Коварство, любовь и предательство: к 50-летию со дня смерти Эдуарда VIII

Можно сказать, что он был первой знаменитостью (в современном понимании этого слова) в королевской семье.

Как это часто бывает, действительность была несколько иной.

Начнем с того, что он был далеко не в восторге от уготованной ему роли. В одном из писем к своей тогдашней любовнице Фриде Дадли Уорд он описывал свои официальные обязанности, как "весь этот идиотизм и банальные напыщенные трюки!"

Его отец, Георг V, исполнявший обязанности конституционного монарха с угрюмой решимостью и преданностью долгу, характерным для Викторианского периода, как-то сказал одному придворному, что если Эдуард станет королем, что на тот момент было практически неизбежно, он "разрушит монархию и империю". В беседе с премьером Стенли Болдуином король выразился еще конкретнее, мрачно предсказав, что "после моей смерти мальчишка погубит себя за 12 месяцев". Надо отдать должное Георгу, он почти не ошибся: Эдуард VIII пробыл на престоле 11 месяцев, чуть-чуть не дотянув до года и до своей коронации.

В 30-х годах прошлого века Соединенное Королевство было в довольно скверном положении: экономика все еще оправлялась после Великой депрессии, на окраинах политического поля обретались коммунисты с фашистами, стабильных демократий в Европе было не так уж много и - самое главное - над миром нависла угроза очередной войны.

Конечно, придумывать пути выхода изо всех этих неприятных ситуаций должны были политики, но от монарха требовалась поддержка. Если с поддержкой не получалось, то он должен был хотя бы тихо сидеть в стороне, ни во что не вмешиваться, а главное - никоим образом не вставлять правящему кабинету палки в колеса.

В отличие от надежного до скуки Георга V, Эдуард, еще в свою бытность принцем Уэльским, нисколько не стеснялся выражать свое мнение самым неподходящим образом. Профессор истории из Эксетерского университета и автор книги "Король должен уйти" Ричард Той приводит несколько примеров его вмешательства во внешнюю политику.

В 1934 году на официальном обеде "Почтенной компании торговцев канцелярскими товарами и изготовителей газет", патроном которой он стал за год до этого, Эдуард, как и положено королевскому гостю, должен был совершить "круг почета", обмениваясь парой слов с каждым важным лицом.

К ужасу и недоумению окружающих, он застрял около посла СССР Ивана Майского, представлявшего по мнению британского истеблишмента кровавую диктатуру, кстати, расстрелявшую его родственников. Протокол требовал, чтобы принц ограничился холодным приветствием и не менее холодным прощанием, но он неожиданно завел с советским представителем длинный разговор и даже заверил его, что Великобритания привержена миру, так же как и Франция с Германией.

В следующем году выступление Эдуарда перед представителями Британского легиона (благотворительной организации, занимающейся помощью ветеранам и их семьям), показало, что он по-прежнему намерен вмешиваться во внешнюю политику, что для конституционного монарха является смертным грехом.

Он заявил, что "нет и не может быть более подходящей организации или сообщества, которые могли бы протянуть руку дружбы немцам, нежели мы, бывшие солдаты, которые сражались с ними, но теперь совершенно забыли прежние разногласия".

Ветераны возмутились, а кабинет министров в срочном порядке обсудил возможные последствия неосторожно сказанных слов. "Кабинет был проинформирован, - говорится в протоколах этого заседания, - что дружественное упоминание Германии оказалось несколько неудобным и вызвало затруднения в отношениях как с Принцем (в протоколах это слово написано с большой буквы), так и с Германией, особенно, учитывая, что оно было сделано во время недели, когда шли англо-германские переговоры по поводу военного флота. Нам также сообщили, что особенно неблагоприятный эффект оно имело в Париже".

Георг V пришел в ужас и сурово отчитал сына.

В общем, к тому моменту, когда стало понятно, что его очередная возлюбленная, Миссис Симпсон - это всерьез и надолго, подавляющее большинство политического и аристократического истеблишмента от перспективы увидеть Эдуарда на троне бросало в холодный пот.

Об отношениях Эдуарда и Уоллис Симпсон, а также о том, считать ли его трагической жертвой политических сил, мечтавших избавиться от короля-реформатора, либо совершенно не подходящим для такой ответственной должности лицом, для устранения которого все средства (кроме уголовных) были хороши, я подробно рассказывала несколько лет назад. Если вам интересно, то посмотрите здесь.

