Foto: Reuters/Scanpix
24 мая Бобу Дилану исполнилось 80 лет. За восемь десятков лет жизни и шесть десятков лет творческой карьеры он наработал и накопил несколько десятков обличий. Каждое из них достойно отдельного обстоятельного разговора, и каждому посвящены десятки книг и самых серьезных исследований.

В день юбилея мы решили вспомнить одно из этих обличий - "певец протеста". С таким имиджем он вошел в популярную культуру и в течение десятилетий пытался от него избавиться.

В автобиографии "Хроники", вспоминая свои самые первые дни в Нью-Йорке в 1961 году, когда ему едва исполнилось двадцать, Дилан пишет: "Просматривая утреннюю газету, я наткнулся на сообщение о том, что Пикассо в 79 лет женился на своей 35-летней модели. "Вау!" - подумал я. Парень времени не теряет! Жизнь не проходит мимо него. Пикассо взломал и расколол существовавший до него мир искусства. Он был революционер. И я понял, что хочу стать таким же".

Foto: NY Times/Scanpix/LETA

Сегодня Дилан уже старше того 79-летнего Пикассо, которым он восторгался 60 лет назад. Не станем углубляться в детали его личной жизни - в этом смысле он человек куда более скрытный, чем бравировавший своей мужской силой и привлекательностью для женщин любвеобильный испанец.

Но, взяв себе в качестве образца революционность Пикассо - что бы под ней ни понимал тогда сам Дилан - он следовал этому образцу всю жизнь. Его главная революционность конечно же в трансформации поэтического языка. Как сформулировал это в своем решении о присуждении ему премии Нобелевский комитет, "в создании новой поэтической выразительности в рамках традиции великой американской песни".

Еще он, как и Пикассо, взломал тот мир - не изобразительного искусства, а фолк-песни - в который он угодил, раскрыл перед ним новые горизонты, вырвал его из замкнутого мира политизированного сектантства и открыл перед ним широкие горизонты всемирной популярности.

Однако, в самом начале своего творческого пути Дилан оказался вдруг революционером в самом что ни на есть узком, политическом смысле этого слова.

Певец протеста?

Дилан входил в мир американской популярной культуры именно под ярлыком "певца протеста", несмотря на то, что в основе его поэтики было множество самых разных, куда более глубоких, чем прямолинейный политический протест истоков: и современные англоязычная (недаром в качестве псевдонима он взял себе имя валлийского поэта Дилана Томаса) и французская поэзия, и Шекспир, и Библия, и американский фольклор (будь то белый кантри или черный блюз), и все богатство так называемой Great American Songbook (сложившегося в 1920-50-е годы канона классической американской песни).

Титул этот он получил во многом благодаря обретшей внезапно огромную популярность и до сих пор многими считающейся чуть ли не главной дилановской песней "Blowin' In The Wind".

"Blowin' In The Wind" для Дилана - то же самое, что "Джоконда" для Леонардо, Девятая симфония для Бетховена или "Мыслитель" для Родена - не обязательно самое лучшее, но самое известное творение гениального художника, произведение, которое на века будет ассоциироваться с его именем", - так писал об одной из самых ранних и, на самом деле, самых известных дилановских песен известный дилановед, автор многочисленных книг о Бобе Дилане Йохен Маркхорст.

К социально ангажированной, если угодно, "протестной" тематике Дилан пришел не случайно и задолго до переезда в Нью-Йорк, где он, опять же таки не случайно, сразу оказался в самом эпицентре лево-ориентированного фолк-движения Гринвич-Виллиджа.

Истоки

Как и многие другие, родившиеся в начале 1940-х его сверстники, подросток Дилан, тогда еще Роберт Циммерман, конечно, не мог избежать очарования рок-н-роллом, исполняя в своем первом школьном ансамбле в родном городке Дулут в штате Миннесота каверы Элвиса Пресли и Литтл Ричарда.

В то же время не меньшими, если не большими героями для него были кантри-певец Хэнк Уильямс и двое афроамериканцев - фолк-блюзовый музыкант Ледбелли и прозванная "голосом движения за гражданские права" блюзовая певица Одетта.

Ну и, наконец, Вуди Гатри - певец простого люда, символ политически ангажированной, лево-ориентированной фолк-песни, автор ставшей к тому времени уже легендой, альтернативным гимном левой Америки песни "This Land Is Your Land".

Еще учась в университете в Миннеаполисе, молодой Дилан стал петь в местных фолк-клубах и погрузился в левое движение, получившее после отката маккартизма новый толчок в виде пронизанной романтикой только-только случившейся в 1959 году на Кубе революции.

