Пять пар наручников на 1000 заключенных
В девяностых 70-тысячная Елгава могла поспорить с Ригой за звание самого криминогенного города Латвии. Работы в городе не было, за власть боролись четыре преступные группировки, а в одной из двух елгавских тюрем – Парлиелупской – сидели более тысячи заключенных. Тогда они фактически правили тюрьмой изнутри.
Маленькая криминальная столица
Эта статья ― часть проекта "Побег'94" о самом массовом побеге из тюрьмы в истории Латвии. Все материалы проекта.
После распада СССР в Елгаве один за другим стали закрываться крупные заводы. На улице оказались тысячи безработных, и многие были готовы пойти на преступление – ради того, чтобы выжить. Благодаря близости к Риге и границе с Литвой Елгава служила транзитным пунктом, в том числе и для перевозки нелегальных товаров. В небольшом городе было две тюрьмы – Парлиелпуская и Елгавская, причем вторая ― строгого режима. Здесь сидели преступники, получившие большие (в том числе, и пожизненные) сроки.
"Цыгане оказывают существенное влияние на высокий уровень преступности в городе, – неполиткорректно уверял в свое время в интервью газете Neatkarīgā Rīta Avīze начальник Управления Елгавской полиции Харальд Даугинович. – Елгавская полиция воюет с так называемыми "точками", однако результатами борьбы не довольны ни полиция, ни жители. Для города очень актуальна проблема алкоголизма. Из 70 000 жителей ежегодно в вытрезвитель попадает 3000, то есть каждый день в среднем по 16 человек".
Зента Третьяк
В 1994 году исполняла обязанности начальника Уголовного розыска в Елгаве
"В то время в Елгаве было немало ранее судимых. Многие, выйдя на свободу, никуда не уезжали и оставались здесь жить. Вокруг тюрем постоянно крутились знакомые заключенных, которые приезжали на свидания, приносили передачки. Вот ты идешь по улице, и уже издалека видишь, что навстречу идет ранее судимый человек. Или он недавно освободился", – рассказывает бывший начальник Криминальной полиции Елгавы Зента Третьяк (в 1994 году – исполняющая обязанности начальника Уголовного розыска в Елгаве).
Вооруженные нападения на почтовые отделения, сберкассы и заправки, убийства и тяжкие телесные повреждения – в первой половине девяностых все это стало для елгавской полиции обычным делом. "Вооруженные налеты совершались средь бела дня, – вспоминает Зента Третьяк. – Помню, на улице Паста "взяли" кассу. И свидетель потом рассказывала: поливаю цветы, смотрю – идут люди с автоматами. Потом хлопок, и люди выбегают. Что произошло – непонятно. Это в кино видно, кто преступник. В жизни все иначе".
Власть в городе делили четыре преступные группировки, и стычки между ними происходили регулярно. Со временем банды исчезли: многие получили большие сроки, кто-то был убит. Такая судьба ждала, например, хорошо известного в криминальных кругах авторитета по кличке Урбанчик: его убили в бане двумя выстрелами в голову.
"К побегу из тюрьмы авторитеты причастны не были. Они наоборот были заинтересованы в том, чтобы беглецов как можно быстрее поймали. Иначе мог начаться беспредел. Преступные группировки хотели все держать под контролем", – говорит Зента Третьяк.
Громкие преступления 1994 года: убийства, взрывы, ограбления
В 1994 году на территории Латвии было совершено 375 убийств, в одной только Риге убиты 148 человек. Кроме того, по данным Центрального статистического управления, за год в стране зарегистрировано 714 случаев нанесения тяжких телесных повреждений, 129 изнасилований и 1 142 ограбления. В том же году зарегистрировано самое большое количество нападений на журналистов.
«Страшное было время, но интересное», - так охарактеризовали 1994 год собеседники и эксперты, согласившиеся принять участие в нашем проекте. Вот лишь часть уголовной хроники 25-летней давности, в которой мы попытались собрать самые громкие преступления 1994 года:
Парлиелупская тюрьма: 1,5 квадратных метра на человека
Парлиелупскую тюрьму в 1960-х годах построили в черте города – не в центре, но посреди жилой застройки, рядом с городской больницей и домом культуры. Отдельных нормативов для строительства тюрем в то время не было, и для заключенных возвели армейские бараки. По такому же принципу в свое время были построены Шкиротавская и Екабпилсская тюрьмы. "Тюрьма в черте города была удобна для этапирования – рядом железная дорога. Вагон с подследственными подходил на станцию, конвой с собаками сопровождал прибывших. Но каково было жителям близлежащих домов и пациентам больницы!" – вспоминает Зента Третьяк.
