Возвращение "красной угрозы"

"Неделя длинная... Серебряный кот ест... Когда синее встретится с желтым на западе..." Кодировка советских сообщений, которые ловят на радиоволнах подростки из Хоукинса, штат Индиана, в третьем сезоне "Очень странных дел", может звучать совсем не так грозно, как давние реплики Ивана Драго. Но не стоит заблуждаться: за этой невинной белибердой скрывается нечто даже более демоническое. Буквально — в хитовом сериале Netflix, вышедшем спустя три десятилетия после окончания холодной войны, глубоко законспирированные советские вояки стремятся открыть посреди Америки 1980-х ни много ни мало портал в преисподнюю.

Понятно, что "Очень странные дела" — ретро, которое вводом в сюжет "красной угрозы" отдает дань той поп-культуре 1980-х, которую воспевает. Тем не менее в первых двух сезонах проект без русских вполне обходился. И что еще важнее, с ними он вписался в целую волну западного масскульта, обращающегося к образу России.

В самом деле, в том же 2019-м наследующий франшизе "Рокки" боксерский блокбастер "Крид 2" возвращает на экран фамилию Драго — как в образе самого Ивана (Дольф Лундгрен), постаревшего, но по-прежнему преисполненного ненависти к американцам, так и в фигуре его сына Виктора (Флориан Мунтяну), безжалостно отбивающего на ринге почки главному герою.

Вот Дженнифер Лоуренс в "Красном воробье" выводит на экран представительницу новой школы русских шпионов — подобно предшественникам, воспитанную ради Родины не испытывать эмоций ни в постели с врагом, ни в смертном бою с ним.

Вот один из самых обласканных критиками сериалов 2010-х "Американцы" на протяжении шести сезонов показывает жизнь двух офицеров КГБ, притворяющихся семейной парой обывателей в Вашингтоне 1980-х.

Вот антагонистом еще одного сериального хита, абсурдистского шпионского триллера "Убивая Еву", оказывается психопатка-киллерша Вилланель, она же Оксана Астанкова (Джоди Комер) — с родней в деревне Гризмет, пристрастием к водке и овсяному печенью и ужасным вкусом на цветастые наряды как будто из комиссионки 80-х.

Логично задаться вопросом, почему российские и советские шпионы и службисты, киллеры и солдаты стали западной культуре вновь интересны, добавив, что продолжают здравствовать и злодействовать и те славянские бандиты и террористы, которые наводнили голливудский экшен в 1990-х (уже движимые не идеологией, но жаждой криминальной наживы) и которые выступают антагонистами в картинах вроде "Джона Уика" и "Великого уравнителя". Ответ, пожалуй, будет многосоставным.

Во-первых, сценаристы и режиссеры Голливуда, как бы кинематограф ни прогрессировал, при прочих равных почти всегда выберут те конвенции, которые уже себя зарекомендовали, — типаж же русского злодея, пусть мир давно перестал быть биполярным, остается мгновенно узнаваемым, что облегчает зрителю погружение во вселенную фильма или сериала. Во-вторых, все чаще в последние десять лет звучащие разговоры о возобновлении холодной войны возникают не на пустом месте — Россия и сама рада позиционировать себя если не противницей Запада, то уж точно не его соратницей. Кремль любит подчеркивать, что руководствуется собственными национальными интересами, а значит, у шпионов и разведчиков с российским паспортом есть работа и в жизни, и на экране.