Foto: Reuters/Scanpix

Не доучившись в университете, в возрасте 19 лет, он приехал в Нью-Йорк, чтобы петь свои песни, и чуть ли не первым делом отправился в больницу навестить своего страдающего болезнью Гентингтона кумира. Еще даже не достигший 50-летия Гатри от болезни так и не оправился и умер в 1967 году, что еще больше придало решимости Дилану.

"В песнях Гатри, - говорил он, - есть бесконечная, бескрайняя человечность. Он был певцом американского духа. Я сказал себе, что стану его величайшим учеником".

Вдохновленный Гатри Дилан написал пару песен, которые можно рассматривать как негодование и протест. И если "The Ballad of Donald White" была всего лишь балладой об отверженном, безрадостная и бесперспективная жизнь которого привела его за решетку, а потом и на виселицу, то "The Death of Emmett Till" была уже непосредственным откликом на прогремевшее на всю Америку убийство 14-летнего чернокожего подростка, которого линчевали за то, что, приехав из более либерального Чикаго на летние каникулы на Юг, он посмел, по мнению белых граждан в штате Миссисипи, слишком свободно разговаривать с белой продавщицей.

Неоднозначность

Написанная примерно тогда же, в начале 1962 года, "Blowin' in the Wind" была лишена сиюминутной политической актуальности - несмотря на то, что среди вечных, универсальных вопросов, которые ставит перед собой и своими слушателями поэт (Сколько дорог должен пройти человек, прежде чем стать человеком? Сколько раз должен человек поднять голову вверх, прежде чем он увидит небо?) были и такие, которые вполне можно интерпретировать как вопросы бунтаря, возмущенного войной, несвободой и социальным неравенством (Сколько раз в небо должны быть пущены ядра, прежде чем их запретят навсегда? Сколько лет должны люди прожить, прежде чем им позволят свободу? Сколько нужно смертей, чтобы человек понял, что их слишком много? Сколько ушей нужно иметь, чтобы услышать людской плач?).

У 20-летнего юноши хватило мудрости не тыкать пальцем в возможных - реальных или воображаемых - виновников несправедливости и не предлагать ответ на эти простые, но вместе с тем бесконечно сложные вопросы. "Ответ знает только ветер", - философски изрекал он в ставшем названием песни припеве.

Именно поэтому он с самого начала довольно неохотно относился к навязываемому ему титулу "певца протеста".

"То, что вы сейчас услышите - не песня протеста, или что-то в этом роде. Я не пишу песен протеста", - с такими словами 16 апреля 1962 года обратился он к аудитории небольшого клуба Gerde's Folk City в нью-йоркском Гринвич-виллидже, предваряя первое исполнение "Blowin' in the Wind".

Надо понимать, однако, что протестные настроения: антирасистская, антивоенная, откровенно левая иногда вплоть до прокоммунистической ориентация была, что называется de rigueur - обязательной, неотъемлемой и неизбежной частью мировоззрения, образа мысли и поведения как музыкантов, так и слушателей того фолк-мира, в который - надо сказать, вполне добровольно и с воодушевлением - окунулся, приехав в Нью-Йорк, молодой Дилан.

Да, как и они, он испытывал совершенно искренние гнев и ненависть к неизбывным для властей бряцанию оружием, расовой сегрегации и дискриминации. Но в то же время образность, которой насытил свою песню Дилан, была настолько универсальной, поэтически абстрактной и древней (опирался он, в частности на библейскую книгу пророка Иезекииля), что заведомо уходила от ответа, оставляя его за неуловимым, как сам Господь Бог, ветром.

Более того, она позволяла бесчисленное множество интерпретаций, в том числе и ироничную снисходительность, если не сказать неприятие и тех прямолинейных и однозначных политических решений, которые исповедовали и которыми были одержимы угрюмо серьезные, несгибаемые в своей праведности и в своем идеализме левые активисты, прочно занимавшие передовые позиции в фолк-движении.

Их, однако, не занимали смутные, неоднозначные и неопределенные библейские аллюзии "Blowin' in the Wind", а иронию по отношению к себе они либо не чувствовали, либо предпочитали не замечать. Молодой, обладающий безусловной харизмой талантливый поэт и певец обрел за год пребывания в фолк-среде Нью-Йорка культовый статус, и новая яркая образная и красивая песня почти мгновенно стала общепринятым гимном движения.

Сделанная прямо там же, в клубе Gerde's Folk City запись мгновенно разошлась среди политизированного фолк-сообщества. Через несколько недель его признанный патриарх, убежденный левый активист (в 1940-е годы он даже успел несколько лет побыть членом Коммунистической партии США), и страстный исполнитель и пропагандист песен протеста Пит Сигер, опубликовал текст дилановской песни в майском выпуске издававшегося им фолк-журнала Broadside, и она стала звучать в самых разных исполнениях по всем многочисленным фолк-клубам нью-йоркского даунтауна.