Несмотря на то, что двор, аристократия, высшие эшелоны церкви и правительство категорически не одобряли связи Эдуарда с миссис Симпсон, с нею можно было смириться, пока он оставался принцем. А вот к королю предъявляются совсем другие требования.

Конечно, если бы он, как положено, женился на подходящей для роли королевы женщине и произвел на свет законного наследника любого пола, а свою любовницу держал бы отдельно, не афишируя ее перед публикой, то никто бы и бровью не повел.

Но Эдуард, ставший королем Эдуардом VIII, закусил удила и стал демонстрировать свою даму направо и налево, "размахивая" ею, как мулетой перед носом разъярённого быка общественного мнения.

Сначала он отправился в средиземноморский круиз в ее сопровождении. Это был тот случай, когда не заметить эту скандальную связь мог только слепой. Британские газеты, стиснув зубы, скопом проявляли чудеса верноподданничества и хранили молчание, как их об этом и попросили. Американские и европейские газеты сладострастно смаковали подробности.

Не довольствуясь произведенным эффектом, а, возможно, о нем и не задумываясь, новоиспеченный король совершил еще одну кардинальную ошибку, пригласив свою любовницу в Балморал, шотландский замок королевской семьи.

Это и само по себе было плохо, потому как в Балморал традиционно приглашались исключительно важные для государства лица, типа премьер-министров и церковных иерархов, либо члены королевской семьи и их личные друзья. Но гораздо опаснее было то, что этот визит показал, как распределяются места в королевском списке приоритетов.

23 сентября 1936 года Эдуард должен был торжественно открыть больницу в Абердине. Это событие было глубоко символичным, поскольку восемью годами ранее, будучи еще принцем Уэльским, он сам заложил первый камень в ее фундамент.

Однако, он отказался почтить открытие своим присутствием, сославшись на то, что по-прежнему соблюдает траур по умершему отцу, отправив вместо себя своего брата, герцога Йоркского, будущего короля Георга VI.

При этом, вместо того, чтобы тихо соблюдать траур в Балморале, он лично отправился на вокзал Абердина, чтобы встретить прибывающую на поезде Уоллис Симпсон.

Это не осталось незамеченным. Местная газета The Aberdeen Evening Express опубликовала рядышком сообщения об обоих событиях, однозначно дав понять, что и она, и ее читатели думают о поведении братьев.

В конце концов перед Эдуардом поставили выбор: корона или Симпсон. Он выбрал Симпсон, причем, не исключено, что с некоторым облегчением.

Итак, бывший король, получивший титул герцога Виндзорского, покинул ветреные и дождливые берега своей родины (погода в день его отъезда была именно такой), и отправился во Францию, ожидать приезда своей возлюбленной, которая как раз в это время дожидалась окончательного развода со своим вторым мужем.

Трудно сказать, что он в действительности думал и о своем изгнании, и о своем изменившемся статусе, но все его биографы склоняются к тому, что бывший король явно не собирался полностью уходить в тень.

По словам историка Джейн Ридли: "Судя по всему, Эдуард считал, что после отказа от престола он по-прежнему будет играть важную роль в общественной жизни. Только вот в самой Британии его важности так никто и не заметил".

Симпатии бывшего королевского величества к нацистам и Гитлеру теперь уже ни для кого не секрет. Например, британский журналист и дипломат Роберт Брюс Локхарт, лично знавший Эдуарда, писал в своих дневниках, что его взгляды были пронизаны восхищением Гитлером и нацизмом, которых он считал щитом от расширения влияния коммунистов в Европе.

Еще за три года до изгнания он вроде бы говорил одному своему немецкому родственнику (а их хватало, учитывая, что мать и самого Эдуарда, и его брата, короля Георга VI была германская принцесса Мария Текская), что "не наше дело вмешиваться во внутренние дела Германии, касается ли это евреев, или чего-то другого".

По поводу того, следует ли считать Эдуарда циничным предателем, заинтересованным исключительно в триумфальном возвращении в Букингемский дворец, или наивным пацифистом, твердо верящим в то, что главное - это не допустить большой войны в Европе, даже, если это и означает пойти на договор с Гитлером, изведено огромное количество типографской краски и бумаги.

