Вундеркинд поневоле. Почему пианист Ян Лисецкий считает себя счастливым человеком

Представьте себе мальчишку, который родился и вырос близ Скалистых гор, где минус 30 зимой – обыденность, жизнь без горных лыж кажется немыслимой, дикая природа начинается чуть ли не за городской чертой и просторы такие, что дух захватывает.

Мальчишка с пяти лет ходит с папой в походы - пешком, на велосипеде, на лыжах. Постоянно. Одно из первых воспоминаний детства: свалился в горный ручей, натаскал камней, построил стену возле палатки. Нормальная мужская жизнь. До сих пор продолжается, между прочим. Если хотите узнать, что такое лавинное снаряжение и как им пользоваться, спросите у него, ответит во всех подробностях.

deutche_welle_video

Энергии у мальчишки столько, что ее просто необходимо куда-то направить. Родителям - ландшафтным архитекторам, молодым эмигрантам из Польши - везет: пятилетний сын находит дома пластинку с записью сочинений Шопена и слушает ее. Ему нравится. Как ни странно, заниматься на пианино нравится тоже.

Ангельская внешность, светлые волосы, обезоруживающая улыбка.

Через четыре года он дает первый концерт с оркестром. Еще через шесть подписывает контракт с самым влиятельным классическим лейблом на свете, Deutsche Grammophon, и, окончив консерваторию в Торонто, начинает давать по 100 концертов в год. Становится канадским послом UNICEF. Выступает на лучших сценах мира, записывает один альбом за другим, получает престижнейшие премии – канадскую Juno Award, французскую Diapason d'Or, немецкую Echo Klassik, британскую Gramophone Award.

Ему для этого даже в главных международных конкурсах участвовать не пришлось. Хотя большинство его коллег вынуждены проходить через эту пытку, чтобы взлететь к успеху на лифте.

Он же шел по ступенькам, постепенно – и потому незаметно - превращаясь из вундеркинда в большого музыканта.

Один канадский дирижер сказал мне, что живет в удивительной стране - люди там скорее скажут "я француз", "я итальянец", "я украинец", чем "я канадец". Вы можете сказать о себе - "я поляк"?

Разумеется. Я очень горжусь тем, что я канадец, и думаю, что это замечательно – быть канадцем. Но в то же время я поляк. Для Канады это нормально, наша страна принимает людей такими, как они есть, позволяет им идентифицировать себя. Я помню о том, каковы мои корни, родословная, прошлое моей семьи, мое наследие, моя культура. Я говорю на польском, у меня есть польский паспорт, моя бабушка в Польше живет. В Польше я как дома. И если в Канаде я говорю, что я поляк, то точно так же могу сказать в Польше, что я канадец.

Я далека от мысли, что только поляки могут играть Шопена так, как надо, но подозреваю, что вы чувствуете с его музыкой особую связь.

Я ее люблю. Знаете, я ведь родился и вырос в Калгари, у меня никогда не было польских педагогов по фортепиано, только канадские, но когда я сажусь играть Шопена, мне не нужно подыскивать ключи и прилагать усилия, чтобы понять его язык. Такое ощущение, что между нами сразу устанавливается связь. Все происходит так, как должно. Без всякого умствования, абсолютно естественно. И это удивительно, это доставляет огромное, ну просто невероятное удовольствие.

Про вас в 2009 году сняли документальный фильм The Reluctant Prodigy – "Вундеркинд поневоле". Почему "поневоле"?

Меня начали учить игре на фортепиано – и я, конечно же, учился. Музыка была в радость, казалась замечательным приключением. Я, кстати, не ошибся, она и сегодня для меня такова. Но в то же время я увлекался плаванием, горными лыжами, множеством других вещей... "Поневоле"... Ну, потому, что я всегда трудился много. У меня было прекрасное, очень счастливое детство, хотя заниматься за инструментом действительно приходилось много - не сказать, что мне все легко давалось и прямо в руки падало. Зато мне была дана фантастическая возможность общаться с другими людьми на языке музыки, говорить с ними на этом языке со сцены. Чтобы реализовать этот дар, надо было готовиться с детства.