Кульминация


Дилан - совсем молодой и рьяно рвущийся и успеху и к славе сонграйтер - с энтузиазмом и страстью ринулся в подхватившую его волну, предпочитая до поры до времени отставить в сторону свое двойственное отношение к левому движению.

Весь 1962 год он регулярно выступал на концертах и митингах вместе с Джоан Баэз, Питом Сигером, Филом Оксом и другими политически ангажированными фолк-певцами, параллельно сочиняя песни и записывая свой второй альбом Freewheelin' Bob Dylan. Наряду с "Blowin' in the Wind" в него вошли еще несколько песен, которые иногда, как "Blowin' in the Wind", иносказательно и аллегорически, а иногда уже однозначно и безоговорочно можно было охарактеризовать как "песни протеста" - антирасистского и антивоенного.

В "Oxford Town" он язвительно описывал вылившийся в общенациональный скандал эпизод с отказом университета штата Миссисипи, поддержанного губернатором, допустить на занятия первого поступившего в "славящийся" своей сегрегацией университет чернокожего студента.

Foto: Reuters/Scanpix

Льющийся с неба дождь в "A Hard Rain's Gonna Fall", как и образность "Blowin' in the Wind", мог нести в себе самые разные, вовсе не обязательно прямолинейные политические ассоциации, но ее премьерное исполнение на организованном Питом Сигером концерте в нью-йоркском Карнеги-холле 22 сентября 1962 года, в самый разгар Карибского кризиса, вызвало у аудитории совершенно однозначное толкование: hard rain - это сыплющийся с неба дождь ядерных ракет.

Известный критик Нэт Хентофф ссылается на слышанное им от самого Дилана признание, что поводом для песни стали именно события вокруг Кубы.

Со временем Дилан пытался опровергнуть эту интерпретацию: "Нет, это вовсе не атомный дождь, это всего лишь сильный проливной дождь. А "ядовитые капли отравляют воду" в последнем куплете - это ложь, которой нас пичкают по радио и в газетах".

Что, впрочем, не изменило статуса "A Hard Rain's Gonna Fall" - при всей ее богатой и неоднозначной образности - как одной из самых оригинальных и ярких песен протеста.

Ну а "Masters of War" уже совершенно откровенно пылала яростным и совершенно неприкрытым гневом:

Вы, мастера войны,

Строите огромные пушки,

Строите смертоносные самолеты,

Строите бесконечные бомбы,

Прячетесь за стенами

Своих кабинетов.

Вы не сделали ничего,

Кроме орудий убийств.

Вы играете моим миром

Будто это игрушка

Когда летят пули,

Вы, как Иуды,

Лжете и уверяете нас,

Что мировую войну можно выиграть.

Вы отправляете других нажимать на курок,

А сами отсиживаетесь и считаете тела убитых.

Вы прячетесь в своих особняках,

Пока кровь льется из молодых тел

и уходит в грязь.

Вы повергли нас в самый страшный страх -

Страх приносить детей

В этот мир, который им угрожает.

Вы недостойны крови, которая течет в ваших жилах.

Вы можете сказать, что я молод

И многого еще не знаю.

Но одно я знаю твердо

Хотя я моложе, чем вы -

Даже Иисус никогда не простит

Вам то, что вы творите.

Скажите мне одну вещь:

Те деньги, которые вы получаете,

Купят ли они вам искупление?

Думаете, купят?

А я думаю, что когда смерть предъявит свои права,

Никакие деньги не смогут выкупить вашу душу.

И я надеюсь, вы умрете,

И смерть ваша будет скорой,

И я буду идти за вашим гробом,

И буду смотреть, как он уйдет в землю,

И буду стоять над вашей могилой,

Пока не удостоверюсь, что вы мертвы.

"Эти песни, - писала уже в 1980 году критик New York Times Джанет Маслин, - утвердили Дилана как голос поколения - человека, понимающего и выражающего озабоченность молодых американцев ядерным разоружением и растущим движением за гражданские права. Сочетание морального авторитета и нонконформизма пришлось как нельзя кстати".

В июле 1963 года Пит Сигер пригласил Дилана впервые выступить на организуемом им Ньюпортском фолк-фестивале. Это было не просто приглашение в клуб, это была по сути дела коронация нового бесспорного лидера фолк-движения. На завершавшей дилановский сет "Blowin' in the Wind" на сцене к нему присоединились и Джоан Баэз, и трио Peter, Paul and Mary, и сам Пит Сигер, и афроамериканский хор Freedom Singers. А на бис все вместе, взявшись за руки, спели ставший гимном движения за гражданские права чернокожей Америки негритянский спиричуэл "We Shall Overcome".

