Но давайте, спросим себя: что такое латвийский центризм? А что можно назвать латвийским радикализмом, русским, латышским? Суть радикализма в неприятии компромиссов, в доведении любой идеи, любого идеологического тезиса на практической почве до абсолюта, не считаясь с потерями.
Теперь спросим себя ещё: а существует ли в Латвии «русский» радикализм» вообще? Скажите, кто из тех, кого приснопамятная публика кличет радикалом a la russe, действительно является таковым? Может, это г-н Ушаков-Урбанович, который надумал на грядущем референдуме проголосовать «за» второй государственный язык, хотя понимает, что этого всё равно не будет, но голосовать будет «так само», за правду, ибо страдаем незаслуженно... А если бы это было «не так, а эдак», так мы за латышский только и завсегда... Даже в программе ЦС указано, что единственым государственным языком страны является латышский.
Или, может, радикалы – это Плинер Я.Г. и m-me Жданок, которые ратуют, ну, хоть за какой-то статус для русского языка? Пусть региональный, пусть самый плохонькой, лишь бы был. Или, может, руссо-радикал – это страшный и ужасный г-н Рубикс, который заявил, что в Латвии должен быть лишь один государственный язык, да и тот латышский? Так, где же вы, русские радикалы? Ау!
Может, неблагонадёжный Линдерман – радикал? Тот Линдерман, который всюду и кругом твердит: да, возможно, проиграем референдум, но прийти все-таки надо... Пусть все видят: нас много и нас не устраивает... Вы хотите сказать, что вся эта публика, вместе и по раздельности – это радикалы? Не смешите, ей Богу.
Пока из доступных фактов мы имеем лишь то, что памятник Освободителям в Риге взрывать пытались, а монумент Свободе нет. Естественно, тут же делаю оговорку: дабы не стать обвинённым в призывах к насилию, речь идёт лишь о констатации фактов. Об этом и ни о чём другом.
Вот когда наши шесть спецслужб плюс ополчение "земессардзе" покатят по тревоге куда-нибудь под Лудзу вылавливать то ли группы, то ли отряды "не установленных лиц", что под лозунгом "Свободу Латгалии!" баррикадируют лесные дороги республиканского значения... Или, когда не до конца идентифицированное сообщество врачей в Даугавпилсе заявит своим больным: "не нравится говорить по-русски, езжайте лечиться в Валмиеру!" А пуще, когда в Резекненском крае начнут прокладывать границу, отделяющую его от остальной Латвии – вот тогда, господа хорошие, мы и поговорим о радикализме. Русском ли, латгальском ли, или каком ином...
А у нас, извините, со стороны русских - тишь, да гладь, да Божья благодать. Никто не предлагает: отказаться от преподавания в школах на латышском и перейти на английский, русский, французский или китайский языки обучения, мотивируя это тем, что образование, полученное на государственном, менее конкурентоспособно в мире, чем на любом из указанных выше языков. Словом, пока в Латвии, в смысле «русского радикализма»: куда ни сядешь – за кустиком спрятаться негде, не выросло ничего: кругом степь.
А что у нас творится в политическом центре? Это же центрист и депутат Европарламента, самого толерантного, как известно всем, места на планете Земля, г-н Кариньш заявил, что с русскими бороться не надо, а нужно их ассимилировать! Это же он мне сказал. Представляете? Мне и моим детям. Как тут не вспомнить и m-me Аболтиню, спикера Сейма, которая выступила с инициативой разъяснять обществу, почему русский язык, язык моей культуры, моих родителей, дедушек, бабушек, моих друзей и моих детей, за бюджетные, то есть, в том числе и мои, как налогоплательщика деньги, плох и не нужен Латвии. Это она центрист-то?
Подобных цитат при желании можно набрать ещё "вагон и маленькую тележку". Чем, скажите, эти позиции "латвийских центристов" отличаются от мыслей бравых ребят из "Вису Латвияй", что в здравом уме и твёрдой памяти, на голубом глазу заявляют русским и прочим "неарийцам": мы хотим от тебя, чтобы ты стал латышом. Очевидно же, что ни чем. Таким образом, наблюдается полное на текущий момент отсутствие в стране русского радикализма и наличие радикализма латышского, свойственного всем представителям сегодняшней властной элиты и примкнувшим к ним интеллектуалам, без малейших исключений.
Латышский радикализм, в который переродилась идея национального государства, стал одним из столпов, на котором покоится современная Латвия, так неожиданно обретшая независимость в конце ХХ века. Всё остальное – не более чем европейская риторика, "грим на лице прокажённого". Именно "латвискумс" – та ценность, за которую вот уже больше 20 лет голосует латышская нация, невзирая на ужасающие провалы в остальных областях государственного строительства и управления: от законов до экономики.
И не надо строить иллюзий, что этот вектор изменится. Нужно ожидать другого – появления настоящего русского радикализма. Только когда прольется кровь, и станет ясной, как Божий день, невозможность одной общины безраздельно диктовать свои правила и ультиматумы всем остальным, тогда и начнётся долгий, тяжёлый и мучительный поиск компромиссов. А пока бряцание доспехами продолжается. Sic vis pacem parabellum.