Михаил Веллер. Б. Вавилонская

И вот, наконец, — новая книга с многообещающим названием "Б. Вавилонская". Это не роман, но и не просто "собрание рассказов". Это — концептуальный сборник, состоящий из трех частей: "Мене", "Текел", "Фарес" (не удержался автор от реверанса в сторону горячо любимой античности), а в довесок — рассказы, озаглавленные "И Россыпью".

Темы все — веллеровские, узнать их несложно (тем, конечно, кто читал Веллера раньше). Для начала — о том, что в "Россыпи": "Трибунал", "Исповедь любовника президента", "Заговор сионских мудрецов", "Диссиденты", "Голубые города"… Это, скорее, такие развернутые эссе на "социально значимые" темы (по содержанию) в стиле "постмодерн" (по форме).

Из "концептуальной" же части самое интересное — "Текел". Собственно, это и есть "Б. Вавилонская". Здесь Веллер в полный рост демонстрирует силу и задор, свойственный ему раньше. Если кто помнит, был у него когда-то такой рассказ "Жара", повествующий том, как от небывалой и неимоверной жары буквально оплавился и стек в землю стольный град Москва.

Так вот с "Жары"-то и начинается та самая "Вавилонская". Словом, это аллегорическое повествование о, своего рода, казнях Москвы и народа ее, что, видимо, прогневал Господа. Итак — "Жара", "Холод", "Ветер", "Потоп", "Извержение", "Атомная тревога", "Эпидемия"… Основной корпус текстов (выражаясь квазинаучно) дополнен вымышленными инструкциями, документами и приложениями-постскриптумами, как-то: "Pax Americana", "Кинохроника", "Миф (Извлечения из учебника для Высших Школ "История Евразии" под редакцией профессора А. В. Дужкина)".

Все это по-веллеровски сильно, смешно и невероятно занимательно. (Стиль "Мифа" и некоторых других рассказов неожиданно напомнил лучшее из остроумной "нью-йоркской" прозы Вуди Аллена…) Особенно удачен рассказ "Извержение", построенный в виде монолога экскурсовода художественного музея из не столь отдаленного будущего.

Экскурсовод подробно останавливается на разборе гигантской картины "Последний день Москвы" художника Исайи Лазунова. Здесь запечатлена гибель мирного города от извержения вулкана, внезапно открывшегося на Воробьевой горе…

"Одна из особенностей этого грандиозного полотна в том, что свет идет как бы с разных сторон, от разных источников, и это создает неповторимый эффект. Вот взрывается — вот она — заправочная станция, ярко озаряя отшатнувшихся людей, они закрываются от взрыва, некоторые пытаются перепрыгнуть через горящие потоки. А задний план озарен гигантским взрывом топливного хранилища, там взлетают в небо крышки огромных цистерн. Композиция как бы окольцована морем огня. А сверху надо всем нависает клубящийся полог пепла, и отблески огня и тени играют на нем. Такой прием — дань модной тогда теории эйдосов Платона: у нас возникает ощущение, что трагедия предопределена сверху, с небес, что в невидимом, высшем мире разворачиваются истинные причины событий, а все происходящее внизу — лишь его следствия, отражения…"