Подписавшись за созыв референдума с целью установить русский язык как второй госязык, почти 200 000 человек выразили желание изменить конституционные основы латвийского государства.
То есть люди стали гражданам государства, конституционные основы которого они не признают. Конечно, можно предположить, что часть подписавшихся протестует против трудной жизни или политиков, которые не выслушивают, часть выступила за право беспрепятственно жить в параллельном русскоязычном мире, а часть искреннее поверила, что можно добиться для русского языка статуса государственного. Правда, Линдерман, Ушаков и другие лидеры кампании по раскалыванию общества отлично понимали, что это невозможно. Невозможно, так как трудно представить страну, где половина избирателей готова отказаться от идентичности своего государства.
Латышский язык как государственный является одним из четырех базовых принципов конституции нашего государства. Он так же важен, как и то, что Латвия — демократическая и независимая страна, ее территория неразделима, а власть принадлежит народу. Поэтому накануне референдума возможны два решения. Первое: не поддаваться на провокацию радикалов и не идти на референдум, показав, что статус латышского языка не обсуждается. Минус в том, что, во-первых, это противоречит гражданскому участию, к которому общество призывали на всех предыдущих референдумах и выборах. Во-вторых, акция гражданского неучастия трудно реализуема. Непременно будут люди, которые посчитают делом чести проголосовать против русского языка. Поэтому исход референдума может быть недостаточным для изменения Сатверсме, но большинство голосов будет "за". Это позволит местным радикалам, возможно, при поддержке России продолжить дискуссию, утверждая, что голосов не хватило, но большинство все-таки за изменение статуса русского языка.
Второе решение: активно участвовать в референдуме, чтобы с чувством собственного достоинства и большим перевесом доказать верность идентичности своей страны. Уверена, что против укрепления параллельного двухобщинного общества голосовали бы не только латыши, но нацменьшинства, которые ощущают принадлежность к Латвии, чувствуют себя здесь как дома, владеют латышском языком, сохраняя идентичность нацменьшинства. Поэтому положительным исходом референдума могла бы быть сплоченность вне этнических границ, достойное подтверждение демократической и национальной идентичности как общей основы для жизни в Латвии. Идентичности, которую уважает также Евросоюз, в Хартии основных прав которого сказано: "Союз уважает (…) национальную идентичность стран-участниц".
То, что в Латвии существует группа обиженных, неинтегрированных, отрицающих конституционные основы людей, это не сюрприз. Это провал такой политики, в понимании которой интеграция означает скорейшее и простейшее включение в политическую нацию. В этом плане стоит поучиться у других стран Европы, которые под интеграцией подразумевают включение в общину национальной принадлежности и демократического участия, поэтому на специальных курсах по интеграции будущим гражданам приходится потратить десятки часов, чтобы хорошо освоить историю, культуру и традиции страны проживания. Натурализация без интеграции создает риск государственной дезинтеграции. Например, в Основных направлениях интеграции Германии сказано: "Общество не способно долго выдержать внутренний раскол, который создают культурные отличия. Говорить на одном языке и принимать базовые ценности принимающего общества — это основное требование, чтобы сохранить социальную сплоченность".
Но нам надо вооружиться терпением и четким пониманием, что ни одна страна в мире в ХХ веке не пережила такие огромные искусственные изменения национального состава, как Латвия и Эстония за 50 лет оккупации. Поэтому нужно время, терпение и упорство, чтобы сформировалась общая национальная идентичность, основа которой — латышский язык и культурное пространство, демократические ценности, общая историческая память, основанная на реальных фактах. Открытая и включающая идентичность. Сохранение идентичности нацменьшинств не противоречит этой общей основе.
Человек может сохранять идентичность украинца, еврея, русского, но одновременно чувствовать себя также как латыш и участвовать в общей идентичности латвийского государства, ведь идентичности не исключают, а обогащают друг друга. После Второй мировой войны в разных странах Запада латыши смогли примерно включиться в язык и гражданское общество стран проживания, одновременно сохранив латышскую идентичность. Политика нашего государства должна быть направлена на укрепление такой модели, очевидной для национальных государств Европы. Другого выхода нет. Альтернатива — двухобщинное общество с его вечной напряженностью. Усилия, вложенные в укрепление общей национальной идентичности, окупятся в качестве демократии. Например, исчезнет электорат этнических и раскалывающих общество партий.