Например, профессор истории из кембриджского университета Тед Пауэлл, автор книги о влиянии и роли Соединенных Штатов в жизни Эдуарда "Король Эдуард VIII и американская жизнь" считает, что на отношение короля к Германии повлияла Первая мировая война: "Будучи младшим офицером во время Первой мировой войны, он встречался с мужчинами и женщинами, сражающимися на западном фронте, хотя сам он, будучи наследником престола участия в военных действиях не принимал. Эти годы оставили его с душевной травмой и глубочайшим убеждением, что Британия никогда больше не должна воевать с Германией. Именно это и стоит за его поддержкой политики умиротворения Гитлера в 30-х годах".

Коллега Пауэлла по историческому цеху и автор многочисленных биографических романов Эндрю Лоуни, написавший книгу "Король - предатель", как видно из названия, придерживается прямо противоположного мнения.

И если с фактами поспорить сложно, то их интерпретация может разниться.

Поступки Эдуарда после отречения, наверное, можно как-то понять, если обратиться к свидетельствам людей, которые его неплохо знали. В 1937 году член британского парламента от партии лейбористов Гарольд Никольсон обедал в компании Алана Ласеллса, бывшего личного секретаря опального короля.

Никольсон описал состоявшийся за едой разговор в своем дневнике: "Вторник, 14 декабря 1937. Обед с Аланом "Томми" Ласеллсом. Он говорит, что король был, как ребенок из сказки, которому были даны все возможные дары, кроме души. В нем не было ничего, что могло бы дать ему понимание духовной стороны жизни, и что поэзия и музыка были для него мертвы… У него не было друзей в нашей стране, никого, кого он бы хотел увидеть снова".

Страшная характеристика, но тут надо добавить, что Ласеллс был секретарем Эдуарда дважды: с 1920 по 1929 год, когда тот был принцем Уэльским, и в 1936 году, когда тот ненадолго стал королем. Первый раз он подал в отставку по причине непреодолимых разногласий со своим боссом. Поэтому сделать однозначный вывод по поводу его объективности довольно сложно.

Уехавший во Францию и низложенный до герцога король быстро завел новых знакомых. Например, он подружился с франко-американским предпринимателем Шарлем (или Чарльзом) Бедо, который предоставил Эдуарду и Уоллис свой замок на Луаре для свадебной церемонии.

Однако у щедрого бизнесмена были серьезные деловые партнеры в Германии, арендованный замок неподалеку от резиденции Гитлера Бергхоф в Баварских Альпах и несколько друзей из высших эшелонов нацистской власти. Именно Бедо в 1937 году организовал путешествие четы Виндзоров в Германию.

Визит был неофициальным, что, однако, не помешало ни британским, ни германским шпионам, следить за ним с пристальным интересом. Опальный Виндзор посетил школу SS, присутствовал с женой на обеде вместе с Риббентропом, Гессом, Гиммлером и Геббельсом, был приглашен в знаменитый загородный дом Геринга и испил чаю с Гитлером в том самом альпийском поместье.

Казалось бы, все ясно, но конюший герцога, сэр Дадли Форвуд говорил позднее, что целью этой поездки была не поддержка нацистского режима, а желание дать жене возможность почувствовать, что такое государственный визит.

Других шансов у нее на это просто не было по той простой причине, что королевская семья до самого конца отказывала ей в праве называться "Ее королевским высочеством".

Весной 1939 года, после аншлюса Австрии, оккупации Чехословакии и в то время, когда над Польшей нависла реальная угроза, герцог обратился с радиообращением к американцам, призывая их не вступать в войну. Би-би-си отказалась его транслировать, а герцог Кентский, брат и короля, и Эдуарда, назвал его "дураком с дурными советчиками".

И вот тут мы подходим к вопросам, на которые и по сегодняшний день нет однозначных ответов: насколько герцог был лишен каких бы то ни было патриотических чувств? Была ли его обида на королевскую семью и на страну в целом достаточно велика, чтобы выразить готовность принять на себя роль марионеточного короля в том случае, если бы Гитлер Британские острова оккупировал? И действительно ли он рекомендовал германским властям увеличить интенсивность бомбардировок Англии, чтобы вынудить правительство и народ сдаться на милость победителя?

В феврале 1940 года представитель Германии в Гааге граф Юлиус фон Зех Зонст фон Буркесроде утверждал, что герцог сознательно - или по причине глупой болтливости - выдал агентам Германии планы союзников по обороне Бельгии.

В самом начале войны Эдуард был прикомандирован к британской военной миссии во Франции в чине генерал-майора, и доступ к секретной информации у него был.

