От "интерна" до Чайковского. Один Байрон о войне, русском языке и жизни "в шкафу"

"А вас, Один, я попрошу остаться!" — сказал Кирилл Серебренников, когда после рижского показа фильма "Жена Чайковского" актер поторопился уйти со сцены. Один понимающе улыбнулся в ответ. Понимать юмор на выученном с нуля языке — высший пилотаж. "Мы с Кириллом вместе работаем много лет. Если бы не чувство юмора, не знаю, как бы справились", — довольно смеется Один, когда задаю ему вопрос на эту тему.

deutche_welle_video

Один родился и вырос в США: в семье владельца лесопилки и врача ничто не предвещало столь экстравагантного выбора пути, хотя мама с детства приобщала сына к искусству — водила по музеям, театрам, отдала в музыкальную школу на скрипку. Никаких связей с Россией у семьи тоже не было, если не считать интереса дедушки к истории царской семьи. С 15 лет Один занимался балетом, обожал Барышникова и думал связать жизнь с танцем, но ехать на отбор в петербуржскую Академию Вагановой не решился.

В начале 2000-х, учась на факультете музыкального театра университета Мичигана, он решил стажироваться в Школе-студии МХАТ. Прочитав на вступительных экзаменах стихотворение Лермонтова "Нет, я не Байрон, я другой", попал на курс к Райкину, где однокашники помогли ему в совершенстве освоить не только нормативную, но и ненормативную лексику. Из того времени Один вспоминает работу репетитором английского, что "ненавидел всей душой", и как студенты пили "много и часто", хотя в принципе он человек непьющий. Школу-студию Один закончил с отличием — это событие к нему прибыла отметить вся американская родня. Первым местом работы стал театр "Сатирикон", потом — Гоголь-центр..

На вопрос, сложно ли играть русских, Один отвечает, что он нигде их и не играет — играет себя, даже когда исполняет роли Чичикова в "Мертвых душах" у Кирилла Серебренникова или русского поэта Михаила Кузмина в спектакле "Форель разбивает лед" у рижанина Владислава Наставшева.

В сериале "Интерны" Одину придумали роль американского врача-практиканта, воспитанного парой геев, что в те времена воспринималось экзотикой, но допустимой для западного актера. В 2015 году в одном из интервью Один совершил персональный каминг-аут, откровенно рассказав о своей гомосексуальности, после чего покинул Россию. За полгода освоив профессию повара в американском отделении известной французской школы Le Cordon Bleu, он все же вернулся к любимому делу, став настоящей звездой Гоголь-центра со своими зрителями и почитателями. Сегодня ему снова пришлось делать выбор.

- Один — это ведь бог в скандинавской мифологии. Вас в честь него назвали?

- Да, Один — скандинавский бог, но не только войны, а также любви и поэзии, всего-всего. Войны тоже. Он там самый главный — отец всех богов. Просто маме имя очень понравилось. У нее родственники — датчане. Видимо, в какой-то момент она увлекалась скандинавской темой.

- Где вас застала война и как вы прожили последних жутких полгода?

- С января я работаю в театре Thalia в Гамбурге, где Кирилл ставил спектакль "Черный монах" по Чехову. Это был параллельный проект. Я собирался возвращаться в Россию — играть свои спектакли в "Гоголь-центре", остаться в репертуаре, но параллельно работать и в Германии, двигаясь дальше. В конце февраля я поехал в Грузию — отдохнуть на пару недель. Тогда все и случилось. Я был с русской семьей — они родились в Чечне, переехали от войны в Грузию, там пережили события 2009 года, а тут снова началось… Мы сидели на кухне, смотрели новости и бесконечно обсуждали их истории.

Уже на второй день я понял, что возвращаться в Москву сейчас не могу.