Чтобы к этому приблизиться, снова подчеркиваю, что важной политикой государства будет интеграция по такой очевидной европейской модели. Надо пересмотреть заблуждения прежней политики, например, осознав, что быстрая и упрощенная натурализация не имеет никакого отношения к интеграции. Надо договориться, что продолжать, а что делать заново.
Несколько примеров. Надо укреплять и поддерживать гражданское участие. Думаю, отчужденность по отношению к государству испытывают люди разных национальностей. Особенно надо поддерживать общие гражданские мероприятия НГО, которые в Латвии формируются по этническому принципу. Для этого нужны государственные средства. Сейчас НГО доступно только зарубежное финансирование. В плане гражданского образования латвийские дети имеют один из худших результатов в ЕС. Это значит, что в стране недостаточные навыки сотрудничества и участия, ответственности за общество и государство. Это надо изменить. Надо побуждать дружить и создавать общие проекты латышских и русских школ, чтобы хотя бы уменьшить отчужденность, которую поколениями воспроизводит этнически разделенная школьная система Латвии.
Видные политики (Андрей Юдин, Алексей Лоскутов, Вячеслав Домбровский) или представители международных структур (Ина Штейнбука) и другие известные люди, которые естественным образом включились в национальное латвийское государство, его латышскую идентичность и одновременно с той или иной интенсивностью сохранили идентичность нацменьшинства, должны обратиться к той части общества, где доминируют предрассудки, и которому трудно включиться. Надо высоко оценить таких политиков как, например, Игорь Пименов, которые активно призывали членов своей партии (ЦС) не подписываться за референдум. Партии, созданные по политическим, а не этническим принципам, и их молодежные организации должны усердно трудиться, чтобы привлечь людей разных национальностей.
Надо продолжить укреплять латышский язык, чтобы была общая основа для сплоченного общества — сильной национальной принадлежности и общины демократического участия. Ведь демократия — это община коммуникации. Если нет общей основы, она расколота. Ответственность латышей за язык означает, что нельзя лакейски переходить на русский язык, ощутив, что собеседник не говорит свободно. Где же еще русскоязычные выучат латышский язык, если не в Латвии? Языковое самосознание и знание своих прав означает не допускать дискриминации латышей на местном рынке труда, необоснованно требуя знаний русского языка.
Если с этим смириться, укрепляется русский язык, уровень самодостаточности которого и так высок. На рынке труда особенно дискриминируют молодых людей, которые получили хорошее образование, освоили европейские языки, но в школе не изучали русский.
Надо укрепить желание и чувство уверенности в русскоязычных людях, чтобы отправлять детей в латышские детские сады и школы. Поэтому нужна поддержка учителям, которые умеют работать с детьми из разноязычных семей. Надо подумать о введении уроков домашнего языка, если будет спрос. Например, в Австрии турецкие дети (разумеется, турецких школ там нет) до 14 лет в государственных школах могут укреплять свой турецкий язык. Это убедит родителей, что дети не утратят свою идентичность нацменьшинства.
В школах особенно важны уроки гражданского образования и истории, где надо формировать понимание национальной и демократической идентичности латвийского государства и истории Латвии, основанной на реальных фактах. В том, что это возможно, меня убеждают беседы с учителями истории из русских школ. Расколотая историческая память проявляется в расколотом обществе. Важно, чтобы она не воспроизводилась в следующих поколениях.
Но, возможно, самое важное — осознавать и поддерживать принцип открытой латышскости. Это означает включенность и общее чувство принадлежности, то, что латышом можно не только родиться, но и стать. Это значит, что, будучи латышом, человек может сохранить и свою идентичность нацменьшинства. И все мы должны с уважением к этому относиться.
Перевод DELFI. Оригинал здесь
Seko "Delfi" arī Instagram vai YouTube profilā – pievienojies, lai uzzinātu svarīgāko un interesantāko pirmais!