28 мая 1940 года, чуть больше чем за две недели до оккупации Парижа войсками вермахта, чета Виндзоров отбыла из столицы Франции на юг (назвать бегством кавалькаду машин, набитую наиболее ценными вещами просто язык не поворачивается), "забыв" при этом забрать адъютанта герцога Эдварда Меткалфа. "Я презираю его, - написал Меткалф в письме к жене, - Он бросил свою страну, когда каждый клерк и даже каждый калека старается делать все, что может. Это - конец".

Как бы то ни было, но к концу июня герцог и герцогиня уже перебрались в Испанию, а затем и в Португалию, где им предоставил один из своих домов некий банкир по имени Рикардо де Эспирито Санто Сильва, который по имеющейся информации был немецким агентом.

Британский премьер Уинстон Черчилль очень хотел вернуть беглого экс-короля домой, не без оснований считая, что немцы постараются удержать Эдуарда на Иберийском полуострове, чтобы использовать его в дальнейшей информационной войне.

Эндрю Лоуни пишет, что герцог возвращаться отказался под тем предлогом, что, мол, королевская семья по-прежнему не хочет дать его жене титул королевского высочества, следовательно они "снова окажутся в ситуации, когда британская публика будет считать нас, имеющими статус, отличный от других членов королевской семьи".

Тут, видимо у Черчилля, у которого и так дел хватало, лопнуло терпение.

1 июля 1940 года, посол Соединенного Королевства в Испании сэр Сэмюэль Хор получил следующую телеграмму под грифом "Секретно и лично в руки": "Прошу вас передать следующее сообщение от премьер-министра герцогу Виндзорскому: Вашему королевскому высочеству было присвоено воинское звание в действующей армии и ваш отказ подчиняться прямым приказам командования приведет к серьезным последствиям. Я категорически настаиваю на немедленном подчинении желаниям правительства".

Черчилль ни много ни мало пригрозил члену королевской семьи военным трибуналом, поскольку, как это ни покажется диким, Эдуард по-прежнему был высокопоставленным офицером британской армии.

Неудобного и потенциально опасного герцога было решено отправить губернатором на Багамские острова.

Но 12 июля 1940 года еще один посол в Мадриде, теперь уже гитлеровской Германии, Эберхард фон Шторер тоже получил телеграмму от своего Министерства иностранных дел. В ней говорилось, что хотя Лондон настаивает на том, чтобы герцог как можно скорее отправился к месту нового назначения, сам он этого делать категорически не хочет.

"Герцог, - говорилось дальше, - намерен отложить свой отъезд на Багамские острова на как можно более долгий срок, хотя бы до начала августа, надеясь, что обстоятельства станут для него более благоприятными. Он убежден, что, если бы он оставался на троне, войны можно было бы избежать. Он сам говорит, что является убежденным сторонником мирного урегулирования с Германией. Герцог определенно верит, что продолжающиеся массированные бомбардировки помогут склонить Англию к миру".

Сама телеграмма до нас дошла, но невозможно стопроцентно гарантировать, что Эдуард что-то такое говорил и именно такими словами.

В ней же говорится, что Виндзоров надо как можно скорее переправить в Испанию, для того, чтобы их можно было вывезти в Германию без помех.

Нацисты даже разработали план под кодовым названием "Операция Вилли" - для похищения бывшего короля. Успехом он однако не увенчался, и 1 августа герцог и герцогиня Виндзорские отбыли на Багамы на американском корабле Excalibur.

Эдуард был вынужден принять это назначение, но оно не доставило ему ни малейшей радости. Свое новое место службы он называл "третьесортной британской колонией".

После войны несколько последовательных британских премьеров, начиная с Черчилля, пытались как-то скрыть связи герцога Виндзорского с нацистами, о которых говорилось в секретных документах, обнаруженных американской разведкой.

Сам же герцог и его жена провели последующие три десятилетия, перебираясь с одного континента на другой, проживая за счет богатых друзей (хотя у них самих денег хватало), которые принимали, поили и кормили полукоролевскую чету, как свадебных генералов, не воспринимая их всерьез. Племянница Эдуарда, королева Елизавета II посетила его перед самой его смертью и всего один раз. Считать ли этот визит прощением и примирением - судить вам.

Герцогиня, так и не ставшая королевским высочеством, была "принята" в королевскую семью только после смерти. Ее похоронили рядом с мужем на королевском кладбище Фрогмор в Виндзоре.

В склепе часовни Святого Георгия Виндзорского замка покоятся только монархи и их наследники. Ни к первым, ни ко вторым Эдуард уже не имел никакого отношения.