"Была полнейшая оккупация города Пыталово" — так отзывается Николай Кондратьев со слов своих родственников о том времени, когда край попал в состав Латвии. Бабка рассказывала ему о расстрелах в Светловском лесу, продолжавшихся до 1920 года. "Она никогда не называла Корсовку Карсавой, а Режицу — Резекне".
— Пыталово было русским городом! — уверенно говорит Николай Григорьевич. — Когда Улманис пришел к власти, мою тетку заставляли зубрить латышский. Хотя были деревни с латгальскими названиями.
Во время войны латышские полицейские–шуцманы чуть не вывезли мать Николая Григорьевича в Германию — спасло только то, что она была единственной кормилицей. Три года она собирала солому для матрасов. Дед-инвалид как отец красноармейца был отправлен в концлагерь в Саласпилс, где и погиб в каменоломне.
Брату Петру тоже не повезло — в возрасте 14 лет его отправили на работы в рейх. С наступлением Красной армии рабов–"прибалтов", не разбирая национальности, одели в форму вермахта. В результате дядя Петр оказался в лагере в Воркуте. Тетка написала прошение на имя Сталина — и его освободили!
Конечно, долго вспоминали в Пыталово о лихом подрывнике Василии Кононове и о трагедии в деревне Барсуки, где погибло много людей при расправе немцев над сторонниками партизан. "Тетку мою оттуда в концлагерь в Германию увезли. Бежали при бомбежке. Ели мясо убитых лошадей с червями, пока наших не встретили".
Два двоюродных брата отца, в свою очередь, при немецкой оккупации подались в айзсарги. Но тоже вели двойную игру — уничтожали заявления, которые писали "доброжелатели" на мать Николая Григорьевича, бывшую до войны комсомолкой. "Потом, в сорок девятом, дядьев вывезли в Красноярский край. Они так и остались там, один из дядьев жив до сих пор".
А самым известным в округе земляком — участником войны был, конечно, Николай Иванович Юнкеров, уроженец деревни Хонино, служивший в латвийской армии и окончивший Рижское пехотное училище. В ноябре 1943 года батальон капитана Юнкерова первым ворвался в пригороды Киева. Комбат был награжден звездой Героя Советского Союза — посмертно. В Пыталово стоит обелиск в его честь, улицы Юнкерова есть в Пыталово и Киеве.
В послевоенном Пыталово было три школы — одноэтажная на улице Пушкина, двухэтажная на Красноармейской и трехэтажная — бывшая улманисовская гимназия, на Горького. Детей тогда было много, учились в две смены, пока в 1970 году не открылась современная школа.
Русские школьники любили историю родного края. "Вышгородок — это был церковный посад. Сам была гора Святица, и в древние времена ее использовали как наблюдательный пункт. Когда со стороны Виляки наступали псы–рыцари, наши зажигали на горе костер, чтобы было видно псковичам, и те собирали дружину".
После войны в окрестностях Пыталово развивалась местная промышленность — в Гаврах делали патоку, лимонад, в деревне Поташи работал кирпичный завод. Бондарные мастерские производили бочки, делали сани — в округе тогда было много лошадей.
— В 1949–1950 годах стали организовывать колхозы. Один из них, в деревне Наливайки (очень красивое место, с лесом Темная Грива, где мы собирали землянику), создавал дядька отца Иван. Собрал мужиков и сказал: "Ну что делать — не хотите, так заставят". И у кого две коровы — одну взял в колхоз, другую оставил. То же с лошадьми. Спокойно колхоз создавали.
— У Вышгородской церкви мои прадед, отец, мать похоронены. Уйду на пенсию и перееду туда, — говорит урожденный гражданин Латвийской Республики Николай Кондратьев.
Беседовал Николай КАБАНОВ.