28 августа Дилан и Баэз присоединились к массовому Маршу свободы на Вашингтон, тому самому, в завершение которого Мартин Лютер Кинг произнес на ступенях Капитолия свою легендарную речь "У меня есть мечта".

В этом же августе 1963 года Дилан начал работу над третьим альбомом The Times They Are a-Changin', песни которого в немалой степени отражают его состояние политизированной приподнятости и ажитации - он не только исполнил данное себе обещание стать "величайшим учеником" своего кумира Вуди Гатри, но и в каком-то смысле занял его место, став "голосом поколения", признанным лидером движения песни протеста.

Почти каждая песня на альбоме - отклик на тот или иной конкретный эпизод современной американской жизни: убийство афроамериканского активиста Медгара Эверса в "Only a Pawn in their Game"; убийство чернокожей буфетчицы богатым расистом-фермером в "The Lonesome Death of Hattie Carroll"; перенос горнорудной компанией своей деятельности в более дешевую Южную Африку и в результате безработица и нищета американских горняков в "North Country Blues"; история фермера, отчаявшегося от нищеты и убивающего жену, детей и самого себя в "Ballad of Hollis Brown".

Все эти песни отражали расовую, социальную или политическую несправедливость, но - парадоксальным образом - были полны того самого прямолинейного, пусть и праведного гнева автора, которого всего годом ранее Дилан пытался избежать в "Blowin' in the Wind".

На этом фоне выделяется заглавная песня альбома "The Times They Are a-Changin'", сознательно задуманная как гимн поколения, и, несомненно, таким и ставшая.

Сенаторы и конгрессмены, услышьте мой клич

Не стойте в дверях, не преграждайте нам путь

Тот, кто застрянет, будет сметен

Бушующей за вашими дверями бурей

Потому что времена - они меняются

Отцы и матери по всей стране

Не критикуйте то, что не можете понять

Ваши сыновья и дочери больше не слушаются ваших команд

Ваша старая дорога уже никуда не ведет

И освободите путь, если не можете помочь

Потому что времена - они меняются

Ему, правда, хватило мудрости в последнем куплете осознать, что и его поколение, то самое, голос которого он пытается выразить и гимн которого пытается спеть, тоже будет подвержено безжалостной смене времен:

Настоящее сегодня со временем станет прошлым

Порядок быстро тускнеет

Первые сегодня со временем станут последними

Потому что времена - они меняются.

"У этой песни, безусловно, был смысл и была цель, - признавал впоследствии сам Дилан. - Движение за гражданские права и движение фолк-музыки были в то время настолько близки, что практически слились воедино".

Пророчество последнего куплета сбылось, и хиппистски-пацифистский пафос дилановской песни выглядит сегодня наивным и устарелым. Не устарело, однако, осознание необходимости движения и неизбежности перемен. В 1984 году молодой Стив Джобс продекламировал текст песни на собрании акционеров компании Apple, представляя им первую модель только что созданного компьютера Macintosh.

"Иуда!"


Спустя месяц после записи "The Times They Are a-Changin'" 22 ноября 1963 года в Далласе был убит президент Кеннеди. На следующий день Дилан открывал концерт песней. "Бог мой, как я могу ее петь? - делился он годы спустя своим ужасом с биографом Энтони Скадуто. - Меня ведь забросают камнями. Но петь надо было, с нее начинался концерт. Я не понимал, чему они аплодируют и зачем я написал эту песню. Я чувствовал, что ничего не понимаю. Все было полным безумием".

К концу 1963 года Дилан стал ощущать, что становится объектом манипуляции фолк-движения и что его протестный пафос начинает его ограничивать и сдерживать. Выступая вскоре после убийства Кеннеди на вручении ему премии Национального комитета по гражданским правам он, будучи, правда, не совсем трезвым, поставил под сомнение роль комитета, обозвал его членов лысеющими стариками и заявил, что в убийце Кеннеди Ли Харви Освальде видит и себя, и любого другого американца.

Чем дальше, тем больше втискиваться в прокрустово ложе одной идеологии, как и одного музыкального стиля он решительно не хотел. В 1965 году на фолк-фестивале в Ньюпорте он явил потрясенной фолк-аудитории свой электрический бэнд.

