Как и почему Евросоюз хочет прикрыть финансовые "прачечные"  (12)

- Почему Евросоюз именно сейчас решил закрутить гайки в борьбе с "прачечными"?

- Директива по предотвращению использования финансовых систем в целях отмывания денег и финансирования терроризма — это уже четвертая директива ЕС в этой сфере. Уже с 1990-х годов ЕС решил отслеживать подозрительные сделки, целью которых было либо легализовать средства, нажитые преступным путем, либо направить средства на совершение преступлений. Основной целью тогда, конечно, была мафия. Сейчас же международный терроризм является одной из видимых угроз.

- Как проходила подготовка документа?

- Изначально Еврокомиссия не планировала больших изменений. На международном уровне борьбой с отмыванием денег активно занимается специальная организация — Группа разработки финансовых мер борьбы с отмыванием денег (FATF), созданная когда-то под эгидой "Большой семерки". Сейчас в FATF входят 34 государства (например, Индия, Китай, Россия, США), а также ЕС и Совет сотрудничества арабских государств Персидского залива. FATF регулярно обновляет свои авторитетные рекомендации, поэтому Еврокомиссия просто хотела переписать эти рекомендации в европейское законодательство, попутно уточнив некоторые нормы.

Например, было предложено снизить порог платежа наличными за товары, до которого продавец не обязан установить личность покупателя (раньше это было 15 тысяч евро, теперь снизили до 10 тысяч). Другой пример — в рекомендациях FATF под действие законодательства по отмыванию денег попадают только казино, а Еврокомиссия предложила распространить требования (например, идентифицировать клиента) на всех поставщиков игорных услуг. Главное предложенное новшество — базировать применение законодательства на доказанных рисках. То есть, не устанавливать централизованно все критерии подозрительных сделок, о которых банки, страховщики или агенты по недвижимости обязаны сообщать государству, а дать поручение это делать на местах, принимая во внимание реальные риски. Например, критерии для подозрительной сделки могут быть разными для Франции и Румынии, инвестиционного банка в Лондоне и нотариуса в Лудзе, но на всех уровнях надо постоянно следить, куда направляются "черные деньги", и менять тактику в зависимости от этого.

- Кто-то оказывал сопротивление принятию директивы?

- Конечно, многие представители бизнеса, особенно финансового сектора, были не в восторге от новых мер. Больше всего против выступали лоббисты тех групп, которые впервые попали в сферу действия директивы — например, азартных игр в сети. Впрочем, все понимали, что в период экономического кризиса государства особенно заинтересованы в том, чтобы отследить все подозрительные финансы — не случайно впервые было четко упомянуто, что посредством директивы будут бороться с отмыванием денег, полученных с помощью налоговых преступлений.

- Что написано в итоговой версии?

- Итоговая версия готовилась почти два года. Дело в том, что Европарламенту и Совету (орган ЕС, состоящий из представителей правительств) нужно было договориться о единой версии текста, хотя поправки каждый орган готовил в отдельности. Европарламент к тому же предложил революционную для ЕС идею — сделать открытой информацию о реальных владельцах компаний.

Изначально Еврокомиссия просто предложила установить, что у каждой компании должна быть информация о том, кто является ее истинным конечным выгодополучателем. То есть, надо знать, какое конкретно физическое лицо стоит за длинной цепочкой офшоров, или кто фактически получает дивиденды, прикрывшись родственниками в качестве формальных владельцев. По замыслу Еврокомиссии, такую информацию компании должны были по запросу выдавать государству или организации, которая подпадает под действие директивы (например, своему банку).

Европарламент предложил пойти дальше — сделать эту информацию регистрируемой и доступной. Например, латвийские компании должны бы были сообщать о реальных владельцах в Регистр предприятий сразу, не дожидаясь запросов, и желающие (например, журналисты, пишущие о коррупции или неуплате налогов) могли бы получить эту информацию там. Эту идею нам с коллегами пришлось "пробивать" довольно долго — не все в Европарламенте готовы были согласиться с таким уровнем открытости. Сначала депутату из Нидерландов Юдит Саргентини (фракция "Зеленые"/ЕСА), с которой я работал над позицией Европарламента, надо было убедить своего содокладчика — латвийского депутата Кришьяниса Кариньша (фракция Европейской народной партии). Обычно первую позицию Европарламента формулирует один ответственный депутат, остальные вносят поправки, но в данном случае таких депутатов было двое — поскольку текст директивы касался и вопросов экономики и финансов, и вопросов юстиции и внутренних дел. Затем надо было убедить коллег из остальных фракций поддержать такой подход. В результате идею приняли.

На переговорах с Советом, правда, выяснилось, что государства приветствуют хранение информации о реальных владельцах в централизованных регистрах, но вот делиться с публикой не хотят. После нескольких месяцев переговоров был достигнут компромисс — доступ к информации получат те, кто может продемонстрировать "легитимный интерес" (например, деловой партнер компании или НГО, занимающаяся борьбой с коррупцией). Пришлось уступить и в вопросе трастов — мы добились того, чтобы информация о выгодополучателях хранилась в регистре, но не удалось договориться о публичном характере такой информации. Впрочем, лиха беда начало — вполне возможно, что при следующем пересмотре директивы публичность информации не будет так оспариваться.

