Латвия. Синагоги и раввины 1918 — 1940

Издание книги "Латвия. Синагоги и раввины 1918 — 1940" является значительным вкладом в литературу по истории евреев Латвии и, поскольку речь идет о религии, позволяет говорить о большом значении религии в духовной жизни латвийского еврейства.

Весьма позитивное значение этого издания определяется несколькими важными факторами.

Во-первых, содержание книги опирается на документы Латвийского Государственного исторического архива, Государственного архива кинофотофонодокументов, музея "Евреи в Латвии", а также на материалы, хранящиеся в ряде музеев и частных собраний в нашей стране и за рубежом, т.е. книга издана на строго документальной основе. В результате у читателя есть возможность увидеть, как выглядели центры религиозной жизни евреев Латвии в 20 — 30-е гг. прошлого века.

Во-вторых, книга хорошо иллюстрирована. В ней представлены фотографии многих синагог и молитвенных домов, в которых молились верующие.

В-третьих, авторы издания приводят материалы по истории еврейских общин в Латвии, данные о синагогах (год постройки, реконструкции, количество прихожан и др.). Показано также позитивное отношение государства к иудейской религии в 1918 — 1940 гг.

В-Четвертых, в книге впервые широко представлены раввины и другие представители иудейского культа в Латвии, в т.ч. фотографии многих из них. При этом надо заметить, что ряд духовных наставников латвийских евреев были широко известны и за рубежом (например, главные раввины Риги и Даугавпилса М. Зак и Г. Ратнер, знаменитые раввины Даугавпилса Иосиф Розин ("Рогачевер") и Меер-Симхо Кац-Каган и др.). Надо также отметить, что в книге представлены и канторы, в т.ч. популярные А. Абрамис, Л. Ципук, уроженец Двинска Г. Фридланд, великолепный вокалист Г. Ядловкер и др.

В-пятых, книга снабжена библиографией и указателями (именным и географических названий), что должно облегчить читателям изучение ее материалов.

В то же время пределов для совершенствования нет, и можно указать и на некоторые недочеты в книге.

Во-первых, некоторые служители культа в издании все же не названы. Например, М. Нурок. Конечно, он не был раввином какой-то общины и больше известен в истории латвийского еврейства как сионистский и общественный деятель. Однако известна и его собственно религиозная деятельность — ведение богослужений и проповеди в синагогах, статьи на религиозные темы. Из других неупомянутых деятелей иудаизма больше всех, кажется, "не повезло" представителям Даугавпилса: не указан городской раввин-проповедник (магид) Рафалович (возможно, Гафалович), раввин И. Флоренс, учитель Закона Божьего Б. Пелец.

Во-вторых, возможно, следовало бы расширить материалы, касающиеся хотя бы части культовых строений и служителей культа. Были среди синагог памятники архитектуры, в которых хранились значительные памятники культа, были знатоки Торы.

Впрочем, эти недочеты можно объяснить, прежде всего, научной неразработанностью темы, в результате чего имеется дефицит данных о жизни и работе ряда служителей культа. Однако некоторые публикации по теме, основанные на архивных документах, данных печати и других материалах, авторы все же могли использовать*.

В-третьих, в некоторых случаях было бы целесообразно указать источники подробней.

Однако названные недочеты не умаляют большого значения работы, проделанной составителями книги "Латвия. Синагоги и раввины 1918 — 1940". Она достаточно детально знакомит читателя с миром, который — увы! — сегодня существенно уменьшился в результате событий 1940 и 1941 — 1945 гг. и является Памятью об этом мире, игравшем существенную роль в духовной жизни латвийского еврейства.