Школа была самая обычная, две тысячи учеников, проходить программу на дому или сдавать экзамены задним числом не дозволялось, и если мои концерты совпадали с экзаменами - я был обязан сдать все заранее. Так что вплоть до поступления в консерваторию музыка была музыка была далеко не единственной частью моей жизни, я не могу сказать, что всего себя ей посвящал.

Вы и концертировать начали очень рано. Как вы вспоминаете свои первые опыты на сцене?

Если честно, вначале самым важным для меня было то, что я мог путешествовать. В детстве родители брали меня с собой в походы, если дело было летом, или мы отправлялись в горы кататься на лыжах зимой, это в часе от дома. Были еще были поездки в гости к семье в Польшу – раз в два года примерно. Такое большое запланированное приключение. Но на этом все. Я мало что видел даже в Канаде, кроме окрестностей Калгари и своего пианино. (Смеется.) И потом все изменилось. Я играл в Торонто, я играл в Ванкувере, я начал играть за границей. Я начал видеть мир! То есть да, это были две самые важные вещи: поездки и, конечно же, сам факт выступления на сцене, эмоции от того, что я музицирую в присутствии множества людей, которым интересно меня слушать, их реакция... Это были совершенно новые впечатления, ни на что не похожие.

Вам повезло с учителями? Кто повлиял на вас сильней всего?

Мне повезло в том смысле, что в правильное время у меня были правильные учителя. Первая вообще была замечательной: не мучила бесконечными упражнениями, не превращала занятия в каторгу, наоборот, следила за тем, чтобы мне интересно было, чтоб я удовольствие получал, а когда я в девять лет заявил, что хочу играть Рахманинова, не стала крутить пальцем у виска. Сказала - "Окей, это серьезная вещь, но давай попробуем". И я взялся за Рахманинова с таким энтузиазмом!..

Потом, разумеется, я перешел к другим педагогам, это понятно, я же рос, но, знаете, я ведь действительно стал давать концерты очень рано, очень. И начал учиться у тех потрясающих музыкантов, которых слышал. У очень разных людей, которые меня вдохновляли. У дирижеров. У оркестрантов. У камерных ансамблей. У солистов. Да и собственный сценический опыт очень многое мне дал – сидя за роялем в зале, с предельной ясностью осознаешь, что для тебя работает, а что нет. Этот опыт и был главным учителем для меня.

Считается, что пианисты делятся на тех, кто "поет", и тех, кто "говорит". Слушая ваши записи и вспоминая концерт, на котором я была в Юрмале, я не могу определиться на ваш счет.

По-разному бывает. Иногда ты говоришь, причем говоришь очень отчетливо, иногда музыка поет и подхватывает тебя в своем течении. Вообще, существование на сцене – вещь парадоксальная. С одной стороны, чувствуешь огромную ответственность перед партитурой, это заставляет тебя готовиться к исполнению очень тщательно, все изучать, все обдумывать, с другой – ты всецело находишься в моменте.

Не могу сказать, что я выхожу на сцену для того, чтобы добиться конкретного результата – чтоб произведение прозвучало именно так и никак иначе. Нет. Цель — она зависит от меня, от моего чувствования ситуации. А ситуация складывается из всего на свете: из атмосферы в зале, из того, насколько внимательна аудитория, из твоего собственного эмоциональное состояния. И двух одинаковых концертов никогда не бывает.

У вас их какое-то невероятное количество – концертов.

В прошлом сезоне было 114.

С ума сойти.

