Вот опять русские СМИ забили в колокол по поводу обещаемой в 2018 году реформы. Наши правозащитники призывают, как это было в 90–х гг. стеной встать против дальнейшей латышизации русской школы, но при этом упускают из виду один нюанс. Насколько правы они были в своих требованиях в 90-х, когда Латвия только-только обрела независимость, и с бодуна закрывать русские школы не имела оснований, настолько сегодня такое намерение вполне уместно. По той простой причине, что прошло уже четверть века независимости Латвии и латыши вправе считать, что школьное обучение должно быть только на государственном языке.
Значит ли это, что многочисленное русское население у нас должно отказаться от обучения своих детей на русском языке? Нет, конечно, не значит, и если сумеет отстоять свои интересы, честь ему и хвала. Но для этого хорошо бы изменить риторику: упор сегодня лучше делать не на языке обучения, а на качестве. В частности, на качестве русских школ и работы педсостава. Русские школы в Латвии отстают от латышских и по оборудованию, и по профессиональной подготовке учителей. Вот от этого и можно танцевать.
Вообще, обычно, когда из двух решений проблемы пусть хоть одно решение не устраивает какую-то из сторон, надо искать третий путь выхода из положения. Латыши хотят, чтобы все школы стали латышскими, русские — чтобы сохранился русский язык обучения, можно ли угодить и тем и другим?
Оказывается, можно. Надо создавать двухпоточные школы. С латышом директором (что было бы естественно), двумя завучами (по русскому и латышскому обучению) и параллельными русскими и латышскими классами. Если умело поставить дело, интеграция в такой школе будет обеспечена. Ну, а качество… О качестве, в частности, русского образования разговор особый. Решив политическую сторону школьной проблемы, можно перейти к вещам более серьезным.
Однажды среди друзей своего племенника я предложил провести опрос. Я называю имена, вы мне первую пришедшую на ум ассоциацию. И тут я услышал то, чего не ожидал.
Пушкин! Ну, что они назовут "Бахчисарайский фонтан" или "Бориса Годунова", я, конечно, не надеялся. Но хоть "Онегина". Что вы думаете? Почти хором — Пушкинский лицей. Гоголь! Улица Гоголя. Толстой! Татьяна Толстая, есть такая телеведущая. Тургенев — улица. Достоевский — кинофильм "Идиот" с Мироновым и Чуриковой. Лермонтов — пожимают плечами, проехали. Чехов — Рижский театр им Чехова, без уточнения Антона или Михаила…
Улицы, телепередачи, кинофильмы, публичные заведения. И ни одного упоминания о литературе. Полный нонсенс. А с другой стороны — это привычный набор источников, формирующих сегодня наш язык и наше все остальное. Школа, улица, кино, телевидение. Так мы скоро начнем забывать имена и книги великих писателей. Диккенса, Франса, Сэлинджера, даже Сервантеса молодежь сегодня вообще не читает. Про Гомера, Еврипида, Сапфо я даже не спрашивал. Понадобилось всего каких-то десять лет, чтобы огромный пласт культуры, практически напрочь, стерся из нашей памяти. Виноваты в этом, разумеется, мы сами, но прежде всего — наша школа.
Борясь за русский язык школьного образования, мы ни разу за последние годы здесь, в Латвии не касались проблем просвещения. А оно стремительно меняется. Самый яркий пример тому (этого казуса я, наверно, никогда не забуду) — личность Спартака, как она подана в изданном в 90-е годы учебнике истории Костанды для русских школ. О Спартаке там сказано, что, судя по его свободолюбию, он был родом из балтийских племен с территории современной Латвии.
Может быть, это своеобразный латышский юмор, но с другой стороны, такое освещение материала вполне типично для сегодняшних школьных учебников. Потому что главным принципом образования стала фрагментарность. Это — так называемое "мозаичное образование", когда факты, явления, события друг с другом уже не соотносится, а рассматриваются порознь, автономно. "Мозаичное образование" постепенно вытесняет прежний принцип универсальности, когда все со всем связывалось в единую, общую картину мира.
Универсальный метод образования с молодых ногтей приучал школьную молодежь к системному мышлению, а через это и к осмысленному отношению к жизни. Раньше при упоминании Пушкина, никто бы не назвал — по крайней мере, в первую очередь,- лицей его имени. Пушкин — это, прежде всего, система художественных ценностей очень высокого уровня, и лишь затем — носящие его имя корабли, улицы и лицеи. То же самое Гоголь, Достоевский, Тургенев, Толстой… Это русская классика, о существовании которой, как о святыне, знал практически каждый русский подросток. Это базисные знания. Зачем они нужны, об этом хорошо сказал академик, директор Пушкинского дома Николай Скатов: "Мы живем в новом, подвижном, бесконечно меняющемся мире, но только в школе, и только на литературной классике, дети могут получить необходимые профилактические, нравственные прививки, которые могут предотвратить некоторые болезни или ослабить их течение".
Только в школе. И только на литературной классике.
Не удивительно, что у нас в Латвии именно этот потенциал русской школы сегодня всячески снижается. И прежде всего за счет раздробленности, мозаичности образования. Кстати, билингвальный метод обучения этому тоже способствует. Ведь язык — это отражение народного лица и характера. В начальной и средней школе упор всегда делался на "единстве языка обучения" совсем не случайно. Только так можно обеспечить мировоззренческую целостность и привить молодому человеку азы патриотического чувства. Сегодняшняя школа как будто умышленно противится этому. И путем латышизации русского образования — тоже. Отказаться от обучения детей на их родном русском языке, значит совершенно сознательно, даже целенаправленно воспитывать их манкуртами.
На сей счет мне вспомнилась другая статья Николая Скатова, где он приводит в связи с этим слова бывшего директора ЦРУ Алена Даллеса, сказанные им еще в 50-е годы: "Мы бросим все, что имеем, все золото, всю материальную мощь и ресурсы на оболванивание и одурачивание русских людей. Мы незаметно подменим их ценности на фальшивые и заставим их в эти фальшивые ценности верить. Как? Мы найдем среди них единомышленников, своих помощников и союзников. Эпизод за эпизодом будет разыгрываться трагедия гибели самого непокорного на Земле народа, окончательного, необратимого угасания его самосознания…"
Получается, таких союзников они себе, наконец, нашли.