"Согласие" неслучайно сравнивало себя с эстонскими центристами: две крупные партии с левоцентристской программой, успешно участвующие в выборах, но при этом сильно зависимые от голосов русскоязычных избирателей. Находясь в оппозиции, центристы в Эстонии и "Согласие" в Латвии контролировали столичные муниципалитеты. По этой причине их было удобно обвинять в коррупции. Но самое неприятное: обе партии считались пророссийскими, хотя это были фантазии, нежели суровая правда жизни.
Наблюдалось сходство и в отношении лидеров. В 2007 году тогдашний председатель Центристской партии Эдгар Сависаар не поддержал перенос советского военного монумента ("Бронзового солдата"). Напомним, это решение эстонского правительства привело к массовым протестам русскоязычных жителей и беспорядкам в центре столицы. Нил Ушаков, в свою очередь, запомнился латвийским националистам тем, что подписался под инициативой референдума о втором госязыке.
Теперь о различиях. Центристская партия была и остается партией мейнстрима. Если хотите, это "эстонская" партия, которая годами активно работает с русским электоратом. В ее списках всегда баллотировались популярные политики как эстонского, так и русского происхождения. Верные сторонники центристов из обеих общин могли на выборах найти себе кандидата по душе. Для того, чтобы выйти из изоляции, партии оказалось достаточно сменить лидера и составить заговор с двумя другими партиями и, судя по всему, с новым президентом. Заговор был направлен против Партии реформ, которая на тот момент явно засиделась в правительстве. Далее новый кандидат в премьер-министры центрист Юри Ратас повторил эстонский политический символ веры, включая признание оккупации, евроатлантической солидарности и поддержку санкций против России. Возглавляемое им коалиционное правительство работает уже два года.
Не все было гладко. Войдя в правительство, Центристская партия стала терять популярность среди русскоязычных избирателей. В прошлом году перед местными выборами случился кризис, в результате которого некоторые политики покинули ее ряды. Но затем произошла консолидация. Лидеры русских центристов оказывали большее влияние на внутрипартийную жизнь. Центристы не отказались заниматься токсичными для других партий темами, например, сохранением русского образования или решением проблемы неграждан, хотя партнерам по коалиции это не нравится. Рейтинг партии среди русскоязычных снова растет. Забавно, но Центристская партия даже не расторгла бессмысленный договор о сотрудничестве с "Единой Россией". Это стало для центристов принципиальным вопросом: нельзя поддаваться грубому давлению политиков со стороны.
Сможет ли партия рижского мэра использовать опыт центристов? Судя по всему, нет. "Согласие" позиционирует себя как общенациональный политический проект, но что толку: латвийская элита считает их "русской" партией. Нил Ушаков это понимает: именно поэтому на выборах в октябре предложенный им список "правительства мечты" включал только три русские фамилии. Но чуда не произошло: из всех новоприглашенных латышей — кандидатов в министры в Сейм смогла пройти только Эвия Папуле. Многочисленных популярных латышских политиков у "Согласия" не было и нет. Партия по-прежнему зависит, в основном, от "русских" голосов.
Имидж "русской" партии в латвийских условиях становится непреодолимой преградой на пути в правительство. Израильский политолог Самми Смууха остроумно называет такие режимы этнической демократией. С одной стороны, это действительно демократии. С другой имеются неписанные правила, которые позволяют не допускать "опасные" меньшинства во власть или хотя бы сильно ограничить их влияние. В условиях Латвии опыт работы эстонских центристов с русскоязычным электоратом может оказать полезным, например, для традиционно прагматично мыслящего Союза "зеленых" и крестьян или нового типа либерального объединения "Для развития/За!". Что же касается "Согласия", то у него еще есть возможность произвести мощный ребрендинг и перетасовки в руководстве. Гарантий, что это сработает, нет. Впрочем, чудеса иногда случаются.