расколотости не только вопрос о том, какая из сторон во Второй мировой войне была "правильной". И основные вопросы, и адресаты — совсем другие.
Перевод DELFI. Оригинал здесь