По шоковому воздействию и по влиянию на всю дальнейшую историю рок-н-ролла это короткое выступление приравнивают к панк-революции Sex Pistols. Как гласит легенда, разъяренный Пит Сигер то ли схватил, то ли намеревался схватить топор, чтобы перерубить провода к электрогитарам Дилана и его музыкантов.

Спустя полгода во время концерта в Манчестере Дилану из зала кричали "Иуда!". Отступление от идеалов песни протеста, и от музыкальной формулы акустического, чистого, левого фолка восприняли не просто как ересь. Куда жестче - как предательство, как вероотступничество, как измену.

Foto: AP/Scanpix (Bobs Dilans Losandželosā, 2015)

Впоследствии стало известно, что в Британии "антиэлектрические" протесты на выступлениях Дилана были заранее организованы. Фолк-клубы находись почти под полным контролем Коммунистической партии Британии, и вся их деятельность, в соответствии со сталинистским пониманием культуры, была направлена на сохранение "народной, антикапиталистической" сути фолк-музыки в противовес развращающему влиянию буржуазной рок- и поп-музыки. Именно их активисты, размахивая самодельными лозунгами и плакатами, затаптывали и засвистывали предавшего, по их мнению, прежние идеалы Боба Дилана.

Присвоенный ему прессой титулу "голос поколения" вызывал у него отторжение, если не сказать отвращение. В автобиографии "Хроники" он писал: "Стоило мне откровенно высказаться на ту или иную тему, как газеты тут же пестрели заголовками: "Голос поколения отрицает, что он голос поколения". Я чувствовал себя куском мяса, брошенным на съедение собакам".

Вышедший в августе 1964 года альбом был назван уже вызывающе демонстративно: Another Side of Bob Dylan ("Другая сторона Боба Дилана"). В полном соответствии с названием он был уже откровенно аполитичным, гораздо менее буквальным, более литературным и поэтическим, пронизанным влияниями битников и французского модернизма.

У песен своя жизнь


"Протестные" песни, однако, вне зависимости от его собственного к ним отношения, жили своей жизнью. Как точно сказал фолк-певец Фил Окс, сам Дилан не может перечеркнуть свое наследие. "Blowin' in the Wind", "The Times they Are a-Changin'", "Hard Rain Is Gonna Fall" и многие другие песни его раннего, "протестного" периода стали символами славной эпохи 60-х, вошли в признанную классику мировой популярной музыки и закрепили ее неразрывную связь с историей.

Не говоря уже о том огромном влиянии, которое они оказали на его многочисленных современников и последователей.

Одним из гимнов борьбы чернокожей Америки за свои права стала песня классика соула певца и сонграйтера Сэма Кука "A Chance Is Gonna Come", написанная под непосредственным влиянием "Blowin' in the Wind".

"Когда Сэм впервые услышал песню Дилана, - пишет автор биографии Кука Питер Гуральник, - он был настолько потрясен и воодушевлен и самой песней, и тем, что написал ее белый парень, что почувствовал острый стыд за то, что не смог написать ее сам. Для него было откровением, что песня о борьбе за гражданские права может в то же время стать хитом".

А в 1966 году карьера 16-летнего Стиви Уандера получила толчок к настоящей славе после того, как его версия "Blowin' in the Wind" взлетела на первое место чартс Billboard.

Да и сам Дилан на самом деле не так уж и отрекался и от своего прошлого, и от, казалось бы, отвергнутой им "протестной" тематики. В 1971 году он написал песню "George Jackson" об убийстве в тюрьме афроамериканского активиста-марксиста, а в 1976-м - песню "Hurricane" - о несправедливо осужденном чернокожем боксере Рубене "Урагане" Картере, судьба которого стала в 1999 году темой художественного фильма "Ураган" с Дензелом Вашингтоном в главной роли.

В 1990 году он спел свою самую резко антивоенную "Masters of War" на концерте для выпускников самой престижной американской военной академии Вест-Пойнт. Еще через год, в 1991-м, она прозвучала на церемонии вручения ему премии "Грэмми" "За достижения всей жизни", которая проходила в самый разгар "Бури в пустыне" - войны США против Ирака.

А 4 ноября 2008 года, в день, когда стало известно о победе на президентских выборах Барака Обамы, он, как бы возвещая возвращение идеалистического духа 1960-х, закончил свой концерт исполнением "Blowin' in the Wind".

Именно благодаря Дилану - как бы сам он к этому ни относился - песня протеста стала одним важнейших, основополагающих элементов рок-культуры. Ростки посеянного им зерна проросли во всех ее жанрах и по всему миру.

Seko "Delfi" arī Instagram vai YouTube profilā – pievienojies, lai uzzinātu svarīgāko un interesantāko pirmais!