Да, очень много, но это отзвуки пандемии - перенесенные выступления поднакопились. Но, по большому счету, у меня нет какого-то однозначного отношения к тому, сколько я должен и хочу играть. Бывает, мечтаешь, чтобы побольше времени для домашней работы высвободилось, для подготовки новых программ, а когда эти программы готовы, мечтаешь о том, чтобы исполнять их на публике как можно чаще. Или мечтаешь просто с папой в походы ходить в Канаде и больше вообще ничем не заниматься. (Смеется.) Это такая награда за то, что я иногда по четыре-пять месяцев дома не бываю. У меня же не только лучший в мире проводник, у меня отец, с которым мы с огромным удовольствием общаемся, вместе время проводим... Но проекты бывают такими захватывающими, что за них можно только небеса благодарить. Скажем, мне предоставился шанс сыграть все пять бетховенских концертов для фортепиано с оркестром четырежды за лето. Тут один раз был бы рад сыграть, а тебе четыре предлагают. Это же счастье какое-то. В общем, год на год не приходится, и мне нравится, что они друг на друга не похожи.

Если заглянуть лет на 10 лет вперед – каким вы себя видите?

Понятия не имею. Вот честно. Ну да, мой график сверстан на ближайшие три сезона, так что этот период я себе в общих чертах представляю, но дальше... На самом деле, меня это не особо беспокоит. Я не люблю строить большие планы на будущее. Кто мог вообразить 10 лет назад, каким я стану и как сложится моя судьба?.. Мне кажется, единственно верный путь – жить сегодняшним днем и наслаждаться им.

А если вернуться в прошлое на те самые десять лет? Что бы вы сказали 17-летнему Яну?

Ничего особенного. То, что есть сейчас, является продолжением того, что было. Я не попадал в драматические жизненные ситуации. Со мной не случилось ничего страшного. Я бы не изменил ни одно из решений, которые принял. Словом, я ни о чем не жалею.

Вы хотите сказать, что на протяжении карьеры не сталкивались с серьезными разочарованиями?

Разочарований никаких, наверное, действительно не было. Знаете, я же пришел на сцену, не участвуя в конкурсах, поэтому не было такого, что до определенной точки у меня не было концертов, а потом они обрушились на меня лавиной.

А еще то, что я происхожу из совсем не музыкальной, но любящей и заботливой семьи, которая всегда меня очень поддерживала. Я никогда не чувствовал себя одиноким или потерянным, я всегда знал, кто я, и был свободен в своих поступках.

Можно ли представить вас играющим джаз или поп-музыку? Хотя бы дома?

Джаз мне очень нравится, но для меня загадка, как это получается, что один и тот же инструмент под моими пальцами и под пальцами джазовых пианистов звучит совершенно по-разному... Нет, я не играю дома джаз, играю только то, что учу и готовлю, а в остальное время звучит радио на волне, которая транслирует всю легкую музыку подряд. За рулем предпочитаю тишину – как-то проехал 2000 километров по Германии, ни разу приемник не включив. Ну и в походы было бы странно в наушниках ходить. Там надо слушать мир, слушать природу.

У вас замечательные пейзажные и жанровые фотографии. Жаль, что вы не слишком часто выкладываете их в своем Instagram.

Фотография - одно из главных моих увлечений. По счастью, оно идеально сочетается с моей профессией, потому я что все время путешествую, посещаю множество стран и городов. Я не сижу в отеле, приехав на гастроли, мне нравится гулять с камерой, она приучает к наблюдательности, заставляет видеть очень разные вещи. Я хожу в музеи и галереи, осматриваю достопримечательности, интересные здания и кварталы, спускаюсь в метро, если есть метро. И, по контрасту, во время пандемии мы с отцом провели много времени там, где людей практически не встретить – в пустынях Омана, в горах Канады. Мне много чем нравится заниматься, помимо музыки. Вопрос в том, как найти время для всего?..

Абсолютное счастье – что это для вас?

Не знаю. Оно накатывает, когда читаешь книгу. Когда сидишь с бокалом вина. В любой другой ситуации. Это момент, который вдруг возникает и так же внезапно заканчивается. Как, почему - не уловить. Но вообще-то для меня быть счастливым – нормальное состояние. Да-да, именно так. Я счастливый человек.

Организатор концерта – международная компания Winstag Production OU. Билеты доступны в городских кассах и на интернет-странице bilesuparadize.lv.