- А тридцать лет назад было иначе?
- Тогда государство создавало все условия для освоения латышами русского языка. В 9-м классе было шесть часов, в 10-м — пять, в выпускном 11-м — четыре! И дети у нас превосходно говорили, писали сочинения по сложным произведениям, свободно выражали свои мысли. Сегодня многие уже понимают: русский язык нужен, чтобы найти приличную работу. И восприятие тоже позитивное. Но этого все равно недостаточно. Нет главного — элементарной языковой базы, какая раньше шла из семьи. Много лет назад дети приходили в школу уже с какими-то знаниями. Они смотрели на русском передачи, слушали радио, читали сказки, ходили в кино и, видимо, больше общались с русскими сверстниками. Теперь латышские семьи редко смотрят русские каналы, не у всех есть кабельное ТВ.
Помню, еще в 90-х мы брали на уроках Булгакова, Платонова. Мои ученики читали такие сложные вещи, как "Мастер и Маргарита", "Чевенгур", беседовали, спорили. А сейчас забываем, что такое литература, времени хватает только на язык. К поэзии вообще страшно прикасаться — не понимают о чем речь. Вот читали "Евгения Онегина" и "Медный всадник", так приходилось переводить каждую строчку. То же самое с есенинской "Березой": хотела, чтобы выучили наизусть, но мы еле поняли, что прочли.
По мнению Валентины Шибаевой, сейчас в латышских школах русскому языку отводится такое же место, как в советское время в русских школах — латышскому. И вот вам результат: русские не знали латышского тогда, а молодые латыши не знают русского сегодня. И, наоборот, нынешнее поколение русских школьников владеет латышским так же хорошо, как латыши владели русским раньше. Когда-то обкрадывали одних, теперь — других. Зачем?
Моя собеседница недоумевает: неужели, имея в недалеком прошлом такой бесценный опыт, нельзя сегодня обойтись без перекосов — латышам в школах дать достаточно русского, а русским начиная с 1-го и по 12-й класс — по 5- 6 уроков латышского в неделю, не касаясь госязыком физики, математики и биологии?
- Старшая внучка несколько лет назад окончила Пурвциемскую среднюю школу, — вспоминает Валентина Григорьевна. — У них классным руководителем была замечательная молодая учительница латышского Гита Похевица. Они очень ее любили, охотно занимались и языком овладели. Без проблем учатся в вузах, хотя реформу еще не застали. Вторая внучка в другой школе. Госязык она знает, а вот с предметами на латышском — беда. Уроки делает со слезами, потому что действительно учится. Большинство-то устроено по-другому: столкнувшись с непосильными трудностями, просто перестают учиться. А что будет, когда эти молодые люди придут в вузы, если уже сегодня технические институты в панике от уровня школьной подготовки?
- Это как в анекдоте: люди с высшим образованием, но без среднего…
- Да, но стране-то какой от них прок?! Это что за специалисты будут — как же они построят мосты, спроектируют здания, как будут лечить и учить? Я думаю, если бы в советское время моих учеников заставили по-русски химию с физикой в школе учить, структурный кризис случился бы гораздо раньше.
- Но чиновники и директора школ уверяют, что ничего страшного не происходит, реформа идет и на качество предметных знаний никак не влияет…
- Извините, никогда в это не поверю! Тут, скорее, такая всеобъемлющая государственная ложь. Не могут дети с разными способностями как к языку, так и к предметам успешно осваивать программу на латышском языке. Они все равно думают по-русски, потом прокручивают в голове текст на латышском, чтобы высказаться. Ребенок из смешанной семьи еще способен думать на двух языках, но остальные…
А что детей ждет на экзаменах, задания в которых будут даны на латышском? Паника и ступор от непонимания тонкостей. Кто сейчас из латышей-предметников идет в русские школы? Никто. Ведь самое страшное, что у нас не только дети — русские, но и учителя, которые им на латышском преподают. Латышского языка в совершенстве они не знают. А ведь чтобы читать предмет на другом языке, надо знать мельчайшие нюансы. Вот я всю жизнь проработала в латышской школе, но чувствую, что в совершенстве языка не знаю. Хорошо говорить и преподавать науку — абсолютно разные вещи.
И потом, нас ведь в университете специально обучали преподаванию русского языка в латышских школах. А сейчас где-нибудь учат вести химию на латышском у русских детей? На трехмесячных билингвальных курсах? Это просто смешно!
- Я тоже считаю, что это несерьезно. Наверное, первые централизованные экзамены у "детей реформы" в конце этого учебного года покажут всю бездну мрака, в которую погрузились наши школы?
- Думаю, без приписок здесь не обойдется. Не будут ли по результатам госэкзаменов немного завышены баллы, чтобы показать, что реформа не ухудшает, а даже наоборот — улучшает качество знаний, что пропорция 60/40 оптимальна и детям учиться нетрудно?
- Ну хорошо, а выход, по-вашему, в чем? Может быть, сразу отдавать детей в латышские школы — пусть с детства перестраивают мозги на чужую волну?
- У меня три внучки, но в семье не было даже мысли отдавать их в латышскую школу. Если судить по 2-й средней школе, где я работаю, то в каждом классе примерно по 3- 4 русских ученика. Цифра стабильна и не меняется в течение последних лет. Думаю, что и в масштабах страны тенденцией это не стало. Наверное, родители чувствуют, что такой переход детей от них отдалит. Недавно я встретила одну русскую маму, ее мальчик окончил нашу школу три года назад. Она очень сожалела о том, что отдала его в латышскую школу — семья просто потеряла сына. У парня началось раздвоение личности: в школе одни традиции, дома — другие. И хотя он прекрасно учился, из семьи что-то важное безвозвратно ушло. Я тоже вижу, как русские детки подчас стесняются своих родителей, стараются скрыть их от сверстников. Цель не всегда оправдывает средства…
Где же выход? Нашу школу спасет только отмена реформы. Я хорошо помню, почему латышские дети свободно владели русским языком. Сегодня в русских школах тоже достаточно уроков латышского. Достаточно для интеграции. Но если цель — ассимиляция, то этого, конечно, мало…
Seko "Delfi" arī Instagram vai YouTube profilā – pievienojies, lai uzzinātu svarīgāko un interesantāko pirmais!