Илона Спуре
Пришла в систему мест заключения в начале 1990-х
Парлилепуская тюрьма считалась исправительно-трудовой колонией общего режима. "Если проводить параллели с нашим временем, то это похоже на тюрьму частично закрытого типа. У заключенных довольно много прав: на звонки, посылки, краткосрочные и длительные свидания. Они могут более свободно передвигаться по территории", – рассказывает начальник Управления мест заключения Илона Спуре. В начале девяностых впервые заговорили о правах человека, и с окон в тюрьме сняли решетки, а также заграждения, которые разделяли территорию на локальные зоны. Теперь заключенные могли свободно перемещаться внутри тюрьмы.
Юлиус Аншин
Председатель правления Ассоциации независимых экспертов Латвии, в 1990-х боролся с преступлениями в тюрьмах.
Председатель правления Ассоциации независимых экспертов Латвии Юлиус Аншин работал следователем с 1976 года. В 1989-м он стал начальником 3-го отдела следственного управления следственного департамента МВД ЛССР, созданного в связи с резким увеличением числа преступлений в местах лишения свободы. "Как человек, который больше двух лет отработал в колонии строгого режима, могу сказать, что общий режим куда более непредсказуем, – говорит он. – Туда отправляют с первой судимостью. Именно там начинается дележ власти: кто-то становится "блатным", кто-то – "приблатненным", кто-то – в "пацанах" или в "мужиках", а кого-то, извиняюсь, "опускают", а то и доводят до самоубийства. Весь расклад виден по тому, как заключенные сидят за обедом. Первый стол, второй, пятый... Любое "половое" преступление (изнасилование, мужеложество, развращение малолетних) – это "пятый стол". Таким не позавидуешь".
На территории Парлиелупской тюрьмы находилась 21 постройка: жилые бараки, медпункт, столовая, клуб, баня, мастерские, производственные корпуса. В начале мая 1994 года здесь содержались 1028 заключенных. "В одном помещении могло находиться до 60 человек. Спали на двух- и трёхъярусных кроватях. Сейчас это просто уму непостижимо!" – говорит Илона Спуре. Общая площадь четырех жилых корпусов составляла 1634 квадратных метра: по 1,58 квадратных метра на человека.
Перенаселенность была не единственной проблемой тюрьмы. За несколько месяцев до побега выяснилось, что на всех заключенных в тюрьме есть только пять пар наручников. В 1994 году здесь работало всего 22 надзирателя. В тюрьме было 108 штатных мест, но даже при высоком уровне безработицы заполнить их было непросто. "Не было денег, чтобы выплачивать зарплату, – вспоминает Спуре. – В ночь побега надзирателей было трое. На тысячу заключенных! Что они могли сделать, даже если бы захотели? Заключенных не могли элементарно пересчитать. Вечером и ночью надзиратели боялись заходить в переполненные помещения. И ведь в то время в тюрьме оставались заключенные со всего Союза. Там был очень пестрый контингент".
Заключенных становилось все больше. В 1994 году по всей Латвии "сидело" 9633 человека (6297 осужденных, 3161 заключенных и 175 несовершеннолетних осужденных). В 1992 году их было 8573, после 1995 ― уже около 10 000.
Поскольку Парлиелупская тюрьма была расположена посреди жилой застройки, зону безопасности вокруг нее создать не удалось. Через забор постоянно перебрасывали наркотики и алкоголь. По данным издания Jelgavas Vēstnesis, в 2006 году у заключенных Парлиелупской тюрьмы изъяли 15,5 литров алкоголя и 178 граммов наркотиков, а за семь месяцев 2007 года – 367 мобильных телефонов, 1249 литров алкоголя, 44 грамма наркотических и 1439 граммов психотропных веществ. Нигде больше в Латвии нельзя так же просто перекинуть что-то через забор, утверждал начальник Управления мест заключения Висвалдис Пуките.
Весь день заключенные были предоставлены сами себе: работать было негде. Кто-то играл в карты, кто-то выпивал, кто-то занимался спортом, читал книги. "В советское время работа в тюрьмах была обязательной. В каждой тюрьме производились детали для конкретного завода. Масштабы и заказы были огромнейшие. Могли работать в две смены. Шкиротавская тюрьма производила фрагменты телескопического оборудования для завода в Ленинграде, – рассказывает Спуре. – В Парлиелупской тюрьме до 1992 года производили каркасы автомобильных сидений для завода RAF, а также продукцию для ВЭФа. В 1994 году производство было ликвидировано. Осталась только хозяйственная обслуга, в которой было задействовано небольшое количество заключенных".
Не первый побег
Массовый побег из Парлиелупской тюрьмы в 1994 году – исключительное по масштабу, но не уникальное событие. За год до этого, в 1993-м, из тюрьмы сбежали десять человек. "В тот раз подкоп сделали не на волю – беглецам пришлось выбираться по телевизионному кабелю через забор. Один упал на контрольно-следовую полосу и сломал ногу, но его вытащили. Поймали всех, кроме двух "блатных", ради которых все и было устроено", – рассказывает Аншин.
Побег 1993 года был организован ради осужденного на 13 лет за бандитизм Вадима Лиеде. В Латвии он был известен как Руслан Ханджаев (Вилли). В рижскую "банду Лиеде" входили 16 человек, почти все – молодые парни в возрасте 23-25 лет. Судебный процесс проходил в тюрьме и, учитывая социальную опасность, все обвиняемые находились за железной решеткой. Виновными в бандитизме были признаны восемь человек. Главарь банды Вадим Лиеде был приговорен к 13 годам, наиболее активные участники банды получили от 11 до 12 лет. Вместе с Лиеде-Ханджаевым за решетку отправилась его подруга, 38-летняя гражданка Беларуси Ольга Алипатова. Она, будучи врачом-педиатром по профессии, принимала участие в убийстве семьи из трех человек.
Такие самодельные приспособления в 90-х годах использовали заключенные для побега из тюрем
Предполагалось, что двое преступников скрылись на Сахалине, где жил отец одного из них. "Когда я отправился в тюрьму проводить следственные действия, меня охраняли автоматчики, – рассказывает Аншин. – Во всех кабинетах начальников отрядов жили "блатные". Они пользовались всей мебелью и удобствами. То есть власть в тюрьме реально взяли осужденные. Я доложил о ситуации руководству следственного департамента. И услышал ответ: а что мы можем сделать?!"
В 2004 году Лиеде-Ханджаев был задержан в Майами. Совместную операцию по задержанию проводили ФБР и полиция Польши. Лиеде-Ханджаев был доставлен в Польшу, и процесс над ним и его бандой длился почти четыре года. В состав банды, которая в 1997-1999 годах орудовала на территории Польши, входили 15 человек – несколько поляков, два гражданина Латвии, белорус, литовец и иорданец. На их счету – многочисленные налеты на пункты обмена валюты и инкассаторские машины. В октябре 1999 года они ограбили почтовый конвой в Гданьске, похитив 900 000 злотых (около 251 000 долларов). Только перечисление преступных эпизодов банды Лиеде на территории Польши в суде заняло более часа.
Воеводская прокуратура в Гданьске предъявила Лиеде обвинение в семи убийствах ― в том числе, семьи из трех человек, включая десятилетнего ребенка. На счету банды преступления в Чехии, Германии, Нидерландах, Словакии, а также на территории бывших республик СССР. В 2009 году польский суд приговорил Вадима Лиеде к пожизненному заключению. Его возлюбленная Ольга Алипатова получила 10 лет тюрьмы.

Еще одна попытка побега из Парлиелупской тюрьмы была сорвана в августе 2005 года. При помощи крышки от мусорного бака заключенные рыли подкоп из одной из жилых секций тюрьмы. Туннель начинался в углу камеры и был замаскирован досками пола, на которых стояла кровать. Трое инициаторов побега, наркоманы с большим тюремным стажем, заставили копать одного из заключенных. Он успел выкопать три с половиной метра из необходимых пятнадцати. Землю заключенные прятали в камере. По одной из версий, подкоп вели не для того, чтобы бежать, а чтобы доставить в тюрьму большую партию наркотиков.
Закрыли и снесли
Летом 1994 года, сразу после побега, Елгавская дума собралась на внеочередное заседание. Депутаты решили, что будут просить Кабинет министров переместить тюрьму с улицы Гарозас в более подходящее место. Однако в итоге было принято другое решение: закрыть тюрьму вообще. "Парлиелупская тюрьма находится в катастрофическом состоянии и не отвечает нормам в сфере прав человека, – комментировал ситуацию министр юстиции Гайдис Берзиньш. – Было бы неразумно постоянно вкладывать средства налогоплательщиков в объекты недвижимости, которые регулярно нуждаются в ремонте. Кроме того, такое место заключения является серьезной угрозой для безопасности общества".
Тюрьма была закрыта в 2008 году. К этому моменту в ней находилось 450 заключенных. Некоторые из них вышли на свободу, так как у них закончился срок наказания, остальные были переведены в другие латвийские тюрьмы.
В 2010 году территорию тюрьмы – два земельных участка общей площадью 32056 квадратных метров вместе со всеми зданиями – переняла Елгавская дума. Депутаты шутили: нужно оставить какую-нибудь постройку в качестве музея, однако в конце концов все пришли к выводу, что тюрьма – это не памятник архитектуры, и музей здесь не нужен. Год спустя было принято решение о сносе зданий. По данным издания Zemgales ziņas, Министерство внутренних дел изучало возможность построить на территории бывшей тюрьмы новый комплекс с административными зданиями, гаражами, стоянкой, площадкой для вертолета, складами и тиром, однако дальше разговоров дело не пошло. "Этот вопрос больше не обсуждается", – сообщили DELFI в Елгавской думе. Сегодня на территории бывшей тюрьмы проводятся учения служб безопасности.