- На кого будет распространяться директива?

- В основном, директива будет относиться к ежедневной деятельности тех, кто по роду своей деятельности больше всего сталкивается с риском отмывания денег. Это банки, финансовые и страховые компании, аудиторы, нотариусы, агенты по недвижимости. Главная их обязанность — знать, кто является их клиентом, проверить потенциальные риски, связанные с ним (например, если клиент является мужем или женой министра или депутата, надо проверять, не связаны ли сделки клиента прикрытием для политической коррупции). В случае подозрений извещается специальная служба (в Латвии она находится под надзором прокуратуры), которая может дать указание не проводить подозрительную сделку, может взять счет клиента под наблюдение, может запросить дополнительные сведения — все это происходит втайне от клиента. Если подозрения не подтвердились, все возвращается на круги своя; если подтвердились, то извещается полиция или другие органы, чтобы начать уголовный процесс.

Требование предоставлять информацию о реальных владельцах затронет практически все юридические лица. Например, представим, что латвийская компания принадлежит какому-либо офшору. В свою очередь, этим офшором владеет другой офшор, которым владеет некий российский или украинский бизнесмен. Неважно, почему он не зарегистрировал компанию напрямую: может, таким образом уклоняется от налогов, или обходит запрет на коммерческую деятельность для чиновников; может, упомянут в списке санкций ЕС или просто не афиширует свое богатство. В любом случае, эта латвийская компания должна будет зарегистрировать имя этого человека в латвийском регистре; если регистру предоставят ложные сведения, компании грозят внушительные штрафы; сведения из регистра будут доступны не только государству или банку компании, но и журналистам, ведущим расследование о коррупции или уклонении от уплаты налогов.

- Кто выиграет и проиграет от принятия директивы?

- Выиграют государства — они смогут более эффективно бороться не только с преступностью и терроризмом, но и с уклонением от уплаты налогов (станет больше информации о том, кто стоит за той или иной компанией). В какой-то степени выиграет бизнес — станет легче найти информацию о деловых партнерах, можно будет избежать вовлечения в незаконные сделки. Выиграет общество в целом — будет больше открытости в ведении бизнеса, больше возможностей проконтролировать, не проходят ли средства мимо госказны.

Проиграют те, кто вовлечен в преступные сделки или уклоняется от уплаты налогов. Директива ударит и по тем, кто по каким-то своим соображениям, пусть даже не преступным, держит свою бизнес-деятельность в тайне.

В ходе переговоров мы чувствовали определенную угрозу защите личных данных — ведь без ведения клиента данные о его деятельности, даже легитимной, могут попасть в руки соответствующих госслужб. Поэтому Европарламент настоял на том, что стандарты защиты личных данных должны быть улучшены. Например, если у клиента банка есть подозрения, что ее сделки вызывают повышенный интерес просто потому, что она является однофамилицей премьера, то клиент имеет право обратиться в службу защиты личных данных (они есть во всех государствах ЕС) — та проверит, действительно ли оборот данных происходит в соответствии с законом, и насколько данные верны.

К сожалению, в некоторых ситуациях жертвой борьбы с отмыванием денег может стать и гуманитарная помощь. Некоторые банки просто отказываются осуществлять переводы в районы конфликтов (например, Сомали), опасаясь, что истинной целью сделки является финансирование терроризма, а проверка клиента будет стоить слишком дорого. Государства обязаны обеспечить действие директивы без дискриминации, но на практике это бывает сложно.

- Чем будет наказываться нарушение новых требований?

- Каждое государство ЕС должно будет вписать в свое законодательство санкции за нарушение норм, которые будут введены при перенятии директивы. В основном, наказания будут устанавливать сами государства. Но некоторые указания есть — в частности, за нарушение норм надо ввести возможность административного штрафа в размере до удвоенной суммы полученной от нарушения прибыли или миллиона евро. В случае банков или финансовых компаний штраф может составлять до пяти миллионов евро или 10% от годового оборота компании. Данные пороги являются минимальными — государства могут зайти дальше.

- Могут ли страны ЕС по-своему интерпретировать нормы директивы? Насколько она обязательна для выполнения?

- Требования директивы надо переписать во внутреннее законодательство каждого государства ЕС, конкретизировав их. Директива является минимальным стандартом — государства вправе заходить дальше, но не могут вписывать в свое законодательство более низкие требования. За исполнением будет следить Еврокомиссия — если какие-то нормы не будут вовремя переняты, она может обратиться в Суд ЕС с иском против государства. Если же спор об интерпретации какой-то нормы директивы возникнет в суде государства, тот обязан обратиться за разъяснением в Суд ЕС.

- Какие недоработки, на ваш взгляд, есть у директивы?

- Недоработки выявятся на стадии применения — всегда найдется что-то, что придется уточнить при следующем пересмотре. На мой взгляд, недостатком является отсутствие полной публичности информации о реальных владельцах компаний и трастов. Но пока нам удалось договориться только о таком компромиссе.

- Могут ли в тексте директивы появиться еще какие-то изменения?

- Нет, директива принята и Европарламентом, и Советом, опубликована в Официальном вестнике ЕС 5 июня этого года.

- Когда новый порядок вступит в силу?

- Государства обязаны привести свое законодательство в соответствие с директивой до 26 июня